Анна промолчала.
– Спрашивай. Почему ты не спрашиваешь? В следующий раз, когда ты окажешься здесь, я найду тебя. И ты отдашь золото. Можешь не всё, мне будет достаточно небольшого куска цепочки или одной монеты с мониста. Я знаю и это – золотое яйцо переплавили в монисто и серьги. Серьги ты уже по глупости продала, ряд мониста тоже. А теперь ты отправишься туда, откуда пришла. Видишь котёл? Залезай. Сбоку есть лестница.
– Нет, – ответила Анна. – Никуда я не полезу. Я знаю, что могу превратиться в мулли. Если честно, не очень хочется.
– Ерунда. В мулли могут превратиться мёртвые, а ты живая. На тебе к тому же рубашка королевы кешалий.
– Лучше отпустите меня. Выведите из пещеры, и я попробую сама найти способ вернуться. Извините.
– Другого способа нет. Тебя привела чириклия-жумгалия, она не ошибается. В мир живых тебя должна вернуть кипящая роса. Ныряй!
– Нет, я не буду нырять! Пожалуйста, отпустите меня. Одну монету мне не жалко, правда. Я принесу. Вам же будет хуже, если я сварюсь заживо.
– Подумай, зачем мне тебя губить? Мне нужно, чтобы ты вернулась.
Он схватил Анну, сжался в комок, резко выпрямился, вытолкнув её, и отскочил, как огромная резинка.
Анна, которой выстрелили, как из рогатки, ударилась о сталагнат и упала в котёл. Вода бурлила, как в джакузи, но была ледяной.
Остро пахло сухой мятой.
Глава 9
Начался град, точно на небе порвался невидимый мешок с круглым рисом. Град сгустился и посыпал сплошной стеной. Несколько секунд – и из него появилась белая, точно пенопластовая, фигура. На моих глазах она стала цветной и превратилась в Анну. Живую и насквозь мокрую.
– Сдуреть. Ну и как? – спросил я.
– Домой пошли. Никак. Потом.
Я заметил, что она сломала каблук.
Град не прекращался до ночи.
Эксперименты с превращением в другого человека Анна решила начать с Василия. Я пытался уговорить её превратиться для начала в кого-нибудь из училок, в математичку например, но, если Анну переклинило, переубеждать бесполезно. Сдался ей этот Василий! К тому же на занятиях в бассейне он без вещей, а для превращения нужна вещь. Анна вспомнила, что у него возле кабинета-каморки всегда сушатся ласты. Однако в ластах его никто из наших никогда не видел. Непонятно, зачем они ему вообще. Может, тренируется, когда в бассейне никого нет. Или с другой группой занимается.
– Рамиль, я не выяснила, куда пропадает тот, в кого я превращаюсь, – сказала вдруг Анна. – И куда я сама денусь.
Я задумался. Анна опять заморочилась.
– Ты попробуй давай, там разберёшься, – ответил я. – Чего теперь думать? Надо проверить.
– Допустим, я никуда не пропаду, а стану Василием. – Анна забрала у меня свой рюкзак. – А Василий? Куда денется моё тело, когда я окажусь в теле Василия? У меня будет моё сознание или сознание Василия? Если моё, то куда денется сознание Василия? Что он будет чувствовать? Или он станет мной?
– Много лишних вопросов. Если что-то пойдёт не так, вернёшься. Решила в своего Василия превращаться – ну и превращайся. Главное, чтобы тебя опять не надурили твои ниваши.
– Я хотя бы его узнаю… изнутри.
В бассейн мы ходим уже четыре года. Все эти четыре года Анна тайно влюблена в Василия. Удивительное постоянство. За это время мне нравились шесть девчонок. Сейчас я уже пару раз встречался с седьмой.
Анну это бесит, но не потому, что она ревнует. Я для неё нечто среднее между домашним животным и личным психологом. Как это я надумал тратить время на кого-то ещё? Неважно, девушка это или парень. (Например, Никита, с которым мы в игровой зоне рядом с фуд-кортом часами можем тупить в одну игру.) У Анны, кроме меня, близких друзей не наблюдается. Иногда она болтает на переменах с Ясминой, но за стены школы эта дружба не просачивается. Миллион раз говорил Анне, что пора вылезать из кокона и начинать общаться с миром. Василия нашего она наверняка выбрала потому, что он идеальный объект для созерцания. Никакие романы с ним в принципе невозможны. Любовь на расстоянии – отличный вариант для интроверта и социофоба.
Про Василия мы мало что знаем. Четыре года назад, когда мы пришли в секцию, он был студентом-первокурсником, а сейчас вроде бы заканчивает Лесгафта. Мастер спорта. В каморке у него стоят какие-то кубки и висит связка медалей. Анна пыталась за ним следить и выяснила, что Василий живёт в коммуналке на Литейном, где-то возле метро «Чернышевская». Питается водой Aquarium и яблоками, а также варёной курой с гречей. Всё это он приносит с собой в прозрачных контейнерах. Иногда покупает на улице мороженое. Всё.
Зачем он из центра мотается к нам на край земли в Купчино, неясно. Возможно, именно Купчино – истинный центр Питера.
Вчера было Восьмое марта. Праздник выпал на понедельник, мы получили три выходных подряд – отлично! – и поехали с родителями на нашу дачу в Вырицу. На шашлыки. Вернулась зима, намело снега, но открытию шашлычного сезона снег и мороз не помешали. В этом году на Восьмое марта началась Масленица, так что праздник два в одном, и шашлыки мы заворачивали в блины.
Анна терпеть не может Восьмое марта, хотя в детстве любила. Последние года два на неё в этот день что-то накатывает, она начинает зудеть про Розу Люксембург и права женщин, просит не дарить ей подарки и не поздравлять, сама никого не поздравляет, требует установить вместо Двадцать третьего февраля и Восьмого марта какой-то День человека, даже в соцсетях постит свои мрачные картинки про этот день. В этом году всё то же самое. Анна сидела на чердаке (там тепло и вполне можно жить на раскладушке) и рисовала чёрной и белой гуашью очередной плакат Дня человека. Потом записала зловещий танец с этим плакатом под зловещую песню и выложила в соцсети.
«Ещё десять плакатов нарисует», – подумал я.
Всё это раздражало. Неужели сложно посидеть нормально за столом и никому не портить настроение?
А я ещё три недели назад пригласил на дачу свою новую подругу – Олесю. Мои родители всем рады, Олесины не очень общительные, но решили в итоге Олесю отправить к нам, а сами внезапно полетели в Сочи. Видимо, встречать весну. У нас-то первая попытка весны провалилась. Из-за Олеси Анна вообще все три дня просидела на чердаке со своим котом Энди, даже поесть выходила только раз в день и то в чёрной маске с белыми буквами «ДЧБ» (замазкой написала). Как в пятницу приехала, сразу попросила раскладушку и утащила на чердак.
Анна всегда чувствовала себя здесь как дома. На её причуды никто не обращал внимания. Не хочет общаться – не надо.
Иногда я побаивался: вдруг Анна превратится в Олесю. Но Анна и не собиралась. Ей вообще было плевать на Олесю. Анну бесило, что я не обсуждаю с ней Василия и грандиозные планы вселения в Василия. Но от него меня уже тошнит.
8 марта Анна рано утром вынесла с чердака самодельное чучело из старых веников, облила его жидкостью для розжига и в одиночку спалила на мангале во дворе, пока все спали.
Я потом это видео с чучелом в соцсетях увидел.
Олесе я подарил красные гиацинты в горшке и винтажную пластинку «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». Кто это такой, без понятия. Олеся коллекционирует древний винил и кассеты из девяностых. Считает себя антикварщицей.
У всех свои крайности.
Олеся вот взяла с собой на три дня гигантский чемодан и по пять раз в день переодевалась. В чём смысл, я не понял.
Операция «Василий» была назначена на девятое марта.
Мы нарочно задержались после тренировки. После нашей группы ни у кого уже занятий не было, и Василий отдыхал, то есть гонял по седьмой дорожке в одиночестве. Он всегда делает получасовой заплыв после тренировок. Не знаю, что Анна в нём нашла. Самый обыкновенный парень среднего роста и среднерусской внешности. Разве что мышечная масса внушает уважение, но когда Анна думала о мышечной массе? Василий гонял со скоростью торпеды и нас, конечно, не замечал. В общем, он был неплохим парнем, весёлым, беситься даже разрешал, но после занятий. Ещё у него была странная привычка напевать, когда задумается. Судя по всему, больше всего он любил рэпера Йоу-Ж и Лану дель Рей. Я представил, как сейчас Анна превратится в Василия. Смешно. Хотя, если честно, смешного тут было мало. Жутко как-то – Анна в теле Василия.
– Ты только долго в виде Василия не торчи, – шепнул я Анне. – Как я буду выкручиваться, когда ты не придёшь домой? А если тебя вообще три дня не будет?
– Я незаметно. Схожу к нему домой – и назад. Если всё нормально пойдёт, повторим потом ещё раз.
– Это ты сейчас на «Чернышевскую», забежишь в квартиру и назад? – я прикинул. – Час на метро, полчаса в квартире. Сейчас семь двадцать. Я пока на фуд-корте поторчу, до девяти. А то приду домой один, и спросят, куда ты подевалась. Если что, мы делали уроки на фуд-корте.
– Ладно. Бери мои часы. Отдашь, когда я превращусь. Лучше свою вещь держать под рукой на случай, если надо будет быстро превратиться обратно в себя.
Анна дотронулась до ласта и пропала. Я наблюдал за Василием. Он остановился, замер на пару секунд, потом вылез из бассейна. Я подошёл к нему и молча протянул часы Анны. Честно? Я побаивался это существо два в одном. Часы Анны, белые в красный горошек, на руке Василия выглядели странно. Василий-Анна кивнул и ушёл в каморку. А я двинулся в душевую, и почему-то мне показалось, что ласт, который держала Анна, шевелится. Ещё не хватало, чтоб он стал одушевлённым.
Одушевлённым душой Василия?! Я старался об этом не думать. Взял сумки, свою и Анны, позвонил Олесе и Никите и долго торчал с ними на фуд-корте.
Мне впервые казалось, что время на фуд-корте тащится жутко медленно.
Было почти десять. Нас с Никитой уже выгонял из ТЦ охранник, всем названивали родители, отец Олеси в полдесятого сам приехал в Galaxy и молча её увёз. Странная у него привычка везде ездить на машине. Вообще-то, мы все живём недалеко, минут пятнадцать пешком.
На Никиту по телефону орала бабушка. Каждые пять минут спрашивала: «Ты где? Ты скоро? Включи камеру, я не вижу, где ты».