ираться администрация лагерей в своей работе по перевоспитании и перековке преступников.
При существующем в лагерях положении, при полном отсутствии отвечающей современным условиям и требованиям воспитательной, агитационной и организационной работы среди заключенных, при очень слабой подготовке политической, педагогической и вообще общеобразовательной огромного большинства воспитателей и руководителей ИТЛ, задачу действительного исправления и перековки заключенных в честных советских граждан решить невозможно. Результаты «перековки» получаются отрицательные, причем, чем дальше, тем хуже. При такой перековке из отдельных преступников все больше получаются не честные люди, а организованные банды рецидивистов, борьба с которыми является делом очень трудным.
2. Основным средством перековки преступников в исправительно-трудовых лагерях, как о том свидетельствует вторая часть их названия, является труд, работа заключенных на благо социалистической Родины, привитие у них навыков к труду, предоставление возможности даже получения разнообразных рабочих квалификаций.
Многие важнейшие строительства и отрасли промышленности пользуются трудом заключенных.
Во многих лагерях введена система зачетов, снижающая заключенным сроки наказания за ударную работу, за выполнение и перевыполнение производственной нормы. Эта мера является основным стимулом к высокопроизводительной работе заключенных, и в принципе это мероприятие очень полезное и хорошее. На практике же эта система, благодаря, во-первых, очень высоким и в основном бригадным или звеньевым процентам за перевыполнение нормы, дающим право на получение наивысших зачетов, и, во-вторых, потому, что зачеты даются без всякого иного учета личных качеств и достоинств заключенного (лишь бы не было с его стороны нарушений лагерной дисциплины) и без всякого общественного обсуждения среди заключенных достоин ли каждый член производственной бригады получения зачетов полностью, — эта система приносит, с точки зрения чисто воспитательной, колоссальнейший вред. На почве получения максимальных зачетов среди заключенных развиваются рвачество, обман, очковтирательство и прочие, весьма вредные качества, отнюдь не воспитывающие их в духе честного и добросовестного отношения к труду, не прививающие заботливость о выполнении предприятием государственного плана и экономических показателей, руководителей же производства, как вольнонаемных, так и заключенных ставит в необычайно трудные условия и ведет к припискам в нарядах, к переплатам, а следовательно, и к удорожанию работ, производимых заключенными. Эта система уже давно породила новые словечки и поговорки, начинающие, к сожалению, завоевывать «право гражданства» в нашем русском языке: «раскинуть чернуху», «без туфты и аммонала не построить нам канала» и т. п.
Обычно за незаконные приписки объемов работ и связанные с этим переплаты обвиняют только производственных руководителей, непосредственно выписывающих и утверждающих наряды. С чисто формальной стороны эти обвинения справедливы и правильны, но почему же, несмотря на бесчисленные приказы в течение ряда лет о необходимости решительной борьбы с приписками в нарядах, несмотря на репрессии, вплоть до уголовной ответственности ряда производственников и хозяйственников за приписки, они все-таки не изжиты и процветают в большей или меньшей степени во всех организациях, использующих труд заключенных, получающих зачеты за перевыполнение нормы?
Это не случайно и в огромном большинстве объясняется не злой волей, не халатностью и не мягкотелостью мастеров и прочих производственников, имеющих дело с заключенными, а тем, что никто им в этом трудном деле не оказывает реальной поддержки. Один в поле не воин — в этом очень скоро убеждается каждый производственник, пытающийся бороться с приписками, незаконно повышающими процент выполнения заключенными производственных норм.
Надо побывать, как говорится, в их шкуре, чтобы понять, как им трудно и, прямо надо сказать, в существующих условиях — невозможно с успехом в одиночку бороться с этим злом приписок, обманов и надувательства государства без самого активного содействия со стороны работников и воспитателей лагерей и самих заключенных. Но этого, к сожалению, нет пока и в помине. Больше того, не так давно в системе лагерей Дальстроя существовало даже такое положение, что руководство лагерей получало премию за выполнение и перевыполнение «финансового плана» лагерей контингентом заключенных, т. е., другими словами, было лично заинтересовано в том, чтобы производственные предприятия отчисляли лагерю как можно больше средств за выполняемую заключенными работу, и поэтому, естественно, вместо того, чтобы бороться с приписками, с переплатами, с этой самой «туфтой», они осуждали ее лишь на словах, а на деле всячески поддерживали и поощряли. Нередки случаи, когда отдельные начальники лагерей вместо помощи хозяйственникам, начинавшим борьбу с приписками, осуждали их, обвиняя и плохом использовании рабочей силы, в плохой организации труда, хотя и то, и другое было нисколько не хуже, чем на других предприятиях или участках. Часто, идя на поводу у заключенных, руководство лагерей вместо объединения усилий с хозяйственниками в борьбе с приписками и за повышение хотя бы лишь интенсивности труда заключенных, всеми правдами и неправдами старались перевести относительно лучшие и дающие лагерю большой доход бригады на другие участки, где начальники «подобрее».
В результате все оставалось по-прежнему: производственные предприятия имели, как правило, перерасход по рабочей силе, а лагери — незаконные прибыли. Пока те и другие, как, например, в системе Дальстроя, находились в ведении одного Министерства внутренних дел, эти «прибыли» лагерей и убытки хозяйственных предприятий в сводных балансах главков до некоторой степени балансировались за минусом незаконных переплат, переходящих на лицевые счета заключенных и премий работникам лагерей за «перевыполнение финансового плана», но в настоящее время, когда лагери и хозяйственные организации подобных главков переходят в ведение и на баланс различных министерств, такое положение, даже с экономической точки зрения, становится совершенно недопустимым, не говоря уже о вредности и даже преступности его со всех остальных точек зрения.
Никаких изменений в этом деле пока нет. От заключенных требуется лишь одно — дать высокий процент выполнения производственной нормы, независимо от того, успешно или нет выполняется государственный план предприятием и независимо от прочих личных качеств заключенных. Заключенный может фактически даже совсем не работать, что нередко и имеет место, и получать «проценты» за счет членов своей бригады; воспитателей лагерей это не интересует, лишь бы не было нарушений лагерного порядка со стороны этого заключенного. На этом пока что и стоит все «трудовое воспитание» в лагерях. В результате: привития трудовых качеств людям, и без того весьма прохладно относящимся к трудовой деятельности, никакого не получается и из «исправительно-трудовых лагерей» люди, в особенности молодежь, выходят с крепким убеждением, окончательно окрепшим именно в лагерях, что без обмана, без «чернухи» и «туфты» не проживешь, т. е. в большинстве случаев, с еще более шаткими нравственными устоями, чем они были у них до заключения. Это несомненный факт, с которым нельзя не считаться и который необходимо обязательно устранить, изменив существующую систему установления зачетов заключенным за хорошую и добросовестную работу и внести значительные изменения по воспитательной работе среди заключенных.
III. Предложения о реорганизации воспитательной и карательной работы в местах заключения
1. Человек совершил преступление — значительное, требующее определенной, высокой меры наказания в виде более или менее длительного лишения свободы, или незначительное по своему общественному вреду, но вторичное после того, как были уже применены к нему все меры судебного и общественного воздействия для его предупреждения и исправления (судебное решение о наказании без изоляции: удержание части зарплаты на определенный срок, условное осуждение с соответствующей отметкой в паспорте, товарищеский суд, общественное осуждение на общем собрании и т. п.). Раньше он быт нарушителем уголовного кодекса, а стал после суда — осужденным судом преступником.
Но в этом случае всех преступников нельзя сразу же «стричь под одну гребенку» и отправлять в одни и те же места заключения, как это имеет место в настоящее время.
2. Должны быть созданы раздельные места заключения: исправительно-трудовые колонии или лагери — для лиц, осужденных в первый раз и не особенно социально опасных, поскольку они уже попадают в заключение; и концентрационные лагери усиленного режима для лиц особо социально опасных рецидивистов, ранее отбывавших наказания в исправительно-трудовых лагерях или колониях и неисправившихся, особо опасных бандитов и убийц, громил и погромщиков, расхитителей социалистической собственности с корыстной целью личного присвоения на сотни тысяч рублей, действительных изменников родины и контрреволюционеров, сознательно совершивших подлинные, подрывные, имеющие реальные последствия преступления против социалистического строя, государственной безопасности и советской власти.
И режим, и условия воспитательной работы в этих местах заключения должны быть различны.
Лиц, осужденных в исправительно-трудовые колонии и в лагери усиленного режима нельзя допускать объединять нигде в одних местах: ни в пересыльных тюрьмах, ни в этапах; из зала суда пути лиц, осужденных к тому или другому виду заключения, нигде не должны сливаться. Основные условия работы и режима при отбытии наказания в тех и других местах заключения должны быть опубликованы в печати и широко обнародованы, а в уголовном кодексе должно быть точно определено, в каких случаях и за какие преступления граждане СССР могут быть подвергнуты заключению в концлагерях усиленного режима.
3. Человек в социалистическом обществе является самым драгоценным капиталом, поэтому и в тех и в других местах заключения вся работа с заключенными должна быть пронизана прежде всего одной руководящей идеей: дать хорошую «продукцию», т. е. перевоспитать, если нужно, — сломать преступную волю преступника и превратить его, в лучшем случае, в честного, полезного и добросовестного члена социалистического общества, а в особо тяжелых случаях, хотя бы в покорного человека, твердо усвоившего необходимость уважать силу советских законов и требования социалистического общежития и не осмеливающегося более нарушать их.