Волости Курдацкаяи Салынскаястали пусты.
И самЯрмак плавалнаТавду-реку,воевал Лабутинскийгородок. Триднякрутилиськазаки околотого городкаи не [152/153] могливзять. ЕсаулОсташка Лаврентьевнавязал наверевкужелезный крюки притулилсяподкрепостнойстеною, а казакипринялисьмяукать,свистать игайкать.Простодушныевогулы,дивясь,высыпали настену.Осташкаметнул крюк исдернулодного.
Язык спытки сказал:
– Бог унас хорош,оттого исильны.
– Гдевзялихорошего?
– Старый,батюшка.Литой иззолота, глазасделаны иззеленогокамня, сидитв чане с водой.Шаманы пояттой водойвоинов,оттого и сильны.Уходите ксебе, невзять вам нашегогорода.
– Возьму,– сказалЯрмак, и,переодевшисьв лохмотьяпленника,ушел в ночь, аперед светомвернулся настан ивытряхнул изкожаного мешказолотого, сбольшойкулак,болвана.
Кинулисьна приступ.
Вогулыскакаличерез стены иутекали. Сотвориласьзлая сеча втом городке.Жены и дети,от испугаомертвев,выли ипуталисьмежду дерущимися.Городоксожгли,князцаЛабуту удавилии поплылидальше.
ПовоевалЯрмак Кошуки,Кандырбай иТабары, всютамошнююземлю в страхпривел и вясак положил.После тогосплавалатаман наОбь, жилищатамошние пошарпали жителей вясак положил.Тамошние остякипо своемуобыкновениювесною откочевываютс реки наозера исторонниелиманы, находятам отмечущих икрурыб лучшеепропитание, ав комариноелетнее времяуходят остякисо всемиживотами истадамисвоими к берегамЛедовитогоокеана, кудагнус следоватьза ними несмеет. Ярмакже, не ведаятех обычаев,проплыл поОбинесколькосот верст, невстречаяживой души, и,с горечьюуверившись,что земля тапроста,вернулся к себев город.
Следомза дружинамиездил попСемен и крестилсибирцев.
Далекопо тайге итундрередкой цепьюрассыпалисьясашныегородки –одна-две избыи амбарушка,обнесенныетыном. Сюдадва раза в годународысвозилиясаки.
Голод иморовыеповетрия, какдрожь,пробегали постране. Там исям вспыхиваливосстания, носибирцы неумели брать ясашныхгородков; ктому же,испытав насебе действиеогнестрельногооружия, онибоялисьподходитьблизко кукреплению и,издалекапометавстрелы,разбегались.
Надеялись,что злобеказачьейнастанетконец.
Степьеще кое-какдержалась, нотундре и приречнымстановищамприходилосьтуго. Стадапоредели, ато и вовсерассыпались,огни очаговпотухли,жилищазамелоснегом.
Обнищавшиеостяцкиекнязья ссемьями бродилимеж уцелевшихчумов икормилисьмилостынею.Иные, забравбогатства,бежали вЮгру,Мангазею – книзовьямЛены иЕнисея. Иные[153/154] шли наслужбу крусскиматаманам и загрошовыеподарки променивалисытость иволю своегоплемени.
За рекиЧапур-яган иСосву, в недолазныеболотауходиливогулы, чтобыразучитьсяпахать землю,забытьрудное икузнечноедело, чтобызамутитьсвой языкчужими наречиями.
Сильныеохотникибыли побитыили бродили водиночестве,– сумы ихболталисьпусты, нехватало силыпромыслитьзверя и птицу.
Угасла ихрабростьсибирскихнародов, лишьв сказках дабылинах донаших днеймерцаютотсветыбылой славы,– так напротяжении многихвеков песньсобирала подсвое крыло богатырей.
39
Лежалазима широка,глубока.
Ярмаксказал впечали:
–Сибирь пуста...Думайте, чтобудем делать?Хлебные амбарыпусты...Думайте, чембудем своиголовы кормить?Чувалызелейныепусты, вовсемало осталосьружейногоприпасу...Думайте, какбудемвоевать.
Молчалиподручники,собираясь смыслями.
АЯрмак:
–Не кажетсясибирцам подказачьейрукой жить –бегут в Мангазею,утекают наАлтай и вСемиречье. Исами мы,товариство,остались вмалой силе:иные побиты,иные сбежали,которые отболезней и чародействабасурманскогопримерли. Недосидетьсябы нам тут дотого, чтобзвери хищныепожралиоставшихся.
Подручникипереглянулисьи – понесли:
–Сибирцы – онихитрые.
–Мало мы ихбили.
–Ты, Никита,готовордынцевживьемглотать датой своейжесточьюмногих иотпугнул.
–Заткниглотку,дуросвят!
–К делу!
–К делу, браты!
–Мало уцелелоказачьейсилы.
–Да, русскиелюди сюданадобны.
–А нашизазывалы?
–Посланызазывалы наДон и Волгу.Вторую зимуот них нислуху нидуху.
–Сбежали.
–И придут сюдаголюшкипонизовые –проку от нихмало, толькоразвевеселеебудет.
–О-ох!
– Не миноватьнам, светыатаманы, идтик царю с [154/155] покором– кормупросить,зелейногоприпасу просить,людей вСибирьпросить...
– Удумал,головатрухлявая!Придутвоеводы нанаших костяхпировать,будут тутсидеть дабородыотращивать.Не горько ль?
– Горько,дед Саркел,горько!
– Накляпа намцарь сдался?
– Нечегомолитьсябогу, кой немилует.
– Подобух бы егосо всемипричандалами!
–Уймитесь,горлохваты!Не поноситецаря православного!Плох ли он,хорош ли, аодной он снами веры иодной земли.
– Не бывалты, бородакозлиная, впытошнойбашне, а тоиное бызаблеял.
– Будяшуметь. Кделу!
– Какое!
–Отойдем вотход наВолгу да тамкак-нибудьсвой векизживем.
– АСибирьбросать?
–Провалисьона!
– Э-э, нет,братику!Такимикускамипрошвыряешься.
– Не нам,так нашимпотомцампригодится.Что добыто саблей,то наше.
– Наше!
– Сибирьбросатьжалко.Сколько мытут своейкровиуронили!
– Было бнам, Микитка,загодя наВолгу сбежать...
Не день ине двасудили-рядилигулебщики да,сложившисьразумом, и небез стонапорешили –слать вМосквупоклонныхсоболей.
Разбросилиатаманыжеребья, палжребий на ИванаКольцо иМамыку.
– А чего я?– мычалМамыка. – Каконо там, наМоскве?.. Ох-ох,не манитворону вцарскиехоромы.
– Не тужи,Мамыка, –тряхнулкудлами ИванКольцо, –хватитрозмыслу и сцаремпоговорить. Кафтанына нас серые,да умыбархатные.Вернемсяживы –встретят настоварищи счестью. Сгинем...
– Ну, якармар, сгинете,– засмеялсяЯрмак, – придемна вашумогилу,наворотим покуче да репкуспоем... Так искажите ему:«Мы, донские иволскиеказаки, бьемтебе,государь,царствомсибирским».Да кланяйтесьпочаще, – он,батюшка,покорнепокорныхлюбит.
Сборыбыли коротки:снарядилиатаманы собачийда оленийобоз, припасудорожноговзяли,навязали возпоклонныхсоболей,прихватилИван для чинутрех казаков.
–Путь-дорога,братцы!
Ишбердейвзмахнулпогоняльнымшестом и гикнул:
– Эй-ла! [155/156]
Оленей исобак ровноветромсорвало иунесло.Провожальщикине успелиглазомморгнуть –обоз скрылсяиз виду.
Кутилазима
вьюгамела
и в глазанесла...
Гонимыепо настуснегитекли-плескались,как вода.Взыгрывалиснежныекозлы.
Собакина скакухваталигорячимиязыками снег.Олени бежалиспорой рысью,валил от оленейпар.НепокрытаяголоваИшбердеябыла запорошенаснежной пылью.
– Эй-ла!
Онпроводилказаков заКамень, дорусских мест,и тут отстал.
Дальшепогнали налошадях, вширокихрозвальнях.
Передом,накатываядорогу,скакали пятьпорожнихтроек.
Ехалиборзо.
Ямщики,на морозекалёные,подъезжая кяму, свистали– да так, чтоот тогосвисту указаковровно дыру вухе вертело.На свистдругиеямщикивыводили свежихлошадей.
Похлебаютпосылы щец,набьют брюхокашею и –шарила!
Дорогаполем, дорогалесом, ухаб,овраг, болото,холм, и похолму голыйкустарник,как волчьящетина. Спализаметенныеснегамидревниедеревни, –над снегамигде-гдеторчал клокгнилой соломы,закопченнаяизбянаятруба. Лунатопиламглистыеполя, надчернымилесами горелихолодныезвезды.
Просторы...В просторахтонул глаз,радовалосьсердце,напоенное, накормленноепросторами.Сдобно пахлоконскимпотом датеплымиконскимиговяхами. Заобозомгналисьволчьи орды,по снегу летеликосые волчьитени. Казакигромиливолков извзятой надорогу пушки.
Большаямосковскаядорога, какрека, несла людейконных, людейпеших,торговыекараваны. Ссевера тянулисьобозы срыбой, льноми кожами. Завозами шагалирослыемужики сбородами,обледенелымибудто банныевеники. Обозыобгонял обитыймедью ивыложенныйкостьющегольскойвозоккупчика-скупщика.Нараскормленныхмонастырскихбитюгахплелиськраснорожие монахи-сборщики.Звеняверигами, шлии ползлиюродивые,храброоткрыв голыегруди навстречувьюгам иморозам.Боярин ссемьею пробиралсяна богомольев санях стольпросторных,что в нихвпятеромможно былолечь и спать.От города кгороду гналискороходы. СРуси бреликалеченныератники,нищие,бездомки даработныелюдитверских,вологодскихи владимирскихземель.
Москваблеснулажестянымиглавамицерквей.
Заставуминовали нарассвете.
Вморозноминее дремаластолица. Кривыеулочкитонули всугробах.Дворы былиобнесеныбревенчатымтыном, а то иплетнем. Подворамгорланилиовцы,раскалывалисьпетухи,кто-токого-то лаялпоследнимисловами. Наперекресткахулиц, около [156/157]колодцев, какгалки,кричалимолодухи, вокругобледенелыхколодтабунилиськоровы илошади.Светлый дымстолбомкачался над трубами.На папертяхтолклись,гудели нищие.Не спеша шлик церквамлюдимосковские вшубах иохабнях,опоясанныхкушакаминизко, посамому заду.Кремлевскаястена послетатарскогоразорениявсе ещедостраивалась:набережнаяМосква-рекибылазаваленастроевымлесом ибунтамикаленогокирпича.
Разбежалисьу казаковглаза.
Зашли вчасовню,поставили посвече и наскоропомолились.Тут же, рядомзавернули вкабак. Вкабакенестерпимыйжар, вонь,разилочесноком,кислым хлебоми горелымлуком. Дляхрабрости –выпили. ИванКольцопоучалтоварищей:
– Будетцарь о чемспрашивать,ворчи чего-нибудьпро себя,мычи, ноголосу неподавай. Брякнитесловцонекстати –государюобида, а мне – кнут.
Кабатчикпровожалказаков, коихон принял закупцов, довозка и низкокланялся.
Ямщикразобралвожжи.
– Э-э,залетные!
Спростоты дапо незнанью,