4. Прошлое является важнейшей детерминантой настоящего поведения, и если что-то однажды сильно повлияло на жизнь человека, то сходные события всегда будут вызывать у него одинаковые реакции.
5. Существует единственно правильное, точное и идеальное решение человеческих проблем, и если это решение не удалось найти, то это катастрофа.
6. Если что-то может быть или является опасным или устрашающим, то нужно серьезно беспокоиться из-за этого, даже если событие только предполагаемое.
Основными иррациональными идеями, которых придерживаются мужчины и женщины, чтобы вызвать у себя состояние гнева, морализаторства и низкой фрустрационной толерантности, являются следующие:
1. Некоторые люди плохи, порочны или отвратительны, и они должны быть сурово осуждены и наказаны за свою подлость.
2. Ужасно и катастрофично, когда все идет не так, как очень хотелось бы.
3. Проще избегать определенных жизненных трудностей и ответственности, чем сталкиваться с ними лицом к лицу.
4. Люди должны очень огорчаться из-за проблем или тревог других.
Именно эти изначально иррациональные необоснованные посылки я постоянно демонстрирую своим клиентам, которые (осознанно или неосознанно) в них верят. Именно эти идеи они бесконечно внушают себе, эффективно не оспаривая. Эти посылки, по сути, являются причиной того, что люди чувствуют и ведут себя плохо. Именно над этими идеями необходимо настойчиво работать, работать и работать, чтобы разувериться в них, если люди действительно хотят когда-нибудь преодолеть свои базовые тревожность и враждебность. Как же конкретно я убеждаю клиентов прямо посмотреть на свои иррациональные предположения и начать сомневаться и оспаривать эти разрушительные философские посылки? Для этого я использую весьма эффективные методы.
1. Я заставляю моих клиентов посмотреть на простые восклицательные предложения, которые они говорят сами себе, что бы вызвать у себя чувства гнева и враждебности. Всякий раз, когда клиент говорит мне, например: «Моя жена обвинила меня в том, что я изменяю ей, и это ужасно меня разозлило потому, что это абсолютно неверно и так несправедливо с ее стороны обвинить меня в этом». Я сразу же его прерываю и спрашиваю: «Что вы имеете в виду, когда говорите, что это вас разозлило? Что могут сделать с вами ее ложные обвинения? Вы хотите сказать, что ваша жена несправедливо вас обвинила, и тогда вы разозлили себя тем, что по-идиотски повторяли себе: «Мне не нравятся ее ложные обвинения» и «Мне это не нравится, ей не следует это делать». Не это ли расстроило вас: ваша собственная нелогичная посылка, а не ее обвинения?».
2. Я активно-директивен с большинством моих клиентов. Система рационально-эмоциональной психотерапии, которую я применяю, утверждает, что клиенты могут не только взглянуть на те глупости, которые они сознательно и неосознанно говорят себе, но могут и разубедить себя. Поэтому в РЭТ клиентам во время индивидуальных сессий и групповых встреч часто даются конкретные домашние задания, например: пойти на свидание с девушкой, которую клиент боится попросить о встрече; начать искать работу; попробовать вернуться к мужу, с которым долгое время в ссоре. Терапевт достаточно активно пытается на стаивать, упрашивать, а временами даже приказывать клиенту выполнять такие задания как неотъемлемую часть терапевтического процесса.
В одном случае я очень строго дал задание тридцатилетнему мужчине, который никогда по-настоящему не встречался с девушкой, чтобы он назначал не менее двух свиданий в неделю, хочет он этого или нет, возвращался и докладывать мне о том, что случилось. Он сразу же начал ходить на свидания, меньше чем через две недели потерял девственность и быстро начал преодолевать чувство собственной неполноценности. Чтобы помочь этому человеку в той степени, как это получилось у меня благодаря активно-директивной рациональной терапии, классическому психоанализу и психоаналитически ориентированным видам терапии, потребовалось бы много месяцев, а возможно, и лет.
3. Я исключительно разговорчив со своими клиентами, особенно во время первых терапевтических сессий. Я очень много разговариваю вместо того, чтобы пассивно слушать то, что клиент хочет сказать. Я не колеблясь, даже во время первой сессии, представляю клиенту доказательства его нелогичного мышления и поведения. Я активно интерпретирую многое из того, что клиент делает и говорит, особо не беспокоясь о возможном сопротивлении и защитных реакциях с его стороны. Я последовательно пытаюсь убедить и заставить человека изменить крепко укоренившиеся иррациональные и противоречивые убеждения и, не колеблясь, атакую его патогенные идеи и установки, но после того как покажу, как и почему они существуют. Как я отмечал в книге «Разум и эмоции в психотерапии»: «к обычным психотерапевтическим техникам исследования, обсуждения, выкапывания и интерпретации терапевт рационального направления добавляет более прямые техники столкновения, опровержения, снятия идеологической обработки и переобучения. Таким образом, он открыто встречается и решительно берется за наиболее глубоко укоренившиеся и трудные типы эмоциональных нарушений».
4. Мой терапевтический подход на редкость дидактичен. Я постоянно объясняю моим клиентам общие механизмы эмоционального нарушения: как они возникают, укореняются и как можно бороться с ними. Я устанавливаю материал для чтения, включающий мои собственные работы и работы других авторов по проблемам развития личности и психотерапии, и отвечаю на любые вопросы клиента о прочитанном. Я твердо верю, что люди с эмоциональными нарушениями понимают то, как и почему у них появилось это нарушение, ничуть не больше, чем студенты-физики поначалу понимают то, как и почему Вселенная стала такой. Поэтому я стараюсь научить своих клиентов многому из того, чему бы их научил хороший профессор психологии, кроме того, обучение носит индивидуальный характер и опирается на конкретные факты из жизни клиента.
5. Я мало использую отношения переноса и контрпереноса в моей работе с клиентами. Я намеренно не очень сердечен при работе с большинством моих клиентов, даже с теми, кто просит об этом. Как я им объясняю, их основная проблема обычно заключается в том, что они считают, что им необходима любовь других, хотя это не так. И я здесь для того, чтобы научить их спокойно обходиться в этом мире без непременного одобрения или любви других, поэтому я отказываюсь угождать этим болезненным требованиям любви.
Перенос сведен к минимуму в моем варианте рационально-эмоциональной терапии также потому, что я обычно встречаюсь с моими клиентами раз в неделю или еще реже; разговариваю непосредственно с ними, прямо отвечаю на любые личные вопросы, которые они могут задать мне, и не отвлекаюсь на интерпретацию возникающих проявлений переноса, если считаю, что они неуместны и бесполезны. Более того, я настаиваю, чтобы клиенты прорабатывали свои проблемы со значимыми людьми в повседневной жизни, а не со мной.
В то же время, один очень важный аспект отношений действительно входит в мой вариант терапевтической деятельности. Он заключается в том, что я представляю совершенно иную модель поведения, чем другие значимые люди в жизни моих клиентов. Если они начинают злиться на меня, как это часто случается, я не отвечаю на их чувства своим гневом; если они показывают, что не любят и не одобряют меня, это не приводит меня в ужас, и я не говорю, что не могу нормально существовать без одобрения с их стороны. Разными способами в ходе терапевтических сессий я пытаюсь показать им, что люди могут действовать разумно и адекватно при минимальном уровне тревоги и враждебности. Демонстрируя им пример более разумного поведения, чем поведение тех людей, с которыми они будут встречаться всю свою оставшуюся жизнь, я помогаю им понять, что они тоже могут вести себя менее разрушительным способом.
6. Используемый мною подход к терапии более философский, чем традиционный психологический. Вместо того чтобы просто показывать моим клиентам психическую динамику их нарушенного поведения, я постоянно демонстрирую им то, что можно назвать философской динамикой их поведения. То есть я настаиваю на том, что истинные причины того, что они ведут себя саморазрушительным способом, кроются не в их ранних переживаниях или их истории, а в философских установках и предположениях, которые они до сих пор делают относительно этих переживаний и истории.
Например, если я понял, что у одного моего клиента сильный Эдипов комплекс, я не показываю ему детали того, как он испытывал вожделение к своей матери и боялся, что его отец кастрирует его. Вместо этого я пытаюсь сделать так, чтобы он сосредоточился на философском фундаменте этого комплекса, а именно на убеждении, что если бы он занимался таким порочным действием, как вожделение к своей матери, он был бы плохим человеком, и если бы отец ревниво осудил его за инцестуальные чувства, то это было бы для него ужасным. Итак, после того, как я разъяснил клиенту его философские, вызывающие нарушение исходные допущения, я уничтожаю эти предположения, показывая их необоснованность. Я объясняю клиенту, что пока он придерживается своих ошибочных идей, у него обязательно будут невротические или психотические отклонения в поведении.
Более того, я представляю клиенту то, что обычно является для него достаточно новой экзистенциальной философией жизни. Я учу его считать себя полезным для самого себя просто потому, что он существует. Как живущий человек он может наслаждаться самим собой и бороться со своей невезучестью. Я энергично оспариваю представление о том, что его внутренняя ценность зависит от провозглашаемых обществом критериев успеха, достижений, популярности, служения другим, преданности Богу и т. и. Вместо этого я показываю ему, что если он действительно хочет преодолеть свои укоренившиеся эмоциональные нарушения, ему стоит принимать себя независимо от умений и достижений или одобрения со стороны других людей.
7. Я стараюсь дать всем своим клиентам, которые способны усердно работать над преодолением своих скрытых отклонений, три инсайта, а не ограниченный «инсайт», который обычно дают психоаналитические виды терапии. Инсайт № 1 появляется тогда, когда клиент видит, что его настоящее невротическое поведение обусловлено прошлыми событиями. Именно на этом инсайте сосредоточены большинство психоаналитических и других школ психотерапии. Я стараюсь дать клиенту понимание этого, но я не твержу о том, что все его настоящее поведение коренится в его прошлых переживаниях или что сегодня он плохо ведет себя потому, что подобным образом вел себя в детстве.