и заставляют их расстройство становиться гораздо серьезнее, чем это свойственно их биологической природе.
Устойчивость к лечению у пациентов, страдающих серьезными расстройствами, может быть следствием врожденных особенностей этих людей. В некоторых случаях выясняется, что они не поддаются лечению, так как убеждены, что не могут себе помочь, или они не хотят прикладывать усилия для достижения ощутимого результата, или они не хотят это делать назло врачу или по идеологическим соображениям. Но во многих других случаях очевидно, что пациенты очень хотят улучшить свое состояние и на самом деле много работают над этим, но они испытывают серьезные трудности. Очень возможно, что эти затруднения являются врожденными, мешают им всю жизнь и являются важной составляющей их расстройства. Другими словами, в то время как многие невротики по разным причинам просто не думают ясно и логично о своем состоянии, пациенты, у которых не происходит улучшения при явной их заинтересованности в излечении, обычно страдают психозами или пограничными с ними состояниями и просто не в состоянии ясно мыслить.
Наблюдение таких пациентов в течение долгого времени убедило меня в том, что у них имеются большие трудности со способностью сосредоточиться. Они либо не могли адекватно сфокусироваться на решении своих жизненных проблем и часто были необычно рассеянны и неорганизованны в своих мыслях; либо чрезмерно и очень жестко фокусировались на какой-то части своей жизни и становились не способны сосредоточиться на других аспектах любой ситуации, требующей решения. Чем дольше наблюдаешь такое поведение, тем яснее становится, что этот пациент не принадлежит к группе невротиков, хотя его поведение зачастую типично для таких больных. У таких людей имеются настоящие проблемы с мышлением, что, как утверждает Юджин Блелер (Blenler), абсолютно типично для шизофреников. Также интересно отметить, что для Шакова (8Ьа1со\у) результатом тридцатилетнего изучения шизофреников стало следующее наблюдение: «Если бы нам нужно было кратко описать систему личности шизофреника самым простым языком, мы бы сказали, что у него есть две основные проблемы: во-первых, он реагирует на старые ситуации таким образом, как будто они новые (он не может привыкнуть), и на новые так, как будто они уже недавно имели место (он упорствует); и, во-вторых, он чрезмерно бурно реагирует, когда стимул сравнительно слабый, и не реагирует вовсе, когда стимуляция сильна». По этим двум признакам видно, что шизофреник временами чересчур или недостаточно сосредоточен.
Клинические исследования Аарона Бэка подтверждают то, что у людей, страдающих серьезными расстройствами, основные проблемы, возможно врожденные, связаны с фокусированием внимания или мышлением. Бэк отмечает, что «современные исследования показывают, что систематические отклонения от реалистичного и логического мышления происходят даже при очень умеренных формах заболевания... Тип нарушения мышления, описанный в этой работе, тот же, что описан в трудах, посвященных шизофрении... Эти открытия наводят на мысль, что нарушения мышления могут быть обычным явлением при любом типе психопатологии».
Бэк также отмечает, что «преувеличение и преуменьшение ведут к таким большим ошибкам в оценке, что следствием их является искажение. Эти процессы проявляются в виде низкой оценки пациентом своих достижений и возможностей и преувеличении значения его проблем и задач. Другим примером является преувеличение силы или важности травмирующего события. Часто наблюдалась начальная реакция пациентов на неприятное событие как на катастрофу. Как правило, в дальнейшем выяснялось, что случившаяся беда на самом деле представляет собой куда менее серьезную проблему».
Утверждение Бэка имеет два важных следствия. Во-первых, оно подразумевает, что теория Фрейда относительно большой важности детской травмы несостоятельна, так как люди, которые подверглись такого рода «травме», с таким же успехом могли и придумать ее, преувеличивая значение обычных трудностей, которые они могли испытывать. И, во-вторых, подразумевается, что у этих пациентов присутствует основное нарушение мышления, обусловленное как врожденными, так и социальными причинами, что является причиной их отличий от остальных так называемых невротиков, которые слишком расстраиваются по поводу своих проблем, но которых довольно легко научить справляться с этим и жить с этими проблемами.
Имеется и другое значительное свидетельство в пользу того, что многие пациенты, которым так просто был поставлен диагноз «невроз», на самом деле страдают психозом и они не могут (а не не хотят) просто думать о себе и окружающих. Именно им сложнее всего оказать помощь, когда они обращаются к психотерапевту. Несколько случаев, описанных ниже, показывают, что даже самые нормальные люди рождаются с серьезными проблемами в области мышления, и, следовательно, они обычно склонны к каким-то эмоциональным нарушениям и саморазрушающим действиям.
Возьмем, к примеру, ученых, которые в области своих исследований мыслят научно, что означает, что они должны быть наиболее объективными и беспристрастными наблюдателями и экспериментаторами. В действительности, как пишет один писатель в своей статье под названием «Наука», некоторые великие ученые, такие как Чарльз Дарвин, сталкивались с большими трудностями. Когда им приходилось изменять свои представления, они часто отказывались от этого, когда ясные фактические доказательства говорили в пользу того, что было бы умнее сделать это. Известно, что люди науки часто придираются к доказательствам, игнорируют, отказываются их принимать; и иногда лишь 10 или 20 лет спустя они, в конце концов, неохотно признают их и отказываются от своих ложных гипотез. И напомним, что зачастую так неправильно думают великие умы и великие ученые.
Человеческой слабостью является сопротивление принятию новой информации, хотя в наших интересах было бы сделать это. Более того, вследствие принципа инерции, люди склонны пренебрегать использованием очень ценной информации и пониманием того, что мы теоретически принимаем. Потому что мы находимся в хорошо смазанном желобе, ограничивающем наше поведение, назовем его желоб А, и катимся в нем с достаточным комфортом. Нам исключительно сложно, по многим причинам, выбраться из него и начать ехать по желобу В, даже в том случае, если мы знаем, что было бы гораздо умнее сделать это. Например, когда мы сидим, тупо уставившись в телевизор, и знаем, что было бы гораздо лучше заняться каким-то имеющимся у нас делом, мы продолжаем сидеть, упрямо находя глупые объяснения, почему нам следует продолжать смотреть на экран телевизора. Затем, когда нам наконец удается заставить себя заняться нужным делом, мы каким-то образом начинаем приятно и легко двигаться по желобу, который мы назовем желоб В, так что мы на удивление часто отказываемся выбраться из него, когда приходит тот момент, когда разумно пересесть в желоб С, который может являться отходом ко сну, игрой с детьми, едой или даже снова возвращением к желобу А (так как, возможно, по телевидению показывают передачу, которую действительно было бы полезно посмотреть).
Люди, и по моему убеждению все, ведут себя тупо не просто время от времени, но делают это постоянно, во вред своим собственным интересам, не важно, как бы умны и образованны они ни были. Как же сильно я был поражен этой саморазрушающей и совершенно иррациональной склонностью, когда я взял медицинский журнал и увидел фотографию талантливой молодой женщины-врача, получившей приз за свои ценные исследования. Судя по фото, она весила по меньшей мере 200 фунтов.
Простой пример. Я близко знаю, по крайней мере, 50-60 врачей. Все они прошли 4 года обучения в медицинском институте, 1 год в интернатуре и 1 год практики. Кроме того, некоторые из них специализировались 3 года в какой-то определенной области и хорошо знакомы с необычными случаями в клинической или исследовательской практике. Большинство из них являются специалистами по внутренним болезням или врачами общей практики и проводят большое количество времени, советуя своим пациентам не переедать, бросать курить, воздерживаться от чрезмерного принятия алкоголя и высыпаться.
Какой процент из этих врачей следует в разумных пределах этим простым законам физического здоровья, которым учат практически всех школьников? По-моему, не более 5 процентов; практически все врачи, которых я знаю, едят слишком много, курят, злоупотребляют алкоголем или слишком мало спят, а некоторые из них совершают сразу все эти вредные действия. Это означает, что 95 процентов умного и высокообразованного населения разрушает себя.
Один из моих собственных пациентов, очень квалифицированный врач, как-то пришел ко мне и сказал: «Доктор Эллис, вы можете думать, что я буйный псих, но вам действительно стоит осмотреть весь персонал нашей больницы, потому что они все такие же сумасшедшие, как и я. Особенно один из них, имеет ученую степень, доктор наук, физиолог. Ему меньше 35 лет, и он занимает одно из первых мест в стране по ожирению. Можете не верить, но он весит порядка 300 фунтов».
Посмотрите, какое количество разрушающих себя людей имеется среди ваших знакомых, включая (естественно) психиатров, психологов и социальных работников в области психиатрии, которых вы близко знаете. А также взгляните, если пожелаете, на знакомых, долгие годы прибегавших к психоанализу и другим формам лечения, и которым, возможно, сейчас лучше, чем тогда, когда они впервые обратились за помощью, но которые все же еще далеки от состояния душевного равновесия. Не является ли эта вездесущесть и огромная частота неврозов и психозов показателем какого-то существенного свойства человека, присущего всем современным мужчинам и женщинам, не говоря уже о подростках?
Если честно рассматривать случаи эмоциональных расстройств средней и высокой степени тяжести в нашей стране (так же, как и во всех других частях современного мира), рождается разумный вопрос: как так получается, что 95 или 99 процентов населения ведет себя так по-детски, столь иррациональным и саморазрушающим образом? Действительно ли такое поведение является следствием воспитания в раннем детском возрасте?