поглощала все больше материальных и людских ресурсов, но
такое развитие не могло больше продолжаться. Советская на-
ука первой вошла в кризис, вызванный нехваткой ресурсов для
дальнейшего развития".
Хромов пророчит всей мировой науке скорую и резкую "ресурсную от- сечку", по примеру науки российской, и "спад до уровня ниже предела выживаемости". Г.С.Хромов, как можно судить по его книге, серьезный ученый с широким кругозором. Тем более прискорбно, что даже такой че- ловек в состоянии растерянности не только не может осознать истинных причин развала нашей науки, но и утрачивает понимание самой природы научно-технического прогресса.
А иные гуманитарии, особенно из числа тех, кто прикормлен нынешней властью или финансовыми группировками, не скрывают уже откровенного злорадства по поводу крушения отечественной науки. Вот цитата из статьи Ю.Каграманова с лихим заглавием "Жестоких опытов сбирая позд- ний плод" ("Новый мир", N10, 1998):
"Экономика, основанная на рыночных принципах, ценит спе-
цифические знания, порою самые незатейливые, дающие сообра-
зительному пройдохе определенные преимущества перед теми,
чье академическое образование не имеет "выходов" в хозяйст-
венную практику; каковое обстоятельство, естественно, ос-
корбляет "недоходные лбы", если воспользоваться выражением
Набокова. Что поделаешь, свободный рынок в значительной ме-
ре относится к органической части общественной жизни (об
этом писал, в частности, Ф. фон Хайек), и тут всякие полу-
сознательные жучки могут оказаться полезнее иных "мозгови-
ков" с их отвлеченно-планиметрическим мышлением. Правда,
современная экономика требует, как утверждают, специальных
знаний, даваемых высшей школой (ее даже называют "экономи-
кой, основанной на знаниях"), но, во-первых, это именно уз-
коспециальные знания, а во-вторых, движущей cилой экономи-
ческой жизни все равно остается ingenium vulgare, обыкно венная смекалка".
Если продраться к смыслу этого пассажа сквозь заросли авторского косноязычия, отбросить эффектные ссылки на фон Хайека и Набокова, от- бросить щегольскую латынь, получается: "Помер Максим (научно-техни- ческая интеллигенция) - и хрен с ним!" То, что "сообразительные прой- дохи" торгуют не дровами, а именно тем, что создали "недоходные лбы" (если не отечественные, то американские, японские, шведские), иронич- ный философ не понимает. О том, что будет со страной, когда "полезные полусознательные жучки" изведут в ней вконец "бесполезных мозгови- ков", он тем более не задумывается.
Все очень тревожно. И счет идет уже не на десятилетия, на годы. И само собой - ничего не образуется. Утешаться отдельными позитивными явлениями, вроде того, что немного возросло число поступающих на фи- зические факультеты, да и вообще какой-никакой конкурс в технические вузы держится, никак нельзя. Более точную картину настроений совре- менной молодежи дают многочисленные опросы учащихся старших классов. В последние годы они показывают: все больше юношей и девушек готовы пойти в бизнесмены, в сферу досуга и развлечений, стать госслужащими, адвокатами, фотомоделями, а если и учиться в вузах, то все равно с видами на дальнейшую коммерческую деятельность. Число тех, кто созна- тельно и целеустремленно хотел бы стать ученым или инженером, очень невелико и с каждым годом становится все меньше. Самый последний ре- зерв России неумолимо тает на глазах. И вот это уже по-настоящему страшно.
Наука и буржуазная демократия
Ну, конечно, буржуазная. Ведь на свете другой пока еще не было и, как утверждают многие, быть не может. Каковы ее взаимоотношения с на- укой?
В 1972-1973 годах, в эпоху "разрядки", когда стали налаживаться научные контакты с Западом, советские специалисты в области биоорга- нической химии попали в качестве стажеров-исследователей в лаборато- рию американского профессора (индийца по происхождению), лауреата Но- белевской премии Хара Гобинда Кораны в Массачусетском университете. Корана и его сотрудники были заняты фантастическим по тем временам делом: химическим синтезом гена. Но наши ученые более всего были по- трясены не тончайшими исследованиями структур биологически активных фрагментов ДНК, не виртуозными технологиями, создающими элементы жи- вой материи из химических реактивов, а самими условиями работы. Пом- ню, как тогда, в семидесятых, даже чтение заметок, опубликованных стажерами после возвращения в СССР, вызывало настоящий шок.
Нас, привыкших к советской режимно-пропускной системе, поражало, что каждый сотрудник Кораны имеет свой ключ от лаборатории (занимав- шей целый этаж в одном из институтских корпусов) и может пользоваться всеми ее помещениями, включая библиотеку, круглосуточно. А главное, мы не представляли, что возможна такая эффективная организация труда. Лаборатория Кораны насчитывала всего около 30 сотрудников, в том чис- ле 6 лаборантов (двое из которых только мыли химическую посуду для всей лаборатории) и 5 аспирантов. Остальные - "постдоки", молодые ученые, недавно получившие степень Ph.D ("доктора философии") и стре- мящиеся поскорее добиться ярких научных результатов, чтобы сделать себе имя, заслужить хорошие рекомендации и в дальнейшем занять более престижные и высокооплачиваемые должности в университете или в лабо- ратории крупной фирмы.
И четверть века спустя не забыть, как дивно было тогда читать о семинарах со свободным и всесторонним обсуждением любых проблем, предложений и гипотез, о том, что можно трудиться в лаборатории дни и ночи напролет (в подвале корпуса установлены торговые автоматы, и в любое время суток здесь можно купить кофе, сэндвичи, фрукты, сигареты и прочее), а можно вообще в лаборатории подолгу не показываться, если какую-то идею легче обдумать в другом месте и т.д.
Не удивительно, что лаборатория Кораны по своей научной производи- тельности намного превосходила крупный советский академический НИИ с его администрацией, ученым советом, парткомом, профкомом, комитетом комсомола, многочисленными службами и сотнями сотрудников.
Да, буржуазная демократия обеспечивает наибольшее использование человеческого интеллекта, поскольку в наибольшей степени соответству- ет природе самого человека. Даже отрицательные свойства личности - эгоизм, жажду обогащения - система свободного предпринимательства оборачивает на благо общества. А демократическое правовое устройство с автоматизмом отлаженной машины подавляет безумные проявления от- дельных личностей и групп и ведет к принятию решений, приемлемых для психологически уравновешенного большинства. Отсюда и эффективность, недостижимая для искусственных формаций, вроде фашизма или сталин- ского социализма.
Помнится, в перестроечные годы в "Известиях" был опубликован спи- сок советских ученых и ученых из числа российских эмигрантов, удо- стоенных в течение примерно семидесяти лет - с начала 20-х до конца 80-х - Нобелевских премий в области физики, химии, медицины и биоло- гии. Оказалось, что два миллиона тех, кто бежал от революции и осел в странах Западной Европы и в США, дали миру столько же нобелевских ла- уреатов, сколько двести миллионов оставшихся. Соотношение в степени реализации талантов - сто к одному!
Сделаем скидку на целый ряд обстоятельств: на то, что процент ин- теллигенции среди эмигрантов был намного выше, чем среди оставшегося населения; да еще - на нашу нелепую страсть к засекречиванию, из-за которой опережающие открытия советских ученых порой публиковались с опозданием и терялся приоритет; наконец, на политическую пристраст- ность членов самого Нобелевского комитета. Пусть будет реальное соот- ношение не сто, а только десять, даже пять к одному. Все равно, раз- ница вопиет.
Поражает понимание (как будто не только осознанное, но инстинктив- ное) капитала и правящей элиты Запада, что непрерывное, ускоряющееся движение курсом научно-технического прогресса - это важнейшее условие выживания и развития их общества. Впрочем, такому пониманию немало поспособствовала когда-то наша страна. Говорят, Россия учит весь мир своими отрицательными примерами. Ничего подобного, учит и положитель- ными (беда только, что сама не учится ни на тех, ни на других). Науч- но-технический рывок Советского Союза в эпоху "оттепели", наши первые искусственные спутники Земли и "лунники", полеты первых наших космо- навтов вызвали переполох на Западе, прежде всего в США. Обеспокоенный президент Кеннеди создал комиссию, которая должна была выявить причи- ны американского отставания и наметить пути его преодоления.
В заключении, представленном комиссией, главная мысль сводилась к следующему:
"В наше время богатство и могущество страны больше не
определяются ни размерами ее территории, ни численностью
населения, ни природными ресурсами. Они определяются -
единственно - клетками серого мозгового вещества членов
данного общества и способностью общества использовать их с
максимальной эффективностью".
Формулировка довольно общая, но из нее были сделаны вполне конкре- тные выводы. Наука и образование в США стали важнейшим национальным приоритетом, в эти сферы пошел настоящий вал инвестиций. Научно-тех- нический прогресс получил мощное ускорение, и завоевание Америкой первенства в космосе, увенчавшееся в 1969 году триумфальной высадкой на Луну, стало лишь одним из его проявлений.
Сейчас, после распада Советского Союза, США являются единственной мировой сверхдержавой и собираются оставаться ею впредь. Основу их лидерства создает то, что в США делается не менее 80% всей мировой фундаментальной науки, а это требует, во-первых, таких громадных рас- ходов, которые ни одна другая страна себе позволить не может, а во-вторых, создания оптимальных условий для работы ученых. В середине 90-х в США только из федерального бюджета выделялось на фундаменталь- ную науку 30 млрд. долларов в год. Столько же дарили университетам на фундаментальные иссле