А потом, облачившись в вечерние наряды, они отправились на капитанский прием, местом проведения которого стал центральный атриум – просторное, роскошно убранное и обставленное помещение с высоченным потолком и балконами по всему его периметру. Такие приемы всегда проводились только на второй вечер плавания – и люди уже обвыклись со своим положением странствующих и путешествующих, и капитан немного смог освободиться от треволнений начального этапа пути.
Несмотря на немалую площадь атриума, заполнен он был довольно плотно. Капитан – рослый, уже седоватый швед, – произнеся шуточную речь, представил свою команду – помощников, штурманов и даже боцмана. «Крю», наряженные в наяд и иных морских обитателей, разносили шампанское. В промежутках между солеными шутками капитана и спичами его подчиненных, которые на все лады расхваливали свой «город счастья», перед пассажирами выступали малоизвестные эстрадные знаменитости, танцоры и циркачи.
Внешне полностью погрузившись в это безмятежное веселье толпы, Лев и Стас на самом деле внимательно отслеживали окружающую обстановку. Сицилийцев ни вблизи, ни вдали заметно не было. В принципе, с учетом полученных теми травм слишком быстро оклематься они могли едва ли. И тем не менее в любом случае следовало быть начеку.
Дегустируя весьма недурной пенящийся напиток, произведенный на просторах солнечной Галлии, приятели как бы рассеянным взором окидывали окружающую беспечно-расслабленную публику, профессионально выделяя, можно сказать, на автопилоте, те или иные лица и фигуры, которые в бездонных кладовых оперской памяти совпадали со своими аналогами из полицейских картотек. Их дамы, начисто забыв о каких бы то ни было тревогах, опасностях и угрозах, связанных с событиями последних дней, веселились от души. Когда на дансинге объявлялся белый танец, они тащили своих спутников в гущу толпы, упиваясь общим ликованием людей, которым спешить некуда, которые настроились только на сплошные удовольствия.
Глава 6
…Назад компания возвращалась, когда по поясному времени той точки океана, где они находились в этот момент, было уже за полночь. Мария и Рита, захмелев не столько от шампанского, сколько от недавней круговерти шума и веселья, напевали что-то наподобие достопамятного: «Утомленное солнце нежно с морем прощалось…» Когда приблизились все к тому же открытому кафе под навесом, Лев вдруг ощутил приступ внезапной тревоги. Долгие годы постоянного риска и высочайшего нервного напряжения выработали в нем острую чувствительность на опасные ситуации. Вот и теперь он внутренне понял – где-то рядом засада. Решение пришло мгновенно. Обхватив обеих женщин руками, он быстро увлек их в сторону, в угол между двумя какими-то технологическими выступами в стене палубной надстройки, одновременно бросив Стасу:
– Ложись!
Но тот тоже калачом был тертым и тоже обладал неплохой и реакцией, и интуицией. Мгновенно среагировав на первое же движение Льва, Крячко кувырком ушел вправо. И тут… В темноте молнией сверкнуло что-то металлическое и, ударившись о стойку навеса, со звоном покатилось по палубе. Всякий имеющий уши, пусть даже и без намека на музыкальный слух, оказавшись рядом, тут же смог бы определить, что так звенеть может только хорошо наточенный нож из крепкой легированной стали. Автоматически сунув руку за пазуху и запоздало вспомнив, что его безотказный «макарушка» сейчас скучает где-то на просторах Москвы в темном чреве сейфа, Стас рявкнул что-то наподобие: «Твою… дивизию! В тыл ее и в передовую!..» – и, вскочив на ноги, ринулся вслед за метнувшейся из-под навеса фигурой.
Неизвестный, как видно, хорошо знал корабль, да и бегал очень даже неплохо. Он вприпрыжку, едва не сшибая с ног встречных пассажиров, взбежал по лестнице на палубу выше, однако и его преследователь оказался вовсе не квеленьким дистрофиком, едва переставляющим ноги, уже через несколько мгновений настигнув своего недоброжелателя и на бегу дав ему мощного пинка, заставил прокатиться кувырком несколько метров.
С хрустом и треском скрутив рубаху на груди бандита, Станислав своими цепкими руками загнул негодяя в какой-то замысловатый узел, отчего нападавший вначале замычал от боли, а потом даже взвыл, оскалив зубы и выпучив глаза. Повернув его лицом к себе, Крячко от удивления даже присвистнул – это был второй из сицилийцев, которому он нанес удар по линии солнечного сплетения. Проходившая мимо компания оцепенело остановилась, удивленно разинув рты. Поняв, что ситуацию нужно как-то разруливать, на своем ломаном английском Стас с пафосом объявил:
– Ледиз энд джентлмэн! Ай-м эн эссистэнт дитэктив Ричард Пэллтейн! Ай спэнд дзе детеншен оф а суспект ин дзе мурдо оф Дитрих Халлер. (Леди и джентльмены! Я помощник детектива Ричарда Пэллтейна. Я провожу задержание подозреваемого в убийстве Дитриха Халлера.)
Тут же послышались восхищенные «О!» и «У!», кто-то даже щелкнул камерой сотового телефона. Крячко едва успел изобразить голливудскую улыбку. Его «подопечный», отчего-то решив принять правила этой странной игры, тоже вымученно заулыбался и замотал головой:
– Йесс, йесс, сеньоры! Дзыс из джаст о гейм! (Да, да, сеньоры! Это всего лишь игра!)
Оживленно обсуждая увиденное, компания двинулась дальше, а Стас, проверив карманы схваченного им типа на предмет оружия и документов, прижал сицилийца к стене и, поднеся к его носу кулак, уже без тени улыбки спросил на все том же ломаном английском:
– Жить хочешь?
Поняв, что вопрос задан не ради проформы и этот крепыш с руками, напоминающими гидравлические манипуляторы какого-то механосборочного производства, в самом деле может предпринять нечто очень серьезное, бандит торопливо закивал головой.
– Тогда выкладывай: кто такой, откуда и какого черта вам нужно? Живо! – потребовал Стас, встряхнув сицилийца как грушу.
Тот, мешая английские и итальянские слова, неохотно признался, что он родом из Сиракуз, где состоит в группировке местного «дона», имя которого назвать не решился – омерта (закон молчания) есть омерта. В этот момент послышались чьи-то шаги, и в свете фонарей бандит увидел приближающуюся высокую угловатую мужскую фигуру. Отчего-то ему вдруг стало нехорошо – по взгляду и походке этого громилы было понятно, что направляется он именно к ним. Осекшись на полуслове, сицилиец замолчал, вопросительно глядя в его сторону.
Стас тоже услышал шаги и, оглянувшись, увидел Гурова, с интересом рассматривавшего задержанного.
– Это из тех, что вчера на вас напали? – указав взглядом на бандита, поинтересовался Лев.
– Из них… – сердито рассмеялся Крячко. – Говорит, с Сицилии, из Сиракуз. Своего главаря называть не хочет – вроде того, у них колоться не положено.
– Да-а? – усмехнулся Гуров. – Э гли эунухи нон воглионо андаре? (А в евнухи податься не хочешь?) – неожиданно спросил он, пусть и не на идеально правильном, но вполне понятном итальянском.
Сицилианец растерянно захлопал глазами и робко замотал головой. Теперь ему окончательно стало понятно, в какие именно руки он угодил. После некоторых колебаний, попросив «уважаемых сеньоров» не подставить бедного Маттео Давидино, он шепотом сообщил, что его «дона» зовут Риккардо Бозеллини и официально он числится известным в их краях адвокатом.
– Прямо Терезини-два из «Спрута», – рассмеялся Станислав.
Далее Маттео поведал о том, что он со своими друзьями и коллегами по банде за удачно проведенную операцию получил в награду этот круиз. Причем «дон» строго-настрого запретил своим подручным хоть как-то нарушать во время путешествия общепринятые правила и нормы.
Однако на судне сицилийских хлопцев, что называется, попутал общеизвестный бес (или, вполне возможно, какой-нибудь морской дьявол). Увидев обворожительную красотку, они решили «всего один-единственный разик» самую чуточку «пошалить» – подсыпав парочке в вино снотворного, девушку ненадолго «позаимствовать». Ну, а потом, так сказать, утолив жажду плоти, вернуть ее назад. Но получилось все совсем не так, как ими планировалось. В избытке получив хороших «кренделей», гордые сицилийцы были вне себя от ярости – как можно простить подобное унижение! И поскольку все прочие отлеживались в своей каюте (особенно скверно себя чувствовал тот, кому Рита чрезвычайно удачно влепила в пах), «на дело» был откомандирован один лишь Маттео.
– Ну, и что с ним будем делать? – снова переходя на русский, риторически обронил Гуров.
– Морду набить, и пусть катится в свою каюту с условием: до конца круиза всем четверым оттуда нос не показывать, – сурово огласил Крячко.
– А может, сделать проще? Звякнуть на Сицилию и просветить дона Риккардо о проделках его «быков». Думаю, он будет не в восторге… – доставая телефон, предложил Гуров.
Повторив только что сказанное по-итальянски, он с интересом посмотрел на задумчиво насупившегося Маттео. Пожимая плечами, тот высказал сомнение в том, что «уважаемому сеньору» едва ли кто сможет назвать номер дона Риккардо. Рассмеявшись, Лев ответил бандиту, что имеет вполне реальную возможность выполнить обещанное.
– Самому дону Риккардо я звонить и не собираюсь. Мне достаточно созвониться с… Ну, не буду называть этого уважаемого на Сицилии сеньора, который по дружбе поможет нам доставить эту информацию по назначению. Кстати, такое имя – Барт-Бом знакомо?
– Да, сеньор, слышал…
– А про Геннадио Бизона слышать доводилось?
– Д-да-а-а… Это ваши друзья? – Маттео вопросительно взглянул на этого странного типа, который обладал невероятной осведомленностью.
– Нет, не друзья. Даже наоборот. Просто при случае спроси у Барт-Бома о его приятеле Геннадио. Кстати, можешь ему сообщить, что тот сидит в российской тюрьме и выйдет оттуда не скоро. Ну, так что, звонить на Сицилию или пока не стоит?
– Сеньор, что вы хотите взамен? – мученически скривившись, с тягостным вздохом спросил окончательно скисший Маттео.
– Завтра после обеда мы прибываем на Азоры, в Понта-Делгада. Вы там сходите с судна, и мы вас больше не видим. А до того момента сидите в каюте, нос оттуда не высовывая. Этот вариант устраивает? – жестко прищурился Гуров.