С изменившимся лицом Крячко выхватил из кармана пистолет и, вскинув ствол кверху, трижды нажал на гашетку. И без того ослабленные глушителями хлопки выстрелов прозвучали, как стук двух орехов, которые с силой ударили один об другой. Гуров удивленно посмотрел на приятеля – у него-то с чего бы вдруг сдали нервы?
– Знаешь, когда мы были в той дыре, мне показалось, что кто-то сверху на меня смотрит, – взяв себя в руки и утерев со лба выступивший пот, заговорил Стас. – Я голову задрал, а там же туча – как одеяло, свет через нее едва пробивается. И вот представляешь, показалось мне, будто внутри этой тучи кружит над нами что-то вроде летучей мыши с крыльями метра по три каждое. У меня аж мороз по спине пробежал. Ну, я раздумывать не стал – схватил тебя за шиворот – и дай бог ноги. А ты ничего такого там не видел?
– Ну, если что и померещилось, то это, скорее всего, были галлюцинации… Видел облачко тумана в форме женщины-змеи, – знобко передернул плечами Гуров. – Ну, и еще до этого краем глаза заметил, что в расщелину вперед нас от катера прошмыгнула какая-то тень, похожая все на того же карлика, будь он неладен!
Они говорили по-русски, и секьюрити, не понявшие из сказанного ни слова, недовольно насупились. Догадавшись, в чем дело, Лев в нескольких словах пояснил, что его товарищ рассказал о своих галлюцинациях, увиденных в ущелье. Снова повисла тишина. И тут… Неспешно нарастая, сзади них все громче и громче зазвучал какой-то непонятный грохот, словно со склона высокой горы, набирая скорость, катилась гигантская каменная бочка.
Крячко обеспокоенно оглянулся, затем вопросительно посмотрел на Гурова. В его взгляде читался напряженный вопрос: «Что там еще за хреновина с морковиной? Черт побери! Неужели эта громыхалка началась из-за моей стрельбы?» Поняв приятеля без всяких пояснений, Лев чуть заметно двинул плечами – да хрен его знает? Грохот тем временем все усиливался и усиливался. Казалось, еще мгновение, и откуда-то из непроницаемо-плотной стены тумана вынырнет циклопический каменный каток, который примнет катер с его пассажирами ко дну и расплющит его в тонкий блин своей немыслимой массой.
Нервно оглянувшись, ирландец дал двигателю предельный газ, но катер прибавил ходу лишь самую малость. С какого-то мгновения Гурову начало казаться, что, вопреки естественному положению вещей, поверхность океана из строго горизонтальной обратилась в покатый склон, на который катер взбирается уже из последних сил. Решение пришло молниеносно.
– Нож! Быстро нож! – крикнул он сначала по-русски, потом – по-английски.
Один из охранников торопливо достал из кармана нож в чехле и протянул Льву. Гуров свесился назад и отчаянными движениями перерезал фал, на котором сзади волочился второй катер. Последние волокна фала лопнули с приглушенным звоном туго натянутой струны. Буксируемый катер тут же исчез в стене тумана, а их катер, обретя второе дыхание, с победным ревом стремительно взлетел на гребень невесть откуда взявшейся волны. Теперь они и в самом деле словно въезжали на вершину водяной горы.
В какой-то миг катер вдруг выровнялся и помчался дальше уже по привычно ровной поверхности океана. И почти тут же, следом за этим, моментально закончилась полоса тумана. Вырвавшись из его липких недр, все, кто находился в катере, облегченно перевели дух, любуясь прозрачной синевой неба и сиянием солнца, которое уже приближалось к зениту, и только тут вспомнили, что они хотят есть, хотят пить, что им давно уже надо…
Оглянувшись, Лев с удивлением увидел, что от безгранично необъятной полосы тумана осталось лишь небольшое облачко, продолжающее таять над гигантским водоворотом, в который на его глазах словно щепку затянуло покинутый катер. Если бы он вовремя от него не избавился, в это мгновение уходили бы под воду и они сами.
– Электроника заработала! – услышал он сзади ликующий голос Тэда. – О! Нас запрашивают с «Принцессы Энни»… Слушаю, сэр! Да, сэр, с нами только мистер Бразжански. Остальные? Остались на том кошмарном острове. Я?! Даже под дулом пистолета туда не пошел бы! Вот, там были мистер Гурофф и мистер Крятшко. По общему мнению, беглецы, скорее всего, погибли. Когда мы уходили от острова, там началось страшное извержение вулкана. Второй катер? Сэр, о катере, если позволите, я доложу по прибытии.
Найдя по радиокомпасу судно, которое было от них всего в десятке миль, ирландец прибавил газу и, насвистывая какую-то популярную песенку, взял курс на «Принцессу Энни».
…И снова тяжкое бремя известности обрушилось на Льва Гурова и Станислава Крячко. После их возвращения из погони и доклада рулевого капитану, тот пожелал встретиться с русскими детективами, чтобы у них выяснить ряд деталей. Прежде всего его интересовало, почему они не стали преследовать беглецов, ступив на остров. По мнению капитана, русские были виновны в том, что оставили на чрезвычайно опасной территории беспомощных людей. Пусть даже и преступников. Принципы толерантного гуманизма подразумевали столь глобальное верховенство закона над здравым смыслом, что русские опера были просто обязаны, даже жертвуя своей жизнью, разыскать беглецов и доставить их на судно. А уж их дальнейшую судьбу стал бы решать самый непредвзятый, самый не политизированный, не ангажированный и не коррумпированный американский суд. Кроме того, капитан считал, что у него есть все основания взыскать с этих двоих полную стоимость катера, по их недомыслию ушедшего на дно.
Выслушав его помпезный спич, опера лишь дружно рассмеялись в ответ. Сочувственно глядя на расходившегося кэпа, Лев с оттенком сарказма отметил:
– А разве мы имели полномочия по розыску и задержанию ваших подчиненных? Этим должны были заниматься ваши секьюрити. Что ж они не побежали ловить и спасать скрывшихся на острове?
Эти слова для капитана оказались чем-то вроде мощного апперкота, от которого у него на какой-то момент даже перехватило дыхание.
– Они хотели это сделать, но вы им не позволили! – наконец нашелся он.
– Что-о-о? – не сдержавшись, возмущенный Крячко тут же заговорил на своем ужасном английском: – Это не мы им не позволили, а их переполненные штаны им не позволили. Где только набрали на службу таких бздунов? Сейчас, поди, все еще застирываются.
Опера снова рассмеялись. Понимая, что с этих двоих, что называется, взятки гладки, капитан пустил в ход уже упомянутый им, как ему казалось, убойный довод.
– Но за утонувший катер отвечать вам все же придется! – прикуривая сигару, объявил он.
– А где, в каком договоре написано, что пассажир катера в момент смертельной опасности не имеет права избавиться от балласта, который мог привести к гибели всех находившихся на катере-буксире? Стоп, стоп! – вскинул Стас руку, заранее предупреждая возможные возражения капитана. – Ситуация действительно была смертельно опасной. Кстати, ваши секьюрити об этом уже раззвонили всем журналистам. Так что, как говорят у нас, поздно, бабка, пить боржоми! – Вбивая последний словесный гвоздь в крышку гроба капитанского самолюбия, он с долей издевки поинтересовался: – Ну, если вы такой толерантный гуманист, что ж не пошлете на остров бригаду своих секьюрити? Пусть туда сплавают, порыскают по ущельям, тамошних монстров попугают…
Бросив едва раскуренную сигару в пепельницу и немного помедлив, капитан досадливо процедил:
– Произошло невероятное – остров исчез с экранов радаров, словно его и не было никогда…
– Тогда – желаем здравствовать! – Поднявшись с кресла, Стас клоунски раскланялся в духе своих любимых выкрутасов, периодически устраиваемых им в кабинете генерала Орлова. – А нам – пора! Народ жаждет узнать подробности. Приветик!..
– Своего помощника вы еще не допрашивали? – тоже поднимаясь, зачем-то поинтересовался Гуров.
– Нет! – отрывисто бросил капитан. – Он меня предал, и мне с ним не о чем говорить. С ним будет разбираться ФБР…
Понимающе кивнув, Лев направился следом за Стасом к выходу из штурманской рубки, где и происходил их разговор. Когда русские скрылись за дверью, капитан тяжело вздохнул и согнулся за столом, подперев голову рукой. По своей натуре он не был плохим человеком, но ему нужно было во что бы то ни стало «постелить себе соломки», перевалив хоть часть своих неприятностей на кого-то другого. Ну, как объяснить, что за один этот рейс на судне сразу три трупа?! Как объяснить факт существования на лайнере гангстерской шайки, занимавшейся крупномасштабной перевозкой героина? Причем неприятнее всего тот факт, что главарем шайки оказался его помощник…
Впрочем, не одному ему этим днем довелось пережить не самые приятные минуты в своей жизни. Сидя рядом с Гуровым в телестудии судна и с жизнерадостной улыбкой отвечая на вопросы «Жозефины Богарне», Стас постоянно чувствовал, как где-то глубоко в душе саднит, пусть и не самая крупная, но довольно болезненная рана. И нанесла ее Маргарита, может быть, даже не намереваясь этого делать.
…Лишь ступив на борт «Принцессы Энни» и увидев среди шумной толпы зевак одну лишь Марию, бегущую им навстречу, он почувствовал – что-то произошло. Но что? Как оказалось, с этого утра Риты на судне не было. И какие-либо аномальные события тут совершенно ни при чем. Хотя как сказать… В немалой мере случившееся сегодня утром смело можно считать некой аномалией.
Еще когда солнце только поднялось над горизонтом и пассажиры начали выбираться из своих кают на палубу, вахтенный неожиданно заметил идущий курсом «норд», причем прямо на их судно, легшее с ночи в дрейф, какой-то парусник старинного вида. Но это был не жуткий «Летучий голландец» с изодранными в клочья черными парусами. Этот парусник гордо шел под парусами ярко-алого цвета. Сначала вахтенному показалось, что это обычные белые паруса, окрашенные лучами восходящего солнца, но, вглядевшись через бинокль, он понял, что эти паруса и в самом деле имеют необычный алый цвет.
Несколько струхнув (а вдруг это те самые русские пираты, о которых совсем недавно по судну ходили всевозможные рассказы один страшнее другого?), вахтенный об увиденном немедленно доложил капитану. Тот, вначале отругав своего подчиненного за, как ему подумалось, идиотские шуточки, выйдя на мостик, и сам з