– Что «потом»? – насторожился Гуров.
– А того «потом», что языки ваши бабьи, как помело! – Антипыч помахал ладонью у губ. – Брешете хлеще собак! – и объяснил Льву Ивановичу: – Не знала, оказывается, Лариска, что мать ее от цыгана родила! Девка отца своего вообще никогда в жизни не видела! То ли сам он Верку бросил, то ли она от него ушла, теперь уже никто не узнает. Мать Лариске говорила, что погиб он в армии. А что еще в таких случаях бабы детям говорят? А тут нате вам какая новость! Вот у девчонки в голове заскок и получился!
– Да ладно тебе, старый, – отмахнулась от Антипыча жена. – Она с самого начала непонятная была, – она постучала себя пальцем по лбу.
– А тут уж совсем зачудила, – не стал спорить с супругой хозяин дома. – Взяла у бабки юбку, так та ей как раз до земли оказалась, волосья распустила, платок какой-то старый у Матрены нашла и стала так по деревне шастать. В общем, как по телевизору цыган видела, так себя и обрядила.
– Вот-вот! – поддержала мужа старуха. – А работать с тех пор ее и плеткой было заставить нельзя – цыгане, мол, не работают. Одна управа на нее нашлась. Когда она Матрену уже совсем из себя вывела, решила та ее в детдом отдать и даже документы собирать начала. Тут-то Лариску и проняло, попритихла она и работать начала и по дому, и в огороде.
– Красивая она девка была! – покачал головой старик. – Хоть и с приветом, но красивая! Все парни на нее заглядывались. А им чего? Голова, что ль, ее нужна была? Нет, другое место.
– Охальник ты старый! – возмутилась старуха. – Ты думаешь, я забыла, как вы, мужики, кобели гулящие, тоже на нее пялились, и ты в том числе!
– Не было такого! – решительно заявил Антипыч. – И не пялился я на нее совсем! Но раз человек по улице идет, так надо же посмотреть, кто именно! А ты сразу – пялился!
– Не слушай ты его! – сказала старуха Гурову. – Все мужики, от мала до велика, на нее пялились! Только она всем – от ворот поворот. На все один ответ – я Гришу жду.
– Погодите! – Лев Иванович удивленно уставился на пожилую женщину. – Как это, «Гришу жду»? Вы о каком Григории говорите? И, вообще, у Веры был один ребенок или двое?
– Лариска одна, откуда второму взяться? – не менее удивленно ответила женщина.
– Тогда откуда появился ее старший брат Григорий? – недоуменно спросил Гуров. – Может, это сын того цыгана, с которым она сбежала? А потом они как-то нашли друг Друга?
– Да тот мальчишка цыганский был Верке ровесник, – отмахнулась старуха. – Откуда у него детям-то взяться?
– Стой-годи! – остановил ее муж и спросил: – Иваныч! А полностью этого Гришку как зовут?
– Григорий Петрович Васильев, а что? – ответил Гуров.
– А то, что он точно старший брат. Да только не ей, а Генке Шалому! – объяснил Антипыч.
– Но Шалый Геннадий Дормидонтович, – начал Лев Иванович. – А Григорий…
– И этот такой же был! – уверенно заявил старик.
– Так как же он Петровичем стал? – спросил Гуров.
– А когда на Лариске женился! Он и фамилию ее взял, и отчество поменял. Говорил еще, что с таким отчеством, как у него, жить трудно – кто же его выговорит? Только я так думаю, что не по-людски это – от фамилии и отчества отказываться, – осуждающе сказал Антипыч. – Потому как они тебе отцом даны, и ты их своим детям передать должен!
– Значит, он ее муж, – потрясенно сказал Лев Иванович – да, такого развития событий он никак не ожидал!
– Ну да! – подтвердил старик. – Вот уж два сапога – пара: она сволочь законченная, и он не лучше.
– А поподробнее можно? – попросил Гуров.
– Чего же нет? – охотно согласился Антипыч. – Оказывается, когда их с Генкой мать вместе с Веркой убили, он в армии служил, а как демобилизовался, сюда приехал. Матрена поначалу обрадовалась, что мужик в доме появился, да только он не работник никакой оказался. Так, погостевал несколько дней и съехал. Да и потом то приезжал, то уезжал. И откуда только деньги брал на разъезды эти? Вот в один из таких приездов он Лариску и обрюхатил! Пятнадцать ей было, что ли?
– Только-только исполнилось – мы же в тот год как раз Кирилла женили, так что я все помню, – подтвердила жена Антипыча.
– На что-что, а на это у матери память отменная! – одобрительно покивал старик. – Ну вот! Обрюхатил, значит, и съехал. А как это дело открылось, Матрена чуть волком не взвыла. Ну надо же, чтобы на нее столько всего навалилось? И муж погиб, и дочка с цыганом сбежала, а потом незаконную родила – хорошо, хоть матери в подоле тогда еще не принесла! А теперь еще и внучка туда же! И погнала она Лариску к Агафье!
– А это кто? – спросил Лев Иванович.
– Кто-кто? Ведьма наша! – раздраженно ответила старуха. – Все бабы и девки к ней за этим делом бегали. А еще она могла порчу навести, парню или девку присушить, да и прочие черные дела творила.
– У нас, правда, не озорничала – знала же, что либо спалим, либо утопим, – веско сказал Антипыч. – Так она городским помогала, к ней не то что из Тамбова, а и из других областей за этим делом приезжали. Сильная она ведьма была!
– А вот с Лариской у нее что-то не то вышло, скинуть-то она ей помогла, да вот только после этого хиреть девка начала, – сказала старуха. – Правда, Агафья сама ее и выходила. Так Лариска, Матрену бросив, к ней жить переселилась! – Она от избытка чувств всплеснула руками.
– Нет, это надо же! Бабку родную, которая ее в беде не оставила, приютила, крышу над головой дала, бросила и к чужой тетке жить пошла, – под стать супруге возмутился старик. – Да ладно бы просто к тетке какой, а то ведь к ведьме! Она что, не знала, чем Агафья занимается? Знала! Но пошла! Так они и жили до самой смерти Агафьи, Лариска ей и глаза закрыла, и хоронила сама – за оградой, конечно. Кто бы позволил ведьму вместе с православным людом класть?
– То есть всю силу Агафья ей передала, – объяснила старуха. – А может, и раньше ее чему учила, к ремеслу своему приставляла. Ведьма-то помереть спокойно не может, свой дар никому не передав.
– Знаете, я в такие вещи не верю, – покачал головой Гуров.
– Эх вы, городские! – укоризненно покачал головой Антипыч. – Институты покончали, а жизни не знаете! В такие вещи он не верит! А я тебе сейчас живой пример покажу! Мать! Кликни Матвейку! – велел он жене.
– Не надо, отец, – попросила хозяйка дома.
– А я сказал: надо! – стал настаивать на своем старик.
– А я сказала: нет! – отрубила пожилая женщина, разом поставив все точки над «i» и показав, кто в доме настоящий хозяин, точнее хозяйка.
– Ну, может, ты и права, – Антипыч несколько смущенно посмотрел на Гурова и почесал в затылке. – Не стоит прошлое ворошить.
– А кто этот Матвей? – спросил Лев Иванович.
– Зять наш, Тонькин муж – она у нас самая младшая, – пояснил старик.
– И что же с ним было не так? – поинтересовался Гуров.
– Да присушила его Лариска. Из чистого озорства присушила, потешить свою душеньку захотела, властью насладиться. А вот Агафья себе никогда такого не позволяла! Где-то там, далеко, – одно дело, а у себя под боком – ни-ни! Потому как не гадят там, где живут и работают! – назидательно сказал Антипыч.
– И ведь не нужен он был Лариске ни капельки! – в сердцах сказала старуха. – Жил он с одной матерью – отец-то от грыжи помер, семья небогатая, и сам не красавец. А то, что парень он скромный и работящий, так разве ж девки за это парней ценят? Им бы кого повеселее!
– Ну, Тоня у нас не такая была! – возразил Антипыч. – С детства Матвея любила, со школы еще, а он ее, пигалицу, и не замечал.
– Да много ли таких, как она? – спросила мужа старуха.
– Но раз они поженились и, как я понял, счастливо живут, то у Ларисы все-таки что-то не получилось, – заметил Гуров.
– Все у нее получилось! – со злостью сказал Антипыч. – Парень как тень стал, ходил за ней собачонкой побитой и все в глазки заглядывал. А она его то приблизит, то прогонит. Игралась она с ним! Вот и доигралась!
– Почти доигралась! – поправила супруга пожилая женщина. – Понимаешь, Иваныч, тут как раз Гришка приехал, и в этот раз они с Лариской поженились. А Матвеюшка, как узнал об этом, так руки на себя наложить хотел. Хорошо, что мать увидела, как он с веревкой в сарай пошел и заперся там. Кричала она, звала его, а он молчит. Тут уж она к нам за помощью кинулась, благо через дом от нас живет.
– Вот этими самыми руками я его из петли вынимал, – старик потряс перед лицом Льва Ивановича тяжелыми крестьянскими руками. – А сыновья мои его снизу поддерживали. Хорошо, что успели, отдышался он. Ну, тут уж бабы наши озверели, а это, я тебе скажу, страшно, – покачал головой Антипыч. – Да баба за дитя свое, которое она под сердцем выносила, своей грудью выкормила, рядом с которым ночей не спала, коль понадобится, полмира выкосит и не дрогнет! Вот и наши, пока Стеша над Матвейкой голосила, пошли к Лариске разбираться. И били они ее смертным боем! А Гришке, когда тот сунуться попытался, так наподдали, что нос сломали – он и прижух! А потом связали они стерву эту и к речке потащили топить. И утопили бы, если бы она не поклялась приворот с Матвея снять. Тогда заперли ее в бане Агафьиной и сказали, что выпустят только тогда, когда она дело сделает. А коль не получится у нее, так сожгут вместе с баней, к чертовой матери!
– И мужчины не попытались как-то вмешаться? – удивился Лев Иванович.
– Ох, Иваныч! – глядя на Гурова, как на дитя несмышленое, усмехнулся старик. – Когда бабы в таком озверелом состоянии, мужикам лучше им под руку не попадаться, а по домам сидеть и нос на улицу не высовывать, а то ведь и сами под раздачу попасть могут, как мои внуки говорят.
– Помогло? – спросил Гуров.
– Помогло, оклемался Матвеюшка, – кивнула старуха. – Веселее стал на жизнь смотреть, поправляться начал, вес набирать, а то ведь худой был такой, что все ребрышки пересчитать можно. А Стеша все ему напоминала, что если б не отец наш с сыновьями, так не видеть бы ему больше белого света.
– Вот под сурдинку мы его на Тоньке и женили, – радостно сообщил Антипыч. – Ничего! Живут – не жалуются! Трех внуков мне уже наплодили и еще готовятся.