В самом начале, когда Будда учил своих последователей, собиравшихся небольшими группами по шесть-двенадцать человек, иногда они плохо себя вели. Каждый раз, когда такое случалось, созывалось собрание, которое решало, что с этим делать. Был один ученик по имени Чарка, который стал монахом, несмотря на то, что всё ещё был влюблен в свою жену. Однажды он потихоньку убежал к себе домой, чтобы побеседовать с ней наедине. Когда Будда узнал об этом, он ввёл правило о том, что монах не может сидеть наедине с женщиной. Но Чарка не мог сдержаться, поэтому он снова ускользнул домой, однако в этот раз, когда он говорил со своей женой, он убедился в том, что в это время стоял. Тогда было введено правило не стоять наедине с женщиной. Но тогда он вернулся снова и разговаривал с женой, гуляя вокруг. Так было введено ещё одно правило. И таким образом появились многочисленные тома винаи, описывающие правила поведения в таких подробностях.
Эти правила и кодексы возникли как необходимость именно в то время и в том месте. Ни одно из них не связано с истиной, они были всего лишь дорожными знаками, необходимыми людям той сангхи, чтобы помочь им оставаться на пути, ведущем к истине. На тибетский «виная» переводится как «дулва», и это слово означает всё, что связано с усмирением, или укрощением. Изгороди и короткие поводки могут помочь в процессе усмирения.
Конечно, не все правила подходят каждому. Например, «монахи не должны есть после полудня» – а что если монах болеет и нуждается в пище? Или «монахи не должны носить одежду, покрывающую их выше пояса» – а что если они живут в Гималаях? Монахам Магадхи не нужно было носить шерстяные куртки и свитера, но если бы гималайские монахи трактовали эту привычку как строгое правило поведения, они бы замёрзли до смерти. Или «монахи должны ходить размеренно и с достоинством» – а что если здание объято пламенем? Размеренный шаг становится не так важен. Поэтому следует учитывать особенности индивида, места и времени.
Мой английский друг, похоже, забыл о том, что после того, как Будда предложил эти правила и нормы непосредственно своей сангхе, он сказал, что виная должна определяться временем и местом. Кроме четырёх коренных обетов – воздержания от неверного сексуального поведения, кражи, убийства человека (рождённого или нерождённого) и серьёзного обмана, – нет правил, которые применялись бы безусловно и повсеместно.
Основной смысл в том, чтобы работать со своим умом. Смысл в том, чтобы обнажить своё эго, свои предубеждения. Чогьяму Трунгпе Ринпоче нужно было дисциплинировать своих учеников, чтобы они не отвлекались и следовали в правильном направлении. Нравственность ведёт учеников, подобно маяку, но он знал, что не может просто навязать правила древней Магадхи хиппи, жившим во времена после войны во Вьетнаме. Его наставления своим ученикам, хиппующим неформалам, носить костюмы и галстуки было современной версией предписания для монахов носить монашеские одежды. Смысл следования словам Будды не в том, чтобы надеть вечерний костюм. Строевая подготовка и военная форма были методом, соответствующим времени.
Я боролся с несколькими своими левацкими учениками, которые живут на пособие в таких странах, как Австралия и Англия, и даже не помышляют о том, чтобы пойти работать. Они искренне верят, что оказывают большую услугу своим странам, принимая социальную помощь от правительства, поскольку каким-то окольным путём это помогает экономике. Они верят в то, что существует такая вещь, как бесплатный обед, и они имеют право на этот бесплатный обед. Они формируют в общественном сознании ложный стереотип буддиста-дармоеда.
Но Трунгпа Ринпоче учил, что вы можете быть буддистом и всё же быть успешным банкиром или предпринимателем. Это было огромным вкладом в современную Буддадхарму. Если бы Трунгпа Ринпоче проявился как типичный лама из Сурманга, облачённый в монашеские одежды, излучающий смирение, прося подаяние и ведя себя совершенным образом согласно положениям винаи, по крайней мере он смог бы развлечь этих романтических британцев, любящих древнюю мораль. Но смог бы он достучаться до всех остальных? Смог бы он вдохновить тысячи людей принять правила древней винаи для монахов, у которых не было ни рубашек, ни ужинов? Это хорошо и полезно – мечтать о старых добрых временах, когда мир полнился бритыми монахами и бродячими аскетами, но, если место и время поменялось, также должны измениться и методы.
Моя подруга Вэнди была одной из первых учениц Трунгпы Ринпоче, и она рассказала мне, каково это было посещать его абхишеки (тантрические посвящения. – Прим. ред.): «Ринпоче заставлял нас ждать, просиживая в ожидании весь день, иногда два дня. Мы не уходили домой спать. Для того чтобы получить учения ваджраяны, мы могли засиживаться далеко за полночь. Я не помню ни одного раза, когда бы мы сидели менее двух часов перед началом учений».
Кто-то может подумать, что он вёл себя как безумец, но, глядя на его методы, мы видим, что размытое время начала учений давало ученикам возможность подумать, а также предоставляло достаточно поводов для зарождения разочарования и скуки перед тем, как они погружались во что-то очень глубокое. «Для меня было слишком поздно видеть это как некое безумство, – говорит Вэнди. – Я страстно хотела пребывать в этой атмосфере, в которой даровались, провозглашались и освещались учения. Это было сложно, изматывающе, раздражающе – всё вместе. Но казалось, что всё это составляло одно единое целое». Не лучше ли так, чем в духе иных лам, которые приезжают точно в то время, которое указано в рекламном буклете, и дают наивысшие тантрические посвящения любому, кто заплатил за билет, как будто это своего рода бродвейское шоу?
Непосвящённые могут подумать, что последователи Трунгпы Рипоче были фанатичными, глупыми приверженцами культа, которых заманил в свои сети харизматичный лидер, навроде Дэвида Кореша[8]. Но всё, что нужно сделать, чтобы понять, каким великим и великодушным мастером был Трунгпа Ринпоче, – это взглянуть на его книжное наследие. Даже его терминология, выбор слов – нечто кажущееся таким простым – говорит о многом. Он учил таким понятиям, как «ваша природа – будда», аудиторию, подверженною сильнейшему монотеистическому влиянию, чьими ориентирами были такие понятия, как грех, рай и Бог. Как вы вложите идею природы будды в головы таких людей? Он изобрёл такой термин, как «основополагающее добро». Это великолепный выбор слов, который мог быть сделан только тем, у кого было не только знание, но также уверенность, сострадание, мудрость и кармическая связь с линией дагпо кагью, которая может быть верифицирована и прослежена на 2 500 лет назад.
В последующие годы люди поймут и оценят то, что Чогьям Трунгпа Ринпоче никогда не называл себя пророком или мессией, он называл себя лишь последователем Шакьямуни. Это его самое важное качество. Он гордился своей линией кагью. Тщательность, с которой он организовал визит Его Святейшества Шестнадцатого Кармапы Рангджунга Дордже и Кьябдже Дилго Кхьенце Ринпоче в Боулдер, то, как он представил их своим ученикам – со смиренной преданностью и добросовестностью, – подобное не свойственно Дэвиду Корешу.
И его последователи не болваны. Они успешные члены общества: доктора, адвокаты, психологи, наделённые острым критическим умом. У них было много возможностей в своей жизни встретиться с внешне благонравными учителями, но их сердца всё ещё с Трунгпой Ринпоче. Они выбрали его не только потому, что восхищались им, а из-за того, чему он учил и что он делал, чтобы воодушевить их.
В свою очередь, он истинно верил своим ученикам. Тибетские ламы, у которых есть власть, не очень-то стремятся передавать чужакам роль лидеров. Поэтому то, что Трунгпа Ринпоче назначил западного регента, было смелым шагом, опережающим своё время. Это имело такое значение, поскольку дало ученикам надежду, что, возможно, однажды их смогут принять и, возможно, однажды они смогут сыграть свою роль.
Искусность в выборе подлинного тантрического мастера требует гораздо большего умения, чем искусность в выборе настоящего итальянского ресторана. У вас должна быть способность к критическому мышлению, сила обуздать свои чувства и эмоции, и в то же время открытость ума и смелость, достаточные для того, чтобы ценить эти чувства и эмоции. Сидя перед полупьяным, наполовину парализованным человеком в военной форме, у которого нет официальной армии и который часами хранит полное молчание, ваш ум может сказать: «Да он сумасшедший». Но если вы уже знаете, чего хотите, и вас убеждает то, что он говорит, а не то, как он выглядит, и если вы достаточно открытые и смелые, непреодолимый порыв может родиться в вашем сердце, и, движимые всеобъемлющим доверием, вы броситесь в объятия этого странного человека.
Где все женщины-гуру?
Сейчас о гендерных вопросах говорят более открыто, и это можно только приветствовать. Многие спрашивали, почему в прошлом не было больше учителей женщин и появится ли больше учителей женщин в будущем. Строго говоря, пол никоим образом не влияет на то, является ли кто-то квалифицированным мастером или нет. Точно так же как гуру необязательно должен быть с вами одной культуры, он не должен быть с вами одного пола. Но у людей есть страсть к равноправному представительству – чернокожий, гей, гермафродит. Однако подобные чаяния не должны мешать вашему поиску просветления.
Женщина или нет, лесбиянка или нет – не имеет значения. Гуру должен проложить и указать путь, а затем терпеливо вести темпераментных, глупых, упрямых, потерянных существ по пути, никогда не отказываясь от них, пока ученики не достигнут просветления. Внешние проявления не должны иметь к этому никакого отношения. Женщина-гуру вовсе не обязательно превосходит мужчин в искусстве общения с женщинами. Женщина-гуру может на самом деле вдохновлять ученика-мужчину, поскольку существует естественная предрасположенность к общению между противоположными полами, что может этому способствовать. Необходимо помнить, что всё, что кажется полезным, может быть вредным, и всё, что кажется вредным, может оказаться полезным.