– Так я же помещик. Разве перед ними хоть раз стояла такая проблема? – Я ответил вроде бы в шутку, при сем не соврав ни в одном слове. Благо, поверить было мудрено.
– Я никогда не брала интервью у помещика, – сообщила Диана. – Не можешь поделиться реалиями помещичьей жизни?
– На данном этапе или вообще? Я никогда не слышал, чтобы у помещиков кто-нибудь когда-нибудь брал интервью. Жизнь их описывать любили, а вот спросить мнение по тому или иному поводу как-то забывали.
– Наверное, люди вы скромные, – начала потешаться Диана.
– Наверное. И такими же останемся впредь. Зачем нам слава средь полей? Зачем известность средь дубрав? Живем мы просто, без затей, и прост как жизнь у всех нас нрав. – Рифмованные строчки родились сами, и были они едва ли не первыми в жизни.
– Чье это?
– На этот раз – мое.
– Ты еще и поэт?
– Увы – нет! Сам не знаю, как получилось. Наверное, твое присутствие влияет благотворно, – признался я к немалому удовольствию Дианы. – Если читаю – то что-то чужое.
– Почитай, – неожиданно попросила она. А говорили, будто стихи уходят в прошлое!
– О, пощади! Зачем волшебства ласки слов?
Зачем сей взгляд? Зачем сей вздох глубокой?
Зачем скользит небережно покров
С плеч белых и груди высокой?…
– Спасибо, – поблагодарила Диана, когда я закончил читать. – Очень хорошие стихи. Кто их написал?
– Один знакомый. Уже давно, еще в пору молодости.
Женщины позабыли о Денисе Давыдове, и я ничем не рисковал. Как-то сорвалось с языка хвастовство о приятельстве с автором, так если не называть имен, ничего страшного в том нет. Как и в том, чтобы пригласить к себе в гости. Мы так и не сумели понять механизма, однако каждый посторонний видит в Орловке лишь то, что хочет и ожидает увидеть. А так как никто не ожидает, да и не хочет правды, опасаться разоблачения не приходится.
И все-таки не слишком ли я пру на рожон? Простительно терять голову от хорошенькой женщины когда тебе двадцать с небольшим, но когда двести с лишним, это уже смешно.
Или мне просто давно не попадалась ни одна, кто вызвал бы вполне определенный отзвук в душе?
О, женщины!..
Стук в дверь несколько раз прерывал размышления Юрия. При этом он никого не ждал. Саня должен был уехать по делам и появиться лишь после обеда, прочие сейчас репортера не волновали, однако стук время от времени повторялся. Кто бы ни домогался общества телеведущего, он был излишне настырен и уже потому не мог пользоваться симпатиями.
Открывать Юрий не собирался. Он был занят и не желал тратить время на пустые разговоры. При этом, как каждый представитель его профессии, Михайлыч был в определенной степени любопытен. Если вначале он молчал, не отвечая на призыв, то затем, при очередном повторном стуке, тихонько, фактически бесшумно, подкрался к двери.
– Юри! Ты спишь? – почему-то по-английски спросили за дверью. Негромко, стараясь не привлекать внимания прочих жильцов. Слышать Юрия посетитель не мог, вероятно, просто позвал в расчете, будто репортер немедленно проснется от тихого голоса и впустит незнакомца в номер.
В коридоре послышались шаги, затихли рядом, и кто-то другой осведомился на том же языке:
– Что он?
– Не отзывается. Но из номера никуда не выходил, – тоном своим ответ больше напоминал доклад начальству.
– Наверное, никак не отойдет после вчерашней пьянки, – пренебрежительно заметил «начальник». – Но дождаться его ты обязан.
– Слушаюсь! А как там…
– Пока – никак. Местные не могут найти эту Орловку. Мы вылетаем. Может, хоть с воздуха удастся выйти на нее и уж тогда навести туда банду.
– А русские пилоты?
«Начальник» ответил так тихо, что разобрать Юрий ничего не смог. После чего кто-то пошел по коридору прочь, а оставшийся еще пару раз тихонько постучал в дверь.
«А делишки-то тут посерьезней, чем я думал», – мелькнуло в голове Юрия. Кое-что становилось понятным. Пусть не до конца, однако мозаика потихоньку начинала принимать вид чего-то цельного. Каких-то фрагментов не хватало, да только Юрий не был бы репортером, если бы не сумел осознать главного. И это главное ему отнюдь не понравилось.
Требовалось предупредить полковника. Не то чтобы Юрий был таким уж патриотом, но вряд ли пиндосы хотели прийти в чужой дом с добром. Услышанное лишь подтверждало правдивость полученной ранее информации, ибо иных причин поиска не обозначенного ни на одной карте села просто не было и не могло быть.
Сейчас Юрий был не уверен, будет ли он делать репортаж. Некоторые сенсации начинают пахнуть кровью. Объяви он публично о человеке, невесть как прожившем минимум лет этак сто тридцать – сто сорок и остающемся сравнительно молодым, сюда нахлынет столько желающих узнать рецепт молодости, что нетрудно предугадать, чем все закончится.
Да и дадут ли объявить? ТАКОЙ информацией не делятся. Шеф даже не станет ставить в известность государство и постарается завладеть всем сам. А тут еще пиндосы, невесть как пронюхавшие о феномене. Если частники, еще полбеды, а если за ними стоит вся мощь сильнейшего в мире государства?
Суперагентом Юрий себя никогда не ощущал. Никаких уходов через окно у него бы не получилось, да и непонятно было, где искать полковника, однако сидеть на одном месте репортер больше не мог.
Будь что будет! Юрий придал себе взъерошенный вид, будто в самом деле был с большого бодуна, а затем решительно открыл дверь. Почти сразу рядом обрисовался один из экономических миссионеров.
– Наконец-то! А я-то жду!
– Меня? – английским Юрий владел, как и все представители четвертой власти.
– Сами же вчера упорно зазывали с утра в гости, – улыбнулся белоснежной улыбкой гость.
Провалами в памяти Юрий иногда страдал. Может, он действительно в процессе вчерашнего встретился где с американцем и даже спьяну позвал его на утреннее продолжение банкета? Да только вчера и сегодня – понятия разные. С учетом понятого, а затем и подслушанного – в особенности.
– Зачем?
Гость вытащил из-под полы пиджака бутылку виски и подмигнул.
– Увы, – развел руками Юрий. – Мне сегодня еще придется брать интервью. Не могу же я при этом благоухать бурбоном.
– Какое интервью?
– Послушайте, я все-таки на работе. Вечером выпить я могу, однако за дневную пьянку начальство просто выкинет меня за ворота. Так что в другой раз. – Юрий был уже одет, и потому осталось лишь выйти из номера, запереть его на ключ под носом гостя да двинуться вдоль коридора, гадая, где найти полковника в не столь уж малом для поисков городе.
Вопреки ожиданиям, отставать вчерашний собутыльник не захотел. Он шел по пятам и упорно бубнил об одном-единственном глотке, жизненно необходимом после вчерашнего загула.
Полковник вышел навстречу из-за поворота, словно знак судьбы. С ним была замеченная на пресс-конференции хорошенькая блондинка с родного канала. Юрий неожиданно вспомнил имя – Диана, однако в данный момент женские красоты его не волновали.
– Сан Саныч! – Юрий заступил парочке дорогу и протянул полковнику руку.
– Здравствуйте, Юрий. – Рукопожатие полковника было крепким.
Репортер ожидал, что уж теперь надоедливый иностранец отвяжется, приняв встречу за объявленную рабочую беседу.
Не тут-то было! Преследователь остановился почти вплотную и вновь оскалился в сияющей, но бездушной улыбке.
– Сан Саныч, у меня к вам просьба, – неожиданно для себя заявил репортер. – Помогите избавиться от этого… Привязался, как… Простите, Дианочка, едва не ляпнул.
– И что ты пристал к человеку? – повернулся к иностранцу Сан Саныч. – Просят же тебя оставить в покое.
Юрий сам не ожидал, что его просьба будет исполнена. В глазах полковника прыгали веселые искорки, и вопрос был задан не без иронии.
– Ай донт спик рашен. – Весь вид Юриного конвоира изображал абсолютное непонимание.
Диана приоткрыла прелестные губки, явно готовясь перевести, однако полковник опередил ее заданным репортеру вопросом:
– Не знаете, Юрий, данный человек пользуется дипломатическим иммунитетом?
Глаза полковника уже не смеялись.
– Нет. Частное лицо.
– В таком случае не набить ли ему вульгарно морду? – Сан Саныч мельком взглянул на американца с тем выражением, с каким барин мог взирать бы на холопа.
– Будет скандал. Хулиганство же.
– Почему же? Это моя земля, так чего мне подстраиваться под заезжих гастролеров?
Оба репортера взирали на полковника, пытаясь понять, шутит ли он и насколько далеко может зайти шутка. Наверное, поэтому они не сразу заметили, как иностранец потихоньку повернулся да и двинулся прочь.
– А ведь говорил, будто не понимает, – удовлетворенно объявил Сан Саныч.
– Да… – только и сумел выдавить из себя Юрий.
Что до Дианы, она просто смотрела на спутника с невольным восхищением во взоре.
«Ах, какой был мужчина! – вспомнились Юрию строки из старой песни. – Настоящий полковник!»
– Конечно, мне неудобно, но не выпьете ли вы со мной по чашке кофе? – предложил Юрий.
– Мы идем обедать. Если хотите – присоединяйтесь, – Сан Саныч явно был настроен благодушно и был готов возлюбить весь мир.
– Пообедать? А почему бы нет? Если дама не возражает, – все же ввернул напоследок Юрий.
Кто из начинающих репортеров откажется отобедать в компании известного собрата по ремеслу?
Зал ресторана был полон больше чем наполовину. Неподалеку от нашего столика в компании двоих мужчин сидел Фидель. Он издалека поздоровался с Юрием и Дианой, причем, как мне показалось, на последнюю взглянул с одобрением. Да и она ему вроде бы чуть улыбнулась.
Какая-то чушь. Уж не ревную же я? Тем более Фидель почти сразу стал глядеть в сторону, и его большие выразительные глаза были полны грусти.
Пока нам несли заказ, сюда же приволокся прогнанный мной американец. Этот уселся через два столика от нашего, но не пил, а лишь упорно и явно недовольно жевал принесенные ему