Внутри, за большим столом, сидели семеро. Как я и ожидал, это была шляхта — гордые, холёные лица, дорогие кафтаны, у каждого на поясе сабля и пара пистолетов. Они пили вино и тихо переговаривались, но в их позах чувствовалось напряжение.
Один, самый молодой, нервно теребил ус, другой беспрестанно потирал рукоять своего пистолета, а третий, дородный мужчина с красным лицом, вдруг издал громкую, заливистую отрыжку, чем вызвал неодобрительные взгляды соседей.
Посторонних в корчме не наблюдалось. То есть присутствовали только поляки, и это значительно облегчало задачу. В случае заварушки, значит, не пострадает никто левый. Уже хорошо.
Я шагнул в центр зала, небрежно оглядываясь. В голове пронеслись кадры из «Крестного отца» — как там Майкл Корлеоне сидел, спокойный, будто сам дьявол. Или «Бригада» — там герои тоже умели держать лицо, когда ставки были высоки.
«Надо вести себя спокойно, уверенно, как будто я тут хозяин», — подумалось мне.
Затем, чтобы уж точно соответствовать образу, расслабленной походкой я приблизился к столу, за которым сидела шляхта.
Один из поляков смачно попыхивал длинной резной трубкой, пуская в потолок едкие клубы дыма. Я остановился прямо рядом с ним, пытаясь оценить, кто из них главный. Теоретически, вон тот, седовласый. Слишком уверенно смотрит на остальных, свысока.
— Доброго утра, панове, — сказал я.
Мой голос был спокоен, но внутри всё дрожало. Боялся ли я? Да черт его знает. Наверное, уже нет. Но вот очередных накладок сильно не хотелось.
Все семеро повернули головы в мою сторону. Разговоры смолкли. Седовласый поставил свой кубок на стол с глухим стуком.
Не дожидаясь приглашения, я плюхнулся на свободный стул напротив седовласого, демонстративно закинув ногу на ногу. При этом старался придерживать полы плаща так, чтоб не блеснуть своими гусарскими штанами.
— Ты кто такой? Мы ждём другого человека. — Голос седовласого был сух, как осенняя листва под ногами.
— Вместо него прислали меня. — спокойно ответил я.
Затем, потянувшись через стол, к полному изумлению шляхтича, который выпускал в потолок красивые колечки сизого дыма, выхватив у него из рук трубку. Сам не знаю, зачем. Наверное, чтоб моя нагловатость сбивала их с толку.
— От интенданта явился на встречу. Меня прислали, всё уладить
Седовласый прищурился. По-моему он не поверил.
— Говори толком! И где Лейба?
Я поднес трубку к губам. Затянувшись, попытался изобразить глубокую задумчивость, как в сериалах про криминальные элементы. Но табак оказался адски крепким, мои глаза тут же вылезли на лоб, легкие сжались, а изо рта вырвался не элегантный дымок, а скорее хриплый кашель. Я кое-как подавил его, хотя слезы уже выступили на глазах.
— Лейба сейчас занят по приказу нового начальства, — импровизировал я на ходу, — Товар же мы привезли, пройдёмте, панове, сами всё увидите.
Не давая полякам опомнится, я вскочил на ноги и направился к выходу, стараясь выглядеть максимально естественно. Хотя горло раздирало от желания закашляться. Чертов табак… Чертовы шляхтичи с их трубками. Понторезы…
Естественно, это была рискованная игра. Я рассчитывал выйти, подвести поляков к телегам, а уже потом подать сигнал, чтобы мои гусары застали их врасплох.
Возле самой двери остановился, обернулся к покупателям.
— Ну что вы, панове? Будем до завтрашнего утра сидеть? Пока лишние глаза не появятся? Если что-то не устраивает, так я сейчас соберусь да поеду обратно. Желающие на товар всегда найдутся.
Поляки, расценив мои слова, как сигнал к действию, поднялись и вышли следом за мной, внимательно осматриваясь по сторонам. Их лица выражали смесь подозрительности и легкого недоумения от моего странного поведения. По крайней мере, сбить их с толку я действительно смог.
Однако… Как только мы оказались возле подводы, жизнь снова совершила неимоверный кульбит.
— Засада! — закричал вдруг один из шляхтичей, указывая на гусара, который играл роль возчика.
Видимо, он неосторожно раскрыл плащ, и стали видны синие штаны с вензелями. Бедолага так старался изобразить крестьянина, что натянул свою маскировку чуть ли не до подбородка, но проклятые вензеля все равно выдали его с головой. Думаю, он до конца своих дней будет помнить этот нелепый промах.
Гусары, поняв, что их раскрыли, с азартным криком бросились в атаку. Схватка завязалась прямо во дворе. Это была не драка, а короткая, смертельная рубка. Ржевский со своей саблей носился как вихрь, сшибаясь с двумя шляхтичами одновременно. Остальные гусары, хоть и уступали полякам в качестве, брали яростью и слаженностью.
Трое шляхтичей были убиты в первые же минуты боя. Оставшиеся четверо, видя, что дело дрянь и они окружены, бросили оружие и сдались.
Во дворе воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием моих людей и хрипами раненых. Гусары были в эйфории.
— Видали⁈ Сделали их! — радостно кричал молодой корнет, его глаза сияли.
— Вот это по-нашему! — хохотал Ржевский, вытирая кровь с сабли.
Они были искренне рады. Они победили в настоящем бою, раскрыли заговор, захватили изменников. Для них это был чистый, незамутнённый триумф.
Седовласый лидер шляхтичей посмотрел на нас с нескрываемой ненавистью.
— Вы не туда влезли, господа, — прошипел он, сплюнув на землю. — Вас всех на виселицу отправят.
Мои товарищи лишь рассмеялись в ответ.
— Сначала тебя туда отправят, изменник! — крикнул Ржевский.
Я тоже улыбался, но улыбка была натянутой. Потому что на самом деле мне хотелось выйти в центр круга, образованного гусарами, поднять руки вверх и заорать прямо в небо:«Да вы, блин, издеваетесь, твою мать⁈»
Что за фанатичное желание кого-нибудь грохнуть? Реально. Нет, я все понимаю, завязалась схватка. Ну долбани ты соперника по голове той же саблей. Эфесом. Или возьми пистолет и двинь ему в лоб ручкой. Ударь по-простому, в морду, а потом за волосы и об колено. Сломай нос, лупани под дых. На кой хрен сразу тыкать саблями в живых людей⁈
Цель-то была совсем другая! Просто взять предателей с поличным. Нам необходимы эти шляхтичи в полном составе.
Но! Благодаря моим слишком бравым товарищам, по факту мы имеем очень сильно усугубившуюся задницу. Причём, только я в полной мере осознаю всю катастрофичность нашего положения.
Трупы. Три трупа знатных дворян. Это тебе не обычные мужики-крестьяне, это — элита. А мы грохнули их без приказа.
Кроме того в моей голове крутилось вот что. На хрена я вообще полез в эту историю? Зачем мне нужен был этот геморрой? Хотел как лучше. Типа воров поймать сначала, а потом — предателей. Поиграл, блин, в детектива. Теперь замудохаешься расхлебывать. Мы, конечно, шляхтичей повязали, это да. Но вот смерть их товарищей может повлечь за собой очень серьёзные проблемы.
— Господа, тихо! — скомандовал я. — Дело ещё не закончено.— Грузите пленных и… этих, — я кивнул в сторону убитых, — на телеги. Живо. Нужно немедленно ехать к полковнику Давыдову. Такой улов мы только ему можем доставить.
Гусары бодро кинулись выполнять мой приказ. Я смотрел за ними со стороны и, честно говоря, меня терзали очень смутные сомнения. Если говорить более точно, предчувствие тихонечко начинало намекать на серьёзные проблемы.
Глава 13
Через десять минут наша кавалькада, состоящая из телег, гружёных пленными шляхтичами и их невезучими мёртвыми товарищами, торжественно покатилась в сторону Вильно. Слава богу, на улице еще не до конца рассвело. Не хотелось бы, чтоб эта процессия попалась кому-то на глаза прежде, чем я поговорю с Давыдовым.
Почему именно с ним? Да потому что ни Браздин, ни Чаадаев не станут меня даже слушать. У этих товарищей к корнету Бестужеву отношение определенное. Они уже составили обо мне некоторое мнение и оно, мягко говоря, ни разу не положительное.
К тому же вопрос касается фактически государственной безопасности. Тут надо действовать решительно и бить наверняка.
Гусары, как обычно, весело смеялись, обмениваясь впечатлениями о том, кто кого круче рубанул и как позорно враги были вынуждены сдаться. Ну, им-то хорошо, они ехали докладывать полковнику Давыдову о своём «великом подвиге». А я? Я ехал получать по заслугам. И не факт, что это будут медали.
Так-то всё вроде бы хорошо. Мы, по сути, раскрыли заговор и арестовали предателей-поляков. Однако три мёртвых шляхтича делали всю картину менее радостной.
Ну и ещё, честно говоря, меня напрягала та спокойная уверенность, в которой пребывал седовласый. Он словно очень хорошо понимал, что им абсолютно ничего не будет. На дурака поляк не похож, а значит, для подобной уверенности у него должны быть основания.
По предрассветным улицам города мы неслись так, будто везли новость о конце света. Телеги громыхали колёсами по брусчатке, грозя не доехать до финальной точки. На подобные гонки они явно не были рассчитаны.
Нашей целью был дом полковника Давыдова. К счастью, где живёт командир полка, знал Ржевский. Он и указал дорогу. Мы подъехали прямиком к забору, окружавшему двор, и я велел гусарам ждать, оставив напоследок важное указание:
— До моего возвращения, Христом богом прошу, не убейте больше никого. Вообще никого.
Они посмотрели на меня с обидой. Мол, корнет, что ж вы нас так…Мы если кого и убьем, то исключительно ради России-матушки.
— Не переживайте, граф. — Успокоил меня один из гусар. — Все хорошо.
А я как раз переживал. Очень. Стоит отвернуться, эти бравые вояки уже кого-нибудь грохнули. Не зря кто-то там говорил, что настоящий гусар не доживёт до тридцати пяти лет. Ясное дело! Их же медом не корми, дай какой-нибудь замес организовать.
Я кивнул Ржевскому в сторону дома, намекая, что пора идти. Или за славой или… О втором варианте думать не хотелось. Надеюсь, моё предчувствие в этот раз подведёт.
Мы с поручиком забежали во двор, напугав своим появлением караульного. Он вскинулся, намереваясь то ли спросить пароль, то ли перегородить путь, но наш вид, похоже, дал ему понять — случилось что-то серьезное.