Плохо.
Хорошо.
Потоки машин, несущихся по шоссе.
Ты смотришь из автобуса на лучезарно-ярких светляков, летящих навстречу по левой полосе. Видны тебе и ряды алых, как глаза нечисти из преисподней, тревожащих душу огней, бегущих по полосе правой. Будто ангелы и демоны спешат куда-то в противоположных направлениях.
А ты выйди из автобуса. Не бойся, выйди. Пересеки по зебре шоссе и поймай маршрутку на ближайшей остановке. Сядь на место рядом с водителем, устреми взор вперед. Все изменится. Увидишь – все будет по-другому. По той стороне, где всего несколько минут назад злобно сверкали глазами черти, воспарят разрывающие темноту в клочья золотистые фонарики надежды. Так-то!
Вот и созданная мамой воздушно-розовая страничка с элегантной шапкой в завитушках и названием «Элизабет Иртышова» хоть и казалась Лизе ужасным позором по типу «рукалицо», а все равно приходилось признать: дружба с Кирой началась именно благодаря ей, страничке этой злосчастной.
– Слушай, а где твоя мать хромакей покупала? Ну, для съемки.
Вопрос поставил Лизу в тупик. Какой такой хромакей? О чем вообще речь?
– Экран такой специальный, – пришла на помощь Кирка. – На его фоне сначала снимают, а потом на монтаже фон вырезают и заменяют другим изображением. Вот, смотри, на твоей странице так ролик сделан, где ты будто в аквариуме.
Победителям драконов положено полцарства – это всякому известно. И пусть Тришкин – дракон на минималках, отблагодарить Кирку Лизе хотелось безмерно.
– Мама сейчас съемками уже не занимается, но, если хочешь, я расспрошу ее про этот… как ты там сказала…
– Хромакей. Слушай, Лиз, а можно, я сама с ней поговорю? Приду к вам, ну, в субботу, например, и поговорю. Там, у тебя на странице, уйма фишек интересных. Я бы много о чем хотела твою маму расспросить.
Маме Кира не понравилась. Совсем.
Лиза поняла это по подчеркнуто доброжелательному маминому тону и ее восторженным восклицаниям:
– У тебя уже почти сто тысяч подписчиков? Какая молодец!
– С десяти лет снимаешь на Ютуб? Как интересно!
– Кирочка, ты такая креативная! Такая яркая! Ах!
Лиза давно заметила: когда маме кто-то неприятен, она из кожи вон лезет, чтобы завязать с ним приятельские отношения. Зачем?
Этого Лиза не понимала. Спросить у мамы? Ну уж нет. Понятно же, какая будет реакция:
– Что ты выдумываешь? Кира (Варвара Петровна, дядя Коля, Ирочка с третьего этажа…) – прекрасный человек, я ее (его) просто о-бо-жа-ю.
После той субботней беседы Кира заходила к ним еще не раз, – мама обещала найти для нее адрес интернет-магазина с небанальным реквизитом для съемок. Адрес так и не отыскался, зато у Лизы и Киры обнаружились общие интересы. Оказалось, Кира тоже без ума от манги и аниме.
Из-под матраса был извлечен скетчбук с артами: Сакура Харуно, Киёко Шимизу, Дейдара… ну и Наруто, конечно. Куда ж без него.
«Лизонька, я до слез расстраиваюсь, когда вижу, что ты бездарно растрачиваешь время».
Нет-нет, мама могла быть спокойна: Лиза не тратила время попусту – ни минуты, предназначенной для «пользы дела», не разбазарила. Лиза рисовала по ночам, исключительно по ночам. И пусть наутро перед глазами летали неуловимые мушки, зато чувство приподнятости, какого-то волшебного эйфорического транса, не отпускающего весь следующий день, никто у нее отобрать не сумел бы.
Кире арты понравились. Да что там, она прямо-таки в восторг пришла:
– Слушай, Лизка, да у тебя талант. Ты почему никому рисунки не показываешь? Хотя бы ВКонтакте выкладывала!
Лизе было приятно. Ведь понятно же: Кира знает толк в аниме, недаром же она Аску Лэнгли Сорью в роликах на Ютубе косплеила. Правда, для этого ей и напрягаться не понадобилось – они с Аской словно сестры-близнецы. Огненные, дерзкие, независимые.
А еще Кирка умела подбирать ключи. Лизе это представлялось чудом, невероятным волшебством, сродни фокусам Гудини.
– Ключ можно подобрать к душе любого человека. Любого, – обронила как-то Кира.
Лиза решила бы, что это просто красивая фраза, если бы сама не видела, как педантичный и строгий отец хихикал над Киркиными шутками и даже согласился пойти на выставку современного искусства, оборвав на середине коронный нравоучительный монолог.
Как у Киры это получилось? Как?
Лиза наблюдала, пыталась постигнуть, разгадать секрет. Ей очень хотелось тоже уметь… вот так на раз-два располагать к себе людей, управлять чужими эмоциями.
Чтобы быть к подруге ближе, Лиза взялась помогать Кире с блогом. Вызвалась рисовать обложки для роликов, обрабатывать видео, отвечать на комментарии. Когда удавалось выкроить время, конечно. А времени, к сожалению, не хватало. Катастрофически. Репетиторы («Ты должна учиться лучше всех. Просто обязана»), клуб английского языка, театральная студия, модельная школа…
Модельная школа напрягала больше всего.
Сколько, ну сколько, боже ты мой, можно шлифовать проходку-дефиле? Доколе?! Доколе ей придется изучать тонкости этикета, будто бы она собирается служить при дворе королевы? Зачем?! Зачем мама вновь и вновь оплачивает фотосессии, если Лизу не выбирают, практически никогда не выбирают заказчики?
Фух! Лизе даже дышать стало легче, как только она все это Кирке выложила. Выплюнула, выпустила накопившееся раздражение. Словно от ноши избавилась.
Кира полистала страницы сайта модельной школы, поскроллила ленту в корпоративных соцсетях, посерфила в Интернете. Потом изобразила улыбку Джокера и выдала:
– Не кисни. Есть у меня одна идея.
Глава 15Ужик, который поползень
Огурцы играли в прятки. Таились у самой земли, скрывались за листьями.
Нет, если бы у Леры в руках была привычная синяя плошка, огурцы и не подумали бы хорониться. Их испугало ведро – здоровенное красное с черной ручкой.
В то утро на Варвару Ильиничну снизошло вдохновение. Напевая глубоким грудным голосом «Синий платочек», она напекла пирожков с капустой, сварила густой наваристый борщ, а потом объявила:
– Нам нужны огурцы. Маринованные хрустящие с ароматом смородинного листа.
Объявила и, вытащив из кладовки необъятное красное ведро, вручила его Лере.
Поначалу огурцы не прятались. Можно даже сказать, сами в руки просились. Лера влегкую набрала полведра. А потом дело застопорилось, – огурцы вдруг принялись забираться в труднодоступные, скрытые от глаз уголки зеленых джунглей, будто насмехаясь над ползающей между грядками на карачках девушкой.
Да нет же, не «будто», они и в самом деле насмехались.
Лера встала в полный рост и зажмурилась.
«А бейсболку надеть все-таки стоило. Не зря Варвара Ильинична настаивала. С солнцем шутки плохи».
Лера прислушалась.
«Ну и бред же в голову лезет. Нет, не огурцы смеются, конечно. Хихиканье доносится из-за изгороди. Вовсе не с грядки».
В этот раз лимонник был снисходительно учтив. Почти без сопротивления позволил раздвинуть ветви и даже ни разу не хлестнул по лицу прохладным глянцевым листом. Как беспринципный старик-дворецкий неприлично богатого дома, он с ледяной вежливостью пропустил Леру к замочной скважине… то есть к просвету между лианами.
Лера крепко-крепко сжала веки. Открыла глаза. Сомкнула ресницы и снова их распахнула. Видение не исчезло. Не растаяло как дым. Не рассеялось в воздухе.
Идеальная семья из ее фантазий устроилась на шезлонгах всего в нескольких метрах от изгороди. Все было так, как Лера много раз себе представляла. Мужчина с квадратной челюстью и широкими плечами ласково поглаживал руку длинноногой блондинки и шептал ей что-то на ухо. Блондинка заливалась смехом. Чуть дальше на лужайке резвился с мячиком лабрадор. А малыш… малыш, похоже, спал где-то в недрах особняка, под надзором няни.
– Они существуют, – прошептала Лера, прежде чем на цыпочках вернуться к грядке с огурцами.
Она думала о том, что семью с таким искрящимся, таким ярким вайбом могли создать только особенные люди. Сильные, уверенные в себе, целеустремленные. Достойные любви. Любви, счастья… и всего самого-самого.
«Смогу ли я стать такой? Вот Владик точно сумеет. Да что там, он уже такой».
Лера вспоминала недавнюю поездку на «Фрингиллу».
Влад, как и обещал, провел ее по территории станции и рассказал о том, чем он занимается на практике. Показал, как правильно, не покалечив, достать из ловушки королька. Похвастался сноровкой, надевая кольцо на тонюсенькую лапку синички.
– А вот были бы у нас вместо алюминиевых колец спутниковые трекеры, – мечтательно говорил он, – насколько же больше мы бы могли узнать о птицах! Тут тебе и скорость, и высота миграции, и послегнездовая дисперсия… Эх… Да что попусту языком молоть, если денег на это у станции нет и не предвидится.
И столько горечи у него в голосе было, столько обиды.
У Леры в груди будто кипяток пролился.
Вот бы отыскать на берегу инклюз – увесистый кусок янтаря с древней гусеницей внутри. В музее говорили: такая штуковина огромных денег стоит. Сколько, интересно? Хотя бы на один птичий трекер хватило бы, ведь так?
Лера принесла бы инклюз Владу и сказала бы: «Смотри, что я нашла. Это тебе на научные цели». Он был бы тронут. Непременно. Тронут и поражен.
Влад бы присвистнул и воскликнул: «Ух ты! Спасибо! Ну, ты даешь!» И обнял бы ее. И может быть, даже подхватил на руки и закружил. И глядел бы только на нее. И не отвлекался бы ни на птиц, ни на шныряющую неподалеку Таню.
– А улыбается-то как загадочно, вы только посмотрите. Не иначе, заветное желание исполнилось? – Варвара Ильинична усмехнулась, покачала головой, а потом забрала у Леры ведро, наполненное до краев огурцами.
– Если бы! – со вздохом ответила девушка.
– Так чего ж проще. У нас тут Танцующий лес имеется на тридцать седьмом километре. Аномальная зона. Место силы, как говорится. Деревья там странные, чудны́е – в кольца, спирали, петли закрученные. Загадываешь желание, пролезаешь через кольцо, портал в мир духов открывается, и ты получаешь что хочешь.