То место, в котором они с Танькой вышли из леса, Лера помнила весьма приблизительно. Не до того ей тогда было. Не с руки топографией заниматься, когда внутри – замешательство и раздрай. Даже мысли не возникло шаги до остановки посчитать или ориентир заприметить.
Лера надеялась на интуицию. И еще – на случай. Привел же он ее к рыжему малышу в прошлый раз. И в конце концов, она ведь знала, что искать нужно где-то в районе семнадцатого километра.
«Соображу по ходу дела», – решила Лера.
Только там, в лесу, оказалось, что интуиция почему-то уснула, а случай не очень-то и торопится приходить на помощь.
– Где же ты, где? – приговаривала вполголоса девушка, раздвигая высокую траву.
Они возникли в просвете между соснами, когда отчаявшаяся Лера уже возвращалась к шоссе. Грациозный силуэт косули вырисовывался на фоне кустов победным пылающим солнцем. Дикая коза стояла, наклонив голову к другой фигурке – маленькой и неустойчивой. Пятнистая спинка беспомощно притулившегося к ногам матери детеныша едва выглядывала из травы, уши на будто игрушечной буровато-серой голове смешно растопырились, обведенные черным глаза казались несоразмерно огромными.
Медленно и осторожно Лера присела на корточки и отползла за куст можжевельника. За его взлохмаченной темно-зеленой спиной она, стараясь не шуршать, вытащила из рюкзака скетчбук и твердо-мягкий «кохинор».
Пальцы дрожали от предвкушения. Не терпелось приступить уже, услышать шепот карандаша, перенести на бумагу щемящее чувство нежности, трепет, ощущение чуда. Ну, хотя бы попробовать. Скопировать, передать линиями, штрихами. Позу ухватить, поворот головы. Попытаться поймать момент и унести его с собой.
По-кошачьи, плавным движением кисти Лера отодвинула закрывающую обзор ветку можжевельника.
Ветер все так же играл листвой, сосны по-прежнему тянулись к солнцу, как всегда, горлопанили птицы. Только косули с детенышем больше не было. Они исчезли, будто духи Балтики унесли их – уволокли в волшебный невидимый мир.
Лера даже глаза закрыла и веки сжала что есть силы, надеясь, что это мираж, обман зрения. Не могли же косули удрать за те несколько секунд, которые ей понадобились, чтобы достать скетчбук и карандаш. Нет, не сумели бы скрыться из виду. У них бы не вышло. Тем более малыш еще нетвердо стоял на ножках.
И тем не менее, когда Лера открыла глаза, ничего не изменилось.
Хотя нет, кое-что было по-другому.
Лера видела косулю и ее детеныша будто воочию. У себя в голове. В памяти. И чувство щемящей нежности все еще было там – в груди.
Лера схватила карандаш, и зазвучал ласковый шепот. Трепетный шепот, словно заговоренная присказка доброго дедушки.
Глава 20Тень
Тень и темнота. Они ведь похожи. Еще бы. Темнота и тень – близкие родственницы, сестры-близнецы.
А еще их выдала синхронность – если бы все это не произошло в один и тот же вечер, Лиза и Кира вряд ли бы поняли, откуда тянется ниточка. Впрочем, может, так и было задумано – чтоб они поняли.
Хотя, конечно, тогда – по пути из кафе – девчонки ни о чем таком и не думали…
В кафе их позвал парень. Да, обеих сразу. Лизу и Киру пригласил Пётр Триножкин – кучерявый увалень в очках, за которыми хитро поблескивали глаза-каштаны. Его масленые очи кого угодно натолкнули бы на определенные мысли. Но нет, прочь стереотипы, – девчонок он пригласил исключительно ради того, чтобы взять у них интервью.
Петя учился на журфаке и подрабатывал корреспондентом местного новостного онлайн-портала. «Поиск интересной и актуальной информации» – пункт с таким названием значился в его должностной инструкции под цифрой 1. Вот Петя и искал. В ходе неутомимых поисков он наткнулся на Киркин ролик о модельной школе Filicity Style. Информация показалась Петру и актуальной, и интересной. Он даже не сомневался, – миллион просмотров говорил сам за себя. Не теряя времени даром, будущий журналист написал на электронку, которую Кирка оставляла под каждым роликом на канале.
Девчонки отнеслись к приглашению по-разному.
«Вот оно – признание. Интервью – это же о-го-го уровень. И подписчики. Тысячи новых подписчиков», – радовалась Кира.
«О! Мой! Бог! Опять рассказывать о Filicity Style. Когда эта история закончится?! Когда я смогу уже забыть, в конце концов, о модельной школе. Она что, так и будет вокруг меня назойливым привидением кружить? И мама. Что она скажет? Как отреагирует?» – мысленно стонала Лиза.
– Это ж возможность закрепить успех. Пусть эти, из Filicity Style, не думают, что нас можно запугать. Пусть знают, что к нам прислушиваются, нам верят, – выпалила Кира.
– Если нужно, я с тобой пойду, без вопросов, – промямлила Лиза.
Интервью обернулось разочарованием.
Кира надеялась, что попадет на настоящие журналистские съемки: оператор, микрофон, дополнительный свет. Окей. Она допускала, что не в меру размечталась, ожидая от интернет-газеты масштаба телеканала. Но где толковые вопросы? Где адекватные вопросы, раскрывающие героев и тему?
Пётр жаждал хайпа. Жареного эксклюзива. Вау-эффекта. А как еще набрать просмотры? Кто станет читать «постный» пост? В общем, Петя рассчитывал на большее. А тут… Ну что это за факты, от которых у читателя даже волосы дыбом не встанут.
Лиза ничего от интервью и не ждала. Уповала на вкусный десерт, не более того. Планировала отсидеться тихонько рядом с Кирой. А что? Так же всем будет лучше. Ведь это Кирка, а не она – джедай быстрых остроумных ответов. Ведь это Кирке, а не ей хотелось засветиться в крупном паблике. Да и в кафе-то они притопали только ради продвижения Киркиного канала. Разве нет?
Только журналист этот щекастый… Пётр Триножкин – зачем-то именно Лизу все время цеплял: вопросы задавал странные, на что-то намекал, выпытывал, не было ли у кого-то из детей в модельной школе особых отношений с преподавателями. «Осо-обых». С таким удовольствием он нараспев тянул это слово! Да еще и масленым оком подмигнул.
Брр!..
Все трое вздохнули с облегчением, когда интервью закончилось.
– Ну и тип, – фыркнула Кира, перед тем как попрощаться с Лизой на перекрестке у давно погрузившегося в сон книжного магазина.
– Да уж, – согласилась Лиза, прежде чем сказать «пока» и исчезнуть за углом, нырнув в слабо освещенный переулок.
Нырнула беспечно, ни секунды не замешкавшись.
Откуда ж ей было знать, что там ее поджидает, не слишком-то и таясь, загадочная тень.
В первый раз Лиза увидела ее за темным коробом ларька «Союзпечать», – размытый силуэт выполз на тротуар и застыл в отблесках света одинокого фонаря, прикрепленного к стене пятиэтажки.
Кто-то остановился покурить? Кто-то кому-то назначил встречу у ларька?
Тихий безлюдный переулок с подсказками не спешил.
Лиза замедлила шаг. Притормозила. Потопталась на месте и… перебежала на другую сторону улицы. Там, под сенью тополей, источающих дерзкий дразнящий запах, она продолжила путь, не отрывая взгляда от ларька. Отсюда, с этой стороны улицы, было не разобрать, существует ли она на самом деле, эта странная неподвижная, распластавшаяся по асфальту тень.
Лиза миновала ларек. За ним никого не оказалось. Совсем никого.
Отчего тогда сердце застучало так гулко, так тревожно, так громко?
Лиза ускорила шаг.
Во второй раз они встретились в сквере – в маленьком «липовом» сквере рядом с Лизиным домом. Там и пройти-то оставалось – всего ничего: уже светились сквозь ветви окна родной высотки, минута по аллее – и вот она, арка.
Лиза выцепила мелькнувшую справа тень боковым зрением. Резко дернула шеей. Споткнулась. Замерла. Всмотрелась в темноту – никого. Медленно, нерешительно двинулась дальше по аллее. И снова движение справа. Нет, не померещилось, – Лиза отчетливо видела силуэт. Он показался из-за дерева всего на мгновение, но порождением фантазии точно не был.
Лиза бросилась бежать.
Как марафонец-победитель, она в несколько секунд разорвала грудью границу темноты. Перелетела через проезжую часть, чуть не угодив под колеса маршрутки. Ворвалась во двор. Задыхаясь и всхлипывая, подскочила к двери подъезда, набрала код, шмыгнула внутрь. Не отважившись дожидаться лифта, Лиза поднялась на пятый этаж пешком, дрожащими пальцами вставила ключ в замок и наконец попала домой.
В прихожей горел свет. Блики от серебристого светильника падали маме на лицо, делая ее похожей на Снежную Королеву из старого фильма.
– А что это у нас за ночные прогулки? А? И даже не предупредила! Елизавета, ты где была?
Это все тень. Если бы не она, Лиза ни за что не стала бы расстраивать мать. Незачем той было знать о дурацком интервью. Ни к чему было ей рассказывать о странных Петиных вопросах и намеках. Глупости все это. Ничего не значащая чепуха.
Только слезы сами покатились – помимо Лизиной воли. Будто страх, который нагнала на нее тень, намерз там, внутри, увесистой ледышкой, а потом вдруг растаял в одночасье, оставив на лице мокрые дорожки.
– Лиза? Что случилось? Что? Лиза, да не молчи же! Тебя обидели? На тебя напали? Что с тобой сделали? Говори же!
Если бы Лиза знала, что банкет отменят… Если бы догадалась, что мама рано вернется домой, то она конечно бы подготовилась. Непременно сочинила бы что-нибудь. Какую-нибудь «безопасную» историю. Про репетицию к последнему звонку, например.
Только какое уж тут сочинительство, если тело сотрясает мелкая дрожь. Какие уж тут «безопасные» истории, если побледневшая мама трясет за плечи и в панике швыряется вопросами.
Заикаясь и шмыгая носом, Лиза рассказала все: и про емейл от Петра Триножкина, и про странные вопросы на интервью, и про тень.
Мама кричала, что Лиза сведет ее в могилу. Обзывала дочь тупорылой и безответственной. Орала, что не выпустит ее из дома целую вечность.
«От страха, это она от страха. Она просто за меня испугалась», – повторяла, как заклинание, Лиза, изо всех сил сражаясь с обидой, норовящей заползти в душу. Как всегда, с обидой в душу проникала вина. Неподъемная, удушающая, мучительная. Тяжелая ноша. Груз, который норовит пригвоздить тебя к самой земле.