Хотя нет: когда-то давно, словно в прошлой жизни, Лиза с мамой часто рассматривали воздушно-розовую страницу. Рассматривали, любовались, обсуждали…
– Здо́рово у меня все-таки получалось. И-де-аль-но! Вкус – он либо есть, либо его нет.
А потом про страничку забыли. Совсем.
Как Тришкин ее нашел? Как?!
Мама открыла дверь раньше, чем Лиза вставила ключ в замок.
– Ты почему не на уроке? Тебе историчка уже «энку» в электронный дневник влепила. Ты что это творишь? И почему ты в сменке? Где твои туфли? Где ветровка?
Лиза сделала было полшага вперед, чтобы уткнуться носом маме в плечо и выплакать обиду, но замерла, будто в стеклянную стену уперлась. Она и сама не поняла, что именно ее остановило. Может, мамины нежно-голубые глаза, которые вдруг потемнели, как небо в грозу? Или приподнявшаяся левая мамина бровь?
– А что не так с твоим вэб-альбомом? Чего это ты так стыдишься? Между прочим, у всех толковых моделей есть свой сайт, – вызверилась Лиля несколько минут спустя. – А у нас там, кстати, уйма кадров с профессиональных фотосессий! Я реквизит из-за границы заказывала! Креативы для рекламы в агентстве покупала! То есть ты хочешь, чтобы я удалила то, во что вложила душу?! То есть для тебя мнение каких-то дегенератов важнее?! В этой страничке столько моей любви!
Столько старания! Но если тебе все равно, то, конечно, удалим. Прямо сейчас и удалим!
Мама говорила, говорила… Когда ее голос взлетал особенно высоко, Лиза едва заметно вздрагивала и ниже опускала голову. Спустя полчаса она уже просила прощения. Горячо и искренне. За все сразу. За то, что прогуляла урок. За то, что не ценит маминых трудов. За то, что обращает внимание на глупости, вместо того чтобы «стремиться к вершинам». А еще за то, что не умеет ладить с одноклассниками и вообще… такая несуразная и непутевая.
А на следующий день…
На следующий день на занятия вышла Кира. Она проболела почти весь сентябрь и потому начало истории с Лизиным сайтом пропустила. Болтушка Кирка – новенькая, которая поступила к ним в класс в конце прошлого года и сразу же стала своей. Будто бы всегда была одной из «бэшек». Будто бы и не существовало сроду времени, когда ее звонкий голос не раздавался поминутно на уроках и переменах, а ее кудрявая рыжая шевелюра не магнитила взгляды, словно костер в темноте леса. Похожая на странного эльфа, веснушчатая девочка… Кирку непременно бы дразнили за торчащие во все стороны вихры, чересчур пухлые губы, брови и ресницы цвета шляпки подосиновика, если бы не ее непоколебимая железобетонная самоуверенность. Самоуверенность и острый язык. Острый язык и отвязное чувство юмора.
Ее убойных шуток боялся даже Тришкин. Ну а что. Будь ты хоть трижды мастером розыгрышей, самому становиться мишенью для язвительных подколок – так себе удовольствие. Не ровен час, окажешься в смешном положении.
Тришкин Кирку не задевал – осторожничал. Другое дело – Ворона. Эта уж точно не ответит. Окинет презрительным взглядом, отвернется, а подбородок-то все-таки нет-нет да и дернется. Не промахнулся, стало быть, – в самое яблочко попал.
А если шутка всему классу зашла – особенно приятно. Сразу чувствуешь себя остроумным, находчивым, популярным… крутым, короче говоря. Вот как, например, тогда, когда Тришкин Лизкин младенческий вэб-альбом нарыл. А ведь вышло случайно – мать по тегу #Слепцов работы известного в городе фотографа рассматривала. Кто-то из подруг ей про него сказал, она и решила полюбопытствовать. Листает Маргарита Ивановна, значит, фоточки в портфолио мастера, любуется и вдруг читает: «Элизабет Иртышова». Тут же ссылка – линк на сторонний сайт.
– Серёжа, смотри! Это не твоей ли одноклассницы Лизы Иртышовой страница?
Тришкин сразу понял: конечно, Вороны. Волосы чернее, чем у ведьмовского кота шерсть. И круглая родинка вон – на щеке, справа.
Ворона без трусов. Смешно – жуть.
– Ну что, пацаны, айда поможем Вороне сайт раскачать. Анализ контента проведем, может, посоветуем чего. Новые фасоны памперсов, к примеру.
Первой к Тришкину подошла Кира. Она забрала у Сергея смартфон, поскроллила страницу, потыкала пальцем в дисплей, а потом выдала:
– Так-так. Кто это у нас тут консультант-аналитик? Ах вот же, ВКонтактике написано: Серёга-аллигатор. Понятненько. Имя профиля небанальное, говорящее. Зачет. Не знаю даже, что тут круче: ник
«Серёга-аллигатор» или фотки из школьного туалета. А может, вот этот снимок, где Тришкин пучится перед зеркалом, пытаясь продемонстрировать несуществующие бицепсы? Гм. Нет, пожалуй, все-таки самое креативное здесь – фотосессия на фоне облезлой стены в падике. А-ля гопники девяностых. Мощь, что и говорить. Наверняка подписчиков у перца – тьма. Посмотрим-посмотрим… У-у-у-у! Тридцать два человека. Вот это успех!
Тришкин выхватил смартфон и сунул его в рюкзак.
– Да пошла ты! – буркнул он, прежде чем выйти из класса.
Кирка встретила полный восхищения взгляд Лизы и широко ей улыбнулась, нисколечко не стесняясь щели между передними зубами.
Глава 11Ночные разговоры о пернатых
– Тише, тише, все в порядке, ты в безопасности.
Голос Влада звучал у самого уха.
– Давай сначала руку освободим. Не дергай. Осторожно, не порви сеть. Вот так. Теперь поднимаемся. Не спеши. Где больно?
– Нн-огг-а. Коленкой ударилась, – проблеяла Лера.
– Давай посмотрим. Согнуть-разогнуть можешь? Ушиб просто, ничего страшного. Как ты вообще здесь оказалась, Вера?
Лера опустила голову, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Он не помнит ее имени? А она-то… думала о нем все время, на территорию станции тайком проникла, чуть от разрыва сердца не умерла, когда ту зомбированную с зайцем увидала.
От воспоминания о стеклянном взгляде блондинки Лера вздрогнула и покосилась в сторону кустов, откуда всего несколько минут назад раздавался надрывный писк.
– А-а-а! Вон она! – тут же закричала Лера, вцепившись Владу в руку.
Блондинка выбралась из кустов и направлялась к ним.
– Кто? А, Таня. Это Таня, моя сокурсница, мы с ней вместе практику проходим. А ты чего так испугалась?
– А зачем она… с зайцем? Сидит, зайца сжимает, в одну точку смотрит. Еще волосы эти… как у девушки-призрака из хоррора…
– Сама ты призрак! – парировала успевшая подойти к Лере и Владу Таня. – Что ты вообще здесь забыла? Это зона научных исследований, между прочим, и посторонним тут расхаживать запрещено.
– Ну-ну, Тань, полегче. Это не посторонняя, я ее знаю. Это Вера, – сказал Влад.
– Лера.
– Да, извини, точно, Лера.
– Мне все равно, как ее зовут. Она мне всех сов распугала.
– Да брось, Тань! – Бархатный голос Влада мог бы умиротворить и медведя-шатуна. – Я ж тебе говорил: рано ты вышла. Вот стемнеет – и начнем.
– Что начнете? – почему-то шепотом спросила Лера.
– Сов приманивать, – объяснил Влад. – Тот желтый резиновый заяц, которого Таня держит, пищит, как мышь. Вот совы и летят на звук в надежде полакомиться. Летят и попадают в ловушку.
– В ловушку?
– Ну да. Та сеть, в которую ты врезалась, – это и есть ловушка. Вроде здоровенного коридора. На входе – пятнадцать метров в высоту. Птицы даже и не замечают, что в ловушку залетели. Потом коридор сужается, а примерно через шестьдесят метров заканчивается отверстием в камеру. Камера, или приемник, – своего рода клетка, полутора метров в ширину и высотой – в человеческий рост. Вот оттуда мы птиц и вынимаем.
– И? Дальше вы что с ними делаете? – Лере все еще мерещилось, что она в сюрреалистическом сне.
– Как что? Окольцовываем, конечно, – терпеливо втолковывал ей Влад. – Пол определяем, возраст, длину крыла измеряем, жировой запас оцениваем. В специальный журнал все это записываем. Ну и после на волю отпускаем. Пойдем, я тебе кольца покажу, заодно чай с мятой попьем. После стресса – самое оно.
– Владик, нам работать надо, – возразила Таня.
«Он для нее Владик. Надо же. Интересно, она ему лишь однокурсница или…»
С момента знакомства с блондинкой прошло всего-то несколько минут, а Лере уже захотелось вырвать клок из ее густой, струящейся по плечам и спине шевелюры.
– Тань, не будь занудой. Попьем чая и потопаем сов ловить. Вся ночь впереди, в конце-то концов.
«Зануда». – Лера довольно улыбнулась.
Чай пили прямо под соснами. Влад вынес из деревянного теремка раскладные туристические табуретки, термос и кружки. Душистый малиново-мятный аромат напитка смешивался с солоноватым запахом балтийского вечера, и сочетание это казалось Лере необыкновенно приятным. Почти таким же приятным, как легкое жжение в груди, которое возникало всякий раз, когда Влад наклонялся к ней, чтобы показать одно из колец, нанизанных на толстую проволоку.
– Смотри, вот это самое большое – для аиста. Для филина тоже особое кольцо есть – вот оно. Как думаешь, а кому такое подойдет?
– Может, ворону? – предположила Лера.
– Не угадала. Ворон – умнейшая птица, она в ловушку ни за что не попадет. Это ж не сова, которую резиновым зайцем обмануть можно.
– Ну как же! Мудрый, как сова – даже выражение такое есть.
– Это стереотип, Лерочка. Мифология. У совы только вид такой… представительный, что ли, загадочный. А на самом деле сова – поразительно бестолковая птица. А кольцо это для ястреба.
– Тут разве ястребы водятся? – удивилась Лера.
– Представь себе. Но это еще что. Мы здесь недавно вальдшнепа поймали. Он к нам из Великобритании пожаловал.
– А как вы узнали, что из Великобритании?
– А он нам рассказал, – вмешалась в разговор Таня.
Она сидела ссутулившись чуть поодаль от Леры и Влада на крыльце теремка. Сидела, обхватив ладонями кружку с чаем, и излучала недовольство.
– Таня шутит. Темно уже, ты не различишь, пожалуй, но вот тут на кольце надпись выбита. «Москва» на латинице и уникальный номер. По этой надписи на любой орнитологической станции, в какой угодно точке мира поймут, где птаху окольцевали. Ну а то, что тот вальдшнеп в Великобритании побывал, мы тоже по надписи на кольце сообразили.