Влад поставил кружку с недопитым чаем в траву и, с пылом жестикулируя, принялся рассказывать о птицах и работе станции так, будто ничего важнее и интереснее этого на свете не было. А Лера… Плененная энергией его увлеченности, Лера жадно ловила каждое слово, неимоверно гордясь тем, что он, такой умный, такой взрослый, такой необыкновенный, разрешил ей войти в орбиту его жизни.
Ей вдруг представилось, что они одни в лесу. Что вокруг на десятки километров – никого. И только растущий месяц, изящный и высокомерный, как лебедь с Куршского залива, видит, как им здесь хорошо. Как отлично они понимают друг друга.
– Влад, стемнело. Нам работать надо, – устало протянула Таня, безжалостно разбив вдребезги Лерину хрупкую иллюзию.
– Ой, слушайте, ведь, правда, темно уже. Лер, как ты в Лесной доберешься? Автобусы не ходят давно. – Влад резко встал с табуретки, и та завалилась на бок.
– Я на велике. Я его за калиткой, в кустах спрятала. – Лера махнула рукой в сторону дороги.
– Не, ну мы ж не можем ее одну ночью отправить. – Влад смотрел на Таню, как пес, который к приходу хозяина порвал матрас, погрыз мебель и нагадил у порога. – Тань, подежурь одна. Я вернусь, отпущу тебя спать и сам додежурю.
Таня не отозвалась. Она театрально вздохнула, сделала губами «уточку», а потом поднялась со ступенек и ушла в темноту.
– У тебя на велике багажник есть? – спросил Влад у Леры по пути к выходу с территории станции.
– Нет, только рама, – ответила Лера, и голос ее почему-то дрогнул.
Глава 12«Павлова» с чаем и огненные искры
Каждое последнее воскресенье месяца… Прямо как санитарный день в библиотеке.
Лиза словно воочию видела в воображении запись в ежедневнике отца: «31 октября. Встреча с Елизаветой. На повестке дня…»
А на повестке дня, к бабке не ходи, вопросы чрезвычайной важности.
Куда думаешь поступать?
Что ты делаешь уже сейчас, чтобы прийти к цели?
Какой ты представляешь свою жизнь в будущем?
Вопросы придавливают Лизу к земле, как бетонные плиты. Ни подняться, ни пошевелиться, ни вздохнуть.
Хочется кричать: «Я не знаю, не знаю, не знаю! Я не готова решать, не готова взрослеть. Пожалуйста, хватит!» Но кричать, разумеется, нельзя. Нет-нет, не в пафосном кафе, не при свидетелях, не в последнее воскресенье месяца.
Последние воскресенья месяца похожи друг на друга, как братья-близнецы.
Были похожи вплоть до…
Впрочем, обо всем по порядку.
– Ты же понимаешь, что близится момент, когда тебе придется быстро и четко сделать выбор. И выбор должен быть правильным. Ты же не хочешь потерять время на то, что в будущем не принесет тебе профита.
Отец говорил дельные вещи. Дельные и нужные.
Отчего ж так тошно?
Белоснежный атлас скатерти нестерпимо слепил глаза. На столе стояла изящная фарфоровая пара, чашка источала аромат «Розового бергамота», – в меню кафе «Элит» чая дороже просто не найти.
Лиза любит зеленый с жасмином, но папа заказывает ей, как и себе, «Розовый бергамот». Неизменно, каждое последнее воскресенье месяца. «Розовый бергамот» и «Павлову», у которой Лиза съедает только верхушку – сочные ягоды земляники с нежно-зелеными листочками мяты.
«Не может же быть так тошно из-за чая. Подумаешь, чай. Наверное, в папиной семье все любят черный. Ну, он и привык… Интересно, Игорь тоже любит черный чай? А может, он вообще пьет только сок и ест куриную грудку с сельдереем. Он же спортсмен – хоккеист».
– Этот день я посвящаю тебе, так что давай не будем беседовать о других людях, – ответил отец в тот единственный раз, когда она спросила, как дела у Игоря.
Младший брат… Лиза ни минуты не сомневалась, что они бы подружились. Ходили бы вместе на каток и в парк аттракционов. Лиза могла бы иногда забирать его из хоккейной секции. И помогать ему с уроками. И рисовать мультяшек. И читать сказки… И научить кататься на скейте. И… да неважно что. Просто быть настоящей сестрой, а не бесплотной тенью из папиного прошлого. И тогда (ведь нельзя же такое исключать, да?), возможно, Лиза обрела бы человека, который бы принимал ее такой, какая она есть. Ее сегодняшнюю. Не гипотетическую, не потенциальную, а реальную.
Отец склонился над «Павловой». Едва тронутые сединой на висках смоляные волосы, стильная «британка», легкая щетина на волевом подбородке, греческий нос. Папа виделся Лизе рыцарем, закованным в железные латы тамплиером, в глаза которому ни за что не заглянуть, как ни старайся. Забрало-то опущено.
Рыцарь воздвиг высоченную стену, отделившую настоящее от прошлого, и стоит у ворот на страже. Бесстрастный, неумолимый, безупречный.
– Давай обсудим твои перспективы, дочь.
Слова, как давно утратившая вкус жвачка, вязли на зубах, пока Лиза, с интонацией робота, рассказывала об учебе и кастингах.
– Ну, ты же понимаешь, этот ваш моделинг – несерьезная история. Прекрасно, что ты научилась следить за осанкой и красиво двигаться, но глупо делать серьезные ставки на карьеру модели. Твоя мать тешит самолюбие и не думает о твоем будущем.
Нет, Лиза вовсе не мечтала о подиуме. Бросила бы модельную школу без тени сожаления, если бы не боялась расстроить маму. Только дело было не в этом.
«Ну, ты же понимаешь, этот ваш моделинг – несерьезная история. Посмотри на себя. Ты – модель? Ты?! Не смеши», – именно так слышала Лиза слова папы.
– А что насчет экономики? Как у тебя с математикой? Я мог бы посодействовать – мы с деканом факультета финансового менеджмента РГУ в одном классе учились, – не унимался отец.
Лиза украдкой взглянула на свое отражение в украшающем стену зеркальном панно.
«Что со мной не так? Я дефектный полуфабрикат? Или девочка-фантом? Почему родители не хотят видеть меня настоящую? Почему их интересует только Лиза из будущего? Известная модель. Успешный финансист. А как же я? Просто Лиза. Я ведь тоже существую. Мне тоже нужна любовь и поддержка».
«Папа, вот скажи, у тебя никогда не возникает желания меня обнять? Ни разу такого не было: встречаешь меня – и тянет заключить в объятия?» – Ну нет, задать такой вопрос – все равно что закричать в пафосном кафе „Элит“».
Ягод на «Павловой» больше не было, но Лиза продолжала, низко наклонившись над пирожным, ковырять его ложечкой.
Голос отца доносился, будто через плотный поролон, пластины которого множились и закручивались вокруг Лизы коконом. В какой-то момент остались слышны лишь отдельные слова:
– …риск-менеджер… финансовая стратегия… специалист по инвестициям… перспективно…
И вдруг слои поролона разлетелись ошметками, будто искромсанные сверкающим клинком.
– Добрый день! Привет, Лиза! Удивительно! Я на минутку забежала выпить кофе, а здесь ты. Это твой папа? Очень, очень приятно! Меня Кира зовут. Мы с Лизой – одноклассницы и подруги.
Белоснежный атлас уже не казался слепяще ярким. Разве мог он тягаться с кудрями цвета огня, которые замелькали искрами в зеркальном панно. Огненные локоны замелькали всполохами, рыжие ресницы затанцевали вальс. Россыпь веснушек словно множество улыбок – попробуй удержись от еще одной.
– Можно присесть? Я же не помешала? Нет? А я вас по местному каналу видела. Да, это было интервью. Вы так увлекательно рассказывали про инновационные технологии! Я удивилась, что, оказывается, автоматизированные системы способны следить за здоровьем скота на фермах. Это поразительно! Куда я собираюсь поступать? Буду учиться на журналиста. Чем еще увлекаюсь? Обожаю бывать в необычных местах. Ну, знаете, небанальные экспозиции, оригинальные мероприятия, шоу с изюминкой… Ой, а вы в курсе, что на соседней улице, в галерее современного искусства проходит выставка модного фотографа – нашего земляка. Федор Пищенцев, слышали? Не хотите посмотреть?
Это невероятно. Этого не могло быть, ну никак. Они шагали по аллее сквера: папа в черном пальто, Лиза в тренче оттенка кофе с молоком и Кира в белой куртке. Шагали, болтали и улыбались.
«Здорово она все придумала и подстроила. Кирка – гений», – успела подумать Лиза, прежде чем за ней закрылась дверь в галерею современного искусства.
Глава 13Лера из Беверли-Хиллз и сирота грета
– Ты, можно сказать, в Беверли-Хиллз поселилась! – С этими словами Влад открыл калитку и завез во двор велосипед.
Накануне ночью он одолжил его, чтобы вернуться на «Фрингиллу». Лера настояла, – не пешком же ему было все тринадцать километров по трассе на станцию пилить. Влад согласился, потому что понимал: Таня лопнет от злости, если до рассвета просидит одна с желтым зайцем в кустах.
– Бевирли-Хиллз? – Лера откинула со лба малиновую прядь и обернулась.
Нет же, покосившаяся избушка Варвары Ильиничны была на месте. И покрывающий крышу мох никуда не делся.
– Бевирли-Хиллз? – Лера непонимающе уставилась на Влада.
– Ну, ты же живешь по соседству с чуваком, которого по местному телевидению чуть ли не каждый день показывают. Шишка локального разлива. У них там ворота были открыты, машина во двор заезжала – вот я и увидел… Бугарцев, слышала?
Лера помотала головой.
– А! Я забыл совсем, ты ж не из Калининградской области. Тогда тебе это неинтересно. Слушай, а я знаю, что тебя точно заинтересует! Как насчет на пляж сгонять? Жарко, сил нет – очень хочется искупаться. Мы ненадолго. Окунемся только.
– Пекло, и не говори. Подождешь, пока переоденусь? – Лера поправила волосы жестом степенной матроны. Потом забрала у Влада велосипед, завезла его за дом, аккуратно прислонила к стене и… принялась высоко подпрыгивать, выбрасывая вверх кулаки.
«Да, да, да!» – звучало в ее мыслях.
Вдоволь наскакавшись, Лера снова взяла велосипед, закатила его в сарай и ушла в дом. Сначала бестолково металась по комнате от зеркала к комоду, от комода к окну. Уронила расческу, споткнулась о спящую в солнечном пятне кошку. Наконец, усевшись на тахту, закрыла глаза и посчитала про себя до десяти, после чего сумела-таки умыться, зачесать малиновую шевелюру в конский хвост и найти в ящике, выделенном ей Варварой Ильиничной, купальник. Затем Лера снова натянула джинсовые шорты. Вместо футболки, надетой с утра, накинула голубое парео, обернув его вокруг талии и закрепив сбоку на бант.