— Как поживаешь, старина? — спросил Боксон. — Или ты по делу?
— Тебя приглашает Клаус, он что-то задумал…
…Клаус расхаживал по кабинету, Боло, по обыкновению, сидел с сигарой в кресле и демонстрировал глубокомыслие.
— Мистер Боксон, — серьезным тоном произнес Клаус, — у нас к вам предложение, вы готовы принять его?
— Я готов вас внимательно выслушать — так будет точнее!
— Вам, конечно же, знакомо такое название — Намибия?
— Да, в школе по географии у меня были отличные оценки!..
— Статус этой бывшей германской колонии весьма своеобразен — территория, оккупированная Южно-Африканской республикой. Как водится, местные племена ведут средней активности партизанскую войну, а в промежутках между боевыми операциями помогают оккупантам осваивать природные ресурсы и грабят невоюющих соплеменников. К сожалению, некоторые неуемные борцы за свободу мешают нормальному функционированию многих предприятий горнодобывающей промышленности. В частности, корпорация «Де Бирс» очень встревожена появлением в районах алмазных приисков посторонних вооруженных людей. Охрана на приисках — не армейское подразделение, может только обороняться, но для решения проблемы требуется ликвидировать противника, иначе он вернется!.. Вы согласны со мной?
— Вне всякого сомнения, — кивнул Боксон, — самое главное в антипартизанской войне — не давать партизанам инициативу…
— В таком случае — главный вопрос: вы сможете создать команду для активных охранных операций?
— Да, смогу! Вас интересуют бывшие легионеры или можно набирать других солдат?
— На ваше усмотрение, вы — командир, вам и решать!
— Создание боеспособной команды — дело дорогостоящее, как с финансированием?
— Десять тысяч долларов на первоначальные расходы, дальнейшее будет оговорено с представителями заказчика.
— Кто гарантирует возвратность данного кредита?
— Ты сам, парень! — молчавший до того Боло вмешался в беседу. — Куда ты денешься, у тебя здесь семья, сестренки-то совсем молоденькие, разве ты ими рискнешь?..
Услышав эти слова, Клаус вздрогнул. Боксон на замечание Боло отреагировал таким ледяным безразличием, что старый разведчик понял мгновенно: Боло — труп! Семья — самое ценное, что есть у человека, и выживший из ума гангстер Боло напомнил об этом слишком неосторожно. В мире вооруженных людей, не обремененных предрассудком законопослушания, таких неосторожностей не прощают…
— Мой компаньон вовсе не угрожает вам, мистер Боксон… — начал было спасать своего приятеля Клаус, но Боло продолжал говорить несусветную глупость:
— Десять тысяч баксов на дороге не валяются, пусть знает, что семья будет отвечать за каждый цент!..
«Черт с тобой! — подумал разозлившийся Клаус. — Жаль, я привык к Боло, но дурака уже не спасти…»
— Мистер Клаус, — произнес Боксон, — вы дадите мне какие-либо сведения для первых шагов, или мне начинать с нуля?
— Что конкретно вам требуется?
— Традиционно: контактные данные на заказчиков, необходимо обсудить их специфические пожелания…
— Вы получите адрес, телефон и имя для контакта в Йоханнесбурге, вся конкретика — там. Пока же — предварительное условие: ваша группа должна быть англоязычной, Претория очень неприязненно относятся к французской активности на континенте, в правительстве ЮАР затевается какая-то очень крупная антифранцузская акция…
«Бери, парень, работай! — мысленно воскликнул Клаус. — Пусть мосье лягушатники слегка взволнуются!..»
— Я передам в Йоханнесбург о вашем принципиальном согласии, — продолжил он вслух, — приходите послезавтра в это же время, получите от корпорации окончательный ответ!..
Клаус проводил Боксона до крыльца, прощаясь, все-таки попытался спасти Боло:
— Не обращайте внимание на слова моего компаньона — к старости у него развилась ипохондрия, он разучился работать с людьми, бывало, погорячится, а потом жалеет…
— Несомненно, мистер Клаус, — согласился Боксон, — мы же все живые люди, я понимаю…
«Боло проживет суток двое, не более…» — осознал Клаус.
…Своего настоящего имени Тибби не помнила — она родилась в маленькой деревне в джунглях, у одного из притоков великой реки Нигер, но это было невероятно давно — даже невозможно себе представить, однако, в памяти сохранилось, что когда ей было десять лет, родители уже договаривались о её замужестве с сыном вождя, осталось подождать совсем немного, в семьях уже приготовили первые свадебные подарки, как в деревню вдруг пришли солдаты, говорящие на незнакомом языке и убили всех взрослых мужчин. Сыну вождя было четырнадцать лет, он был отважным воином, схватился за отцовское ружье, но выстрелить не успел — длинная пулеметная очередь разрубила его пополам. Для Тибби случившееся было непостижимо — откуда она могла знать, что её страна называется Нигерия, что деревня находилась в провинции Биафра и что в стране идет война — люди из благородного племени хауса истребляют своих врагов из проклятого племени ибо (на территории склонных к христианству ибо обнаружились богатейшие месторождения нефти, а для правоверных мусульман хауса нет ничего страшнее, чем благополучие соседа). Впрочем, жители опустошенной деревни принадлежали племени ибибио, но кого это интересовало?
Командир солдат забрал Тибби с собой, объяснил, что она теперь его жена, скоро они поедут в большой город, и будут жить в огромном доме в целых три этажа. Сначала Тибби часто плакала, среди незнакомых людей было страшно, но солдаты её не трогали, а муж дарил ей красивые вещи, которые брал в других попадающихся на пути селениях, и каждый день угощал сладким сгущенным молоком из железных банок — много позже Тибби узнала, что еда в железных банках называется «консервы».
Когда муж привез Тибби в большой город, она была потрясена таким несметным количеством людей, а встреча с первым белым человеком повергла её просто в ужас, но вскоре она привыкла. Через неделю муж подарил Тибби английскому летчику; тот летал бомбить мятежников и был истинным джентльменом проигравшись в хитроумную разновидность покера своему египетскому коллеге (офицеры Насера составляли основу нигерийской карательной авиации), он (как и положено потомственному баронету) не позволил себе оставаться бесчестным должником, и в тот же вечер продал Тибби за сорок восемь долларов в припортовое заведение господина Ахмара. В заведении она и получила свое новое имя — Тибби, и начала, как выражался господин Ахмар, обслуживать гостей. Обычно гостей было пять-шесть за ночь, иногда — больше, а иногда Тибби покупали для обслуживания вечеринок, тогда гость был один. За три года в заведении господина Ахмара Тибби научилась объясняться на многих языках; привыкла к дешевому самогону, который подавали гостям в бутылках из-под виски (пустые бутылки с красивыми этикетками приносили из коктейль-бара отеля «Икойи», десятки иностранных журналистов каждый день накачивались там алкоголем и сочиняли пропахшие порохом фронтовые репортажи); курила не меньше пачки сигарет в день и мечтала, что когда-нибудь богатый капитан, или старший помощник, или даже пусть старший механик с танкера или круизного парохода возьмет её с собой навсегда. Об этом мечтали все девочки господина Ахмара — их привозили из разных районов страны; если вдруг девочка заболевала, то её продавали в другое заведение, попроще, а на её место покупали у солдат новую. Тибби повезло — за все три года она не заболела, и даже приобрела себе постоянных клиентов, особенно она нравилась филиппинцу Рамону — помощнику механика с панамского контейнеровоза, только вот у Рамона была семья и увезти с собой Тибби он не мог, зато всегда приносил конфеты и никогда не бил. Однажды в заведение пришел нигериец из племени йоруба, господин Виктор, поговорил с господином Ахмаром и сказал Тибби, что теперь она — его жена, и завтра самолетом они полетят в Лондон. (Семья господина Виктора неплохо заработала на распродаже гуманитарной помощи, как раз во время войны в Биафре от голода умерли почти миллион человек, — выгоднейший бизнес, можно оплатить обучение старшего сына в Оксфорде!) В Лондоне у Тибби бывал всего один клиент за ночь, но ей запретили ругаться и пить много виски. Последнее оказалось особенно мучительно; случалось, Тибби с тоской вспоминала припортовую жизнь в Нигерии — там хоть можно было допить оставленное гостями; в Лондоне же гости пили только шампанское, и его никогда не оставалось, а купить себе выпивку Тибби не могла — на улицу её не отпускали; да и откуда у неё могли быть деньги? К тому же в Лондоне было очень холодно, зимой Тибби целыми днями не вылезала из-под одеяла.
К господину Боло новый муж привозил Тибби уже не раз, толстяк весь аж заводился от вида её черного тела, включал магнитофон и смотрел, как она танцует, всегда угощал хорошими сигаретами, но не позволял курить в постели. Той ночью господин Боло столкнул её с кровати и довольно улыбался, глядя, как она с сигаретой во рту изгибается под медленную музыку; и тут кто-то позвонил в дверь. Господин Боло выругался, накинул халат и вышел из спальни. Тибби слышала, как он спросил у двери: «Кто там?», ему что-то ответили, господин Боло опять выругался, открыл дверь. Потом Тибби услышала звук удара, как бы шлепок, сразу после него — какой-то шорох, потом легкий щелчок закрывающегося замка. Тибби докурила сигарету, дождалась последнего музыкального аккорда, выглянула из спальни. Господин Боло лежал на спине около двери с широко раскрытыми глазами и удивленным выражение лица; с левой стороны шеи, из-под подбородка, торчала пластмассовая рукоять ножа. Тибби быстро оделась и вышла из квартиры — господин Виктор однажды строго предупредил её: «Белые люди наши давние враги, никогда не вмешивайся в их дела! Иначе отправлю обратно к Ахмару!». Остаток ночи она просидела в подъезде на лестнице; Виктор приехал рано утром; она все ему рассказала, он очень разволновался; несколько раз ударил её по лицу и приказал никому ничего не говорить.
…— Ты посмотри, какая красота! — восхитился пожилой детектив, склонившись над трупом Боло. — Высший пилотаж, хоть сейчас в учебник криминалистики!