— Чарли, сегодня ты упустил свой шанс! — ухмыльнулся Мак-Рэй. — Умей проигрывать достойно, повезет в следующий раз…
— Отдай ему бумаги, — вмешался Диаш, — свои деньги мы взяли, а эта улика нас погубит!..
— Не пытайся спорить с нами, Джейми… — скучающим тоном произнес Боксон. — Твой компаньон уже догадался о последствиях, не позволяй себе быть идиотом…
— Не знаю, когда вы успели сговориться, — с сожалением в голосе сказал Мак-Рэй и открыл дверь «опеля», — но вынужден послать вас обоих к дьяволу! Алваро, останови машину!
Португалец плавно нажал на тормоз, «опель» остановился, Мак-Рэй быстро выбрался наружу:
— До встречи, братья по оружию, желаю вам удачи!
— И на том спасибо! — вздохнул Боксон. — Алваро, поехали в стриптиз-бар, помянем покойника Джейми!..
Две танцовщицы на сцене плавно двигались вокруг металлических шестов, в лучах прожекторов их густо обсыпанные блестками тела сверкали, как рыбья чешуя; два десятка разгоряченных непомерно дорогой выпивкой мужчин довольно гудели, разглядывая прелести актрис, и радостно вскрикивали при падении на пол очередного предмета туалета.
— Почему ты назвал Мак-Рэя покойником? — спросил Диаш, с видимым удовольствием смакуя настоящий лиссабонский «порто». Португалец говорил по-английски быстро и правильно, но все-таки с сильным южно-романским акцентом. Впрочем, английский язык тем и хорош, что на нем можно говорить неточно — даже в Англии в соседних деревнях могут быть разные диалекты.
— Бумаги Стокмана могли быть только у его убийцы. Джейми взял бумаги себе. Если Пинки откажется от своей исповеди — а он имеет к этому склонность — то пусть Мак-Рэй попробует доказать свою непричастность!
— Ему придется сдать меня и тебя… — сообразил Диаш. — Вот болван! Я же говорил ему — брать можно только деньги, все остальное — улики! Вот болван! — повторил он. — Что предлагаешь делать, Чарли?
— Однажды, когда у полиции возникли ко мне нежелательные вопросы, я ушел в Легион…
— На пять лет? Не для меня!..
— И не для меня. Поехали в Заир, президент Мобуту интересуется ангольскими делами, формирует армию, ему нужны инструкторы…
— У меня есть вариант получше…
— Если не секрет?..
— В Намибии, в Виндхуке, собираются те, кто уцелел после мартовского мятежа генерала ди Спинолы… В Португалии много тех, кто все потерял в Мозамбике и Анголе…
— Терроризм, Алваро, — игра для фанатиков! Я не камикадзе. Воевать в Лиссабоне слишком противозаконно, слишком опасно…
— Что ты хотел делать с бумагами Стокмана?
— Отдать его преемнику. Дональд Форбес, живет в том же «Парк оук», восстанавливает список. Хочу установить долговременный контакт, на юге Африки предстоит много работы, почти золотое дно… Мне предстоит офицерская должность, по списку я бы мог отобрать людей для своей команды…
— Я сразу заметил, что ты умник. Сколько тебе надо людей?
— Всех, кто хоть чего-нибудь стоит! Мак-Рэя, например, можно было назначить на тыловое обеспечение, он пронырливый парень, об отсутствии консервов успел бы предупредить заранее…
— Мак-Рэй говорил, что половина записавшихся — полные кретины, сбегут при первых же выстрелах…
— Тем ценнее будут остальные!.. Лейбористы — партия болтунов и бездельников, последние сокращения в британской армии оставили без работы много хороших унтер-офицеров, если их собрать в несколько боевых подразделений…
— Ты хочешь быть большим боссом? — без малейшей тени иронии спросил Диаш.
— Большим боссом хотел быть Боло, финал известен!.. — уклонился от прямого ответа Боксон. — Расскажи мне, кто такой Клаус?
Диаш молча пожал плечами и отрицательно помотал головой.
Комментарии к ответу не требовались — оба собеседника были людьми разумными и о существовании запретных тем знали не понаслышке.
— У тебя есть знакомые в Йоханнесбурге? — сменил тему Боксон.
— Тебя интересуют наемники? — уточнил португалец и, получив утвердительный кивок, рассказал:
— Несколько парней из нашего батальона полгода прослужили в Северной Родезии, у какого-то майора Лумпрехта, потом перебрались в Намибию, собирались устроиться в охране алмазных приисков. Оказалось, что все места заняты, но им предложили поступить на службу в армию ЮАР. Пока они размышляли, к ним пришел человек от Майка Хора, из клуба «Дикие гуси», слыхал про такой?
— Да, продолжай!..
— Сейчас к югу от Анголы собралось почти полтысячи этих «диких гусей», ждут приказа. Постоянно прибывают новые люди, скоро набор прекратится, но у них проблема — не хватает грамотных командиров…
— Не верю, безработные офицеры шатаются по всей Европе!
— Чарли, одно дело — маршировать на плацу где-нибудь под Страсбургом, и совсем другое — по настоящему воевать в буше! К тому же быть командиром у наемников и командиром в европейской армии — далеко не одно и то же!..
— Кто финансирует Майка Хора?
— А тебе не все ли равно?..
…Диаш остановил синий «опель» у дома Джулии, на прощание протянул Боксону руку:
— Чарли, я загляну в «Парк оук», не удивляйся, если встретимся где-нибудь в Африке!..
…Джулия открыла дверь, в её глазах Боксон увидел молчаливое тревожное ожидание.
— Ты не спала? — спросил он и обнял её. Теплое тело Джулии под тонким шелком халата, запах её духов, мягкость волос оказались настолько приятными, что Боксон от удовольствия закрыл глаза.
— Я не могла уснуть!.. — прошептала она. — Чарли, мне так было страшно! У тебя пиджак весь пропах табаком, где ты был?
— Мне тоже было страшно, Джу, но я встретил приятеля, и мы посидели в стриптиз-баре. Там стоял такой дым, что я даже не смог разглядеть силуэты на сцене…
— А где этот?..
— Мой друг Пинки, да? — Боксон беспечно махнул рукой. — Мы выпили с ним пива, потом приехал Мелвин Хэккет, репортер, я тебе о нем рассказывал, и Пинки три часа пугал нас страшными историями. Под занавес его увезли в Скотланд-Ярд, а я пошел переодеваться. Надо бы купить утреннюю «Мэйл», Хэккет обещал полторы дюжины строк… А ещё я безумно хочу спать, но ещё больше я хочу любить кельтскую колдунью Джулию, которую я в сей момент держу в объятиях!..
Джулия попыталась вырваться, но Боксон подхватил её на руки:
— Позволь мне уронить тебя на ложе!..
— Только попробуй уронить, я закричу на весь дом!
И вдруг Боксон вспомнил маленького плюшевого медвежонка у подножия мраморного креста…
— Как настроение, Джу?
— Настроение изменилось у тебя, Чарли. Что-то случилось?
— Нет, все в порядке. Или, как говорил генерал Роберт Э. Ли — «все правильно» — о-кэй… Ты удивительная женщина, Джу… Я увидел это сразу, в тот вечер в «Катанге»… Меня не ударило озарение, но, как только ты ушла, на меня навалилась такая гнетущая тоска, что окончательно избавиться от неё я смог только здесь… Спасибо тебе, Господи, что в милосердии своем ты послал мне эту женщину! Я недостоин такой награды…
— Ты как будто прощаешься со мной, Чарли…
— Нет, моя милая Джу… Сегодня — нет… А завтра будет только когда-нибудь завтра…
…Из статьи Мелвина Хэккета: «В человеческом обществе постоянно присутствуют преступные индивидуумы, избравшие источником своего наслаждения страдания людей. Древнеримский император Тиберий, венгерский граф Дракула, лондонский Джек-Потрошитель и десятки других маньяков, наводящие ужас одними только слухами о своих преступлениях. Но всегда в человеческом обществе находятся люди, вступающие на путь борьбы с этим злом — и таких людей неизмеримо больше, и благодаря им развитие цивилизации безостановочно.
Арчибальд Файфер, садист и убийца, мастерски овладевший холодным оружием, оставил за собой кровавый след из более чем десятка трупов. Арест же его произошел благодаря случайности — впрочем, именно случайность позволяет полиции отыскивать и арестовывать маньяков. Можем ли мы быть уверены, что Файфер рассказывал правду о своих преступлениях? Можем ли мы быть уверены, что он рассказал нам все? И кто поручиться, что преступник понесет наказание?..»
Джулия отодвинула газету и посмотрела на занятого завтраком Боксона:
— Как ты догадался, что он — убийца?
— Я вовсе не знал, что убийца — именно Пинки! Стокман был осторожный парень, его убил кто-то свой — во-первых. Во-вторых, этот незадачливый бухгалтер Бердек никак не походил на хладнокровного мастера бритвы. В-третьих, жадная до денег Джессика Хандорф не могла познакомиться с Бердеком случайно безденежный клерк её никогда бы не заинтересовал. В-четвертых, у Стокмана не нашли списки завербованных наемников — вероятно, убийца боялся, что в них числится его имя. И так далее — сомнений больше, чем цифр на циферблате… Хэккет все сомнения облек в форму газетной статьи и у психопата не выдержали нервы. Психопат — он всегда на грани.
Боксон остановился, как бы в нерешительности, потом добавил:
— Я — полный идиот, Джу!.. Пинки мог напасть не только на меня, но и на тебя, на мою семью, на Хэккета… Это называется — игра с огнем, она всегда кончается пожаром… Вывод: если играешь в опасные игры, играй подальше от дома. От своего дома…
Вообще-то Пинки не хотел убивать этого Генри Граудера, но Боксона надо было завалить именно ножом, и когда в руки наконец-то попал подходящий образец, и когда Пинки неторопливо, миллиметр за миллиметром, наточил лезвие до бритвенной остроты, возникло желание испытать новое оружие: каково это бить коротким клинком в сердце? Адрес Генри Граудера он нашел на первой странице списка Стокмана, как бы случайно встретился с ним, разговорились, выпили пива, потом Граудер предложил пригласить девчонок. Какие-то две продавщицы из универмага составили им компанию; вместе шатались по ночным клубам; все четверо неизвестно как оказались в квартире Пинки; потом из-за чего-то началась ругань; девки выбежали за дверь, а Граудер заныл, что всю ночь платил за выпивку, а ночью цены безумные; потребовал от Пинки денег, дурак, не знал с кем связался! Наверное, он так и не понял ничего, когда Пинки совершенно молниеносным движением выхватил из кармана нож и три раза подряд всадил ему меж ребер. Три раза — по рукоять. Граудер беззвучно повалился на пол и выпрямился во весь рост в посмертной конвульсии. Полученные впечатления воодушевили Пинки, теперь можно было охотиться на Чарли Боксона…