взвалил на плечи.
Вдруг выскакивают охотники:
– Не видал ли, мужичок, Волка?
– Нет, не видал.
Охотники поскакали вперёд и скрылись из виду.
– Что, ушли мои злодеи? – спрашивает Волк.
– Ушли.
– Ну, теперь выпусти меня на волю.
Мужик развязал мешок и выпустил Волка на вольный свет. Волк и говорит:
– А что, мужик, я тебя съем!
– Я тебя из какой беды выручил, а ты меня съесть хочешь! – говорит мужик.
А Волк ему на это:
– Нечего тут толковать: известно, что старая хлеб-соль забывается.
Видит мужик, что дело плохо, и говорит:
– Ну, коли так, пойдём дальше, и если первый, кто нам встретится, скажет по-твоему – что старая хлеб-соль забывается, – тогда, делать нечего, ешь меня.
И пошли по дороге.
Повстречалась им старая Лошадь. Мужик рассказал ей, как было дело.
Лошадь подумала-подумала и говорит:
– Жила я у хозяина двенадцать лет, принесла ему двенадцать жеребят, изо всех сил на него работала; а как стара стала и не стало во мне силы работать, взял меня хозяин и стащил в овраг… Да, старая хлеб-соль забывается!
– Видишь: моя правда, – сказал Волк.
Заплакал мужик и стал просить его подождать до другой встречи.
Повстречалась им старая Собака. Мужик и ей рассказал, как было дело. Подумала-подумала Собака и говорит:
– Служила я хозяину двадцать лет, оберегала его дом и скотину; а как состарилась, перестала лаять – он прогнал меня со двора куда глаза глядят… Да, старая хлеб-соль забывается!
– Видишь: опять моя правда, – сказал Волк.
Мужик упросил Волка подождать до третьей встречи.
Идут они дальше, а навстречу им Лиса. Мужик и ей рассказал, как было дело.
– Вот о чём вздумал, – говорит Лиса, – конечно, старая хлеб-соль забывается. Только я одного не пойму: как это Волк, этакая большая туша, мог поместиться в мешок?
Мужик стал божиться, а Лиса не верит.
– Да ты покажи, – говорит, – как ты сажал его в мешок-то.
Мужик раскрыл мешок, а Волк всунул туда голову.
– Ишь ты, – закричала Лиса, – да разве ты одну голову прятал в мешок?
Волк влез совсем.
– А ну-ка, мужичок, покажи, как ты его завязывал!
Мужик завязал.
– Ну-ка, мужичок, покажи, как ты цепом снопы обмолачиваешь!
Мужик стал молотить цепом по мешку.
Жутко пришлось Волку: уж он вертелся-вертелся в мешке, наконец не выдержал, запросил у мужика помилования.
– Ну ладно, – говорит мужик, – по-вашему: старая хлеб-соль забывается, а по-нашему: кто старое помянет, тому глаз вон.
И выпустил Волка. Как бросится Серый в чащу, только его и видели.
– Что ж, кум, – говорит Лиса, – выручила я тебя; надо с тебя за это пару беленьких курочек получить.
Привёл мужик Лису к себе домой и отдал ей пару беленьких курочек.
Котофей Иванович
Раз пришла к Лисе Цапля – самой первой свахой она в той округе слыла, – пришла и говорит:
– Что это ты, кума, одна без мужа живёшь? Вдова ты молодая, из себя красавица – долго ли про тебя плохой славе пойти? А уж я тебе какого женишка припасла: за ним как за каменной стеной. И собой молодец видный, и муж будет добычливый.
– Ох, Цапленька, не знаю, как тебе и сказать: уж очень за первым-то я несчастлива была. За кого ты меня сватаешь-то?
– Да что уж тебя томить: за Котофея Ивановича, чем тебе не жених?
– Что ты, Цапля, да он первый мой недруг!
– И-и, мраморная моя! Вы, молодые-то люди, нынче поссоритесь, а завтра и слюбитесь. Уж я-то знаю, что он тобой только и дышит: как учует тебя – под собой ног не слышит!
Пришла Цапля к Коту:
– Здравствуй, молодец, на мой товар купец! Пора тебе жениться, домком обзаводиться.
– Куда мне, Цапленька: только б свою голову прокормить.
– Эх, молодец! Хорошая-то жена – в доме помога, а не мужу обуза. А уж я тебе такую высватаю, что весь свет обойти, такой не найти.
– Кто такая?
– Да уж что тебя, молодца, томить! Небось знаешь Патрикеевну Лисицу – молодую вдовицу. Давно она по тебе сохнет.
– Что ты, Цапля, да Лиса меня живьём бы съела!
– Ну, уж это ваше молодое дело. Коли друг другу по вкусу придётесь, так хоть кусайтесь – и то не разойдётесь. А я, Цапля, не сама к тебе дорогу нашла: от Лисоньки с поклоном пришла!
Так-то уговорила сваха их, и пошла Лиса за Кота замуж.
Живут они в мире и согласии. Только раз пошла Лиса добывать припасов, чтобы было чем с молодым мужем жить, а Кот остался дома. Бегала, бегала Лиса, добыла утку и несёт домой. Вдруг навстречу ей Волк:
– Стой, кума, чур, пополам!
– Нет, не отдам.
– Ну, я сам отниму.
– А я мужу пожалуюсь.
– За кого же ты вышла, кумушка?
– Разве ты не слыхал, что к нам из сибирских лесов при-слан бурмистром[5] Котофей Иванович? Я теперь бурмистрова жена!
– Кто такой за зверь? Как бы на него посмотреть?
– У, Котофей Иванович у меня такой сердитый! Чуть что не по нём, сейчас съест. Коли хочешь его видеть, приготовь барана да принеси ему на поклон. Барана-то положи, а сам поклонись пониже: Котофей Иванович пуще всего почёт любит.
Побежал Волк барана искать, а навстречу Лисе Медведь лезет.
– Стой, Лиса, утку отдай.
– Нет, не отдам.
– Ну, я сам отниму.
– А я мужу пожалуюсь.
– За кого же ты вышла, Лиса?
– Разве ты не слыхал, что к нам из сибирских лесов прислан бурмистром Котофей Иванович? Я теперь бурмистрова жена!
– Кто такой за зверь? Как бы на него посмотреть?
– У, Котофей Иванович у меня такой сердитый: чуть что не по нём, сейчас съест. Коли хочешь его повидать, приготовь быка да принеси ему на поклон. Быка-то положи, а сам поклонись пониже: Котофей Иванович пуще всего почёт любит.
Побежал Медведь быка искать. Тем временем Волк нашёл барана, ободрал шкуру и стоит в раздумье. Смотрит, и Медведь лезет с быком.
– Здравствуй, брат Михайло Иванович!
– Здравствуй, брат Евстифей! Что, не видал Лисицына мужа? Каков он из себя: ужли больше меня?
А Волк ему:
– Нет, брат Миша, не видал, а слышал, что зверь невиданный; ужли прытче меня?
Вдруг откуда ни возьмись бежит Мышь.
– Поди-ка ты сюда, – говорит ей Медведь. – Расскажи нам, каков из себя Лисицын муж.
– Ах, страшный какой да сердитый: сейчас сидит на пне да ломает его когтями, точно ножи точит, а глаза так и выпучил.
– Я не пойду к нему, – говорит Медведь.
– И я не пойду, – говорит Волк. – Слушай, ты, Мышка-Норушка: беги да скажи Лисе, что-де Михайло Иванович с братом Евстифеем Иванычем давно готовы, ждут-де тебя с мужем, хотят поклониться бараном да быком.
Пустилась Мышь к Лисе во всю прыть.
А Медведю с Волком не до поклона: боятся они и стали думать, где бы им спрятаться. Медведь говорит:
– Я полезу на сосну.
– А мне что же делать? Я куда денусь? – спрашивает Волк. – На дерево мне ведь ни за что не взобраться, Михайло Иваныч! Схорони, пожалуйста, меня куда-нибудь, помоги горю.
Медведь положил Волка в кусты и завалил сухими листьями, а сам влез на сосну да поглядывает: не идут ли Кот с Лисой.
Увидал и кричит Волку:
– Идут!
Выглянул Волк, увидал издали Лису с Котом и шепчет Медведю:
– Ну, брат Михайло Иваныч, какой же он маленький!
Пришёл Кот и сейчас бросился на быка: шерсть на нём встала дыбом, стал он рвать мясо зубами и лапами, а сам ворчит: «Мяу! Мяу!» А Медведь с дерева Волку шепчет:
– Не велик, да прожорлив! Нам вчетвером не съесть, а ему одному мало да мало! Этак, пожалуй, всё съест да и до нас доберётся.
Захотелось Волку посмотреть хорошенько на Кота, да сквозь листья плохо видно. Начал он сбрасывать листья с головы.
Кот услыхал, что листья шевелятся, подумал, что это мышь, – да как кинется – и прямо Волку в морду вцепился. Волк вскочил как ошпаренный, как припустится удирать – и был таков. А Кот сам испугался да с перепугу прямо на дерево, где Медведь сидел.
«Ну, – думает Медведь, – увидал меня, теперь беда!» Слезать-то некогда; вот он, недолго думая, как хлопнется с дерева оземь – все печёнки отбил. Вскочил и бежать.
А Лиса им вдогонку:
– У-лю-лю, вот он вам задаст, погодите!
Липунюшка
Жили-были старик со старухой. Старик работал в поле, а старуха пряла лён и хозяйничала по дому. Хорошо они жили, одно только печалило их: не дал им Бог детей. Часто старик со старухой горевали о том, что у них детей нет.
Вот раз поехал старик в поле землю пахать, а старуха стала блины печь. Напекла блинов и говорит:
– Эх, кабы у нас сынок был: отнёс бы он блины старику, чем мне, старухе, идти.
– Давай, мама, я отнесу, – пропищал кто-то из липового столбочка.
– А кто ты?
– Да я твой сынок – Липунюшка. Ты хлопочек заткнула в липовый столбочек, я из него и вышел.
– Ну, так садись, Липунюшка, ешь блины, а потом отнесёшь и отцу.
Позавтракал Липунюшка, положил блины на голову и понёс их к отцу.
Вышел в поле, видит: отец за сохой идёт, а на дороге-то кочка. Никак он на кочку с блинами взобраться не может и давай кричать отцу:
– Тятя, пересади меня через кочку, я тебе блинов несу.
Подошёл старик к кочке, а Липунюшки под блинами не видно.
– Кто ты такой? – спрашивает старик.
– Да я твой сынок – Липунюшка.
Взял его старик, пересадил через кочку, а сам пошёл борозду допахивать.
Вот Липунюшка и говорит:
– Тятя, ты, чай, устал? Сядь-ка, блинков поешь, пока тёпленькие, а я за тебя попашу.
– Где тебе пахать, тебя чуть от земли видно!
– Да уж ты давай. Увидишь, какой я работник!
Сел старик блины есть, а Липунюшка взобрался на соху и ну понукать лошадку. Старик сидит да радуется, что Бог ему такого сыночка послал.
Едет по дороге барин. Видит – лошадь одна пашет, удивился, остановил кучера, крикнул старика и спрашивает: