С а м о х и н (стянул с головы салфетки). Великий Кант сказал: «Звездное небо над нами, а нравственный закон внутри нас…»
В е р а. Дрянь в нас, а не нравственный закон.
М а ш а. Вот мы веселимся здесь, а Петербург-то, наверно, весь кипит…
П р и с т а в.
Петербург кипит,
Словно лес шумит,
И народ валит,
Словно кровь бурлит.
Кто с отчаянья,
Кто случайно.
Трон качается,
Зло кончается.
Вера быстро перешла с левой игровой площадки на правую. Маша — за ней. Волнуется толпа. Задние поднимаются на цыпочки, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Выбирающиеся из толпы мокры и растерзаны, как после драки.
Г о л о с а в т о л п е. Что там?
— Не приведи, боже, такое увидеть.
П р и с т а в. Господа, разойдитесь, движение задерживаете!
Г о л о с а. А что этот господин с бородкой говорит?
— Тише вы! Дайте умного человека послушать!
— А я сижу, ничего не знаю, спасибо, племянничек прибежал.
О ф и ц е р (протискиваясь через толпу). Позволь! Позволь!
Офицера пропустили. Вера и Маша ринулись за ним.
Г о л о с. Эх, барышня, вы-то куда? Это дело мужское, не женское.
М а с т е р о в о й (подшофе, вытянулся перед офицером). А вы, ваш благородие, еще не видели?
О ф и ц е р. Позволь! Позволь!
М а с т е р о в о й. А я вот сподобился. Мы с братом почитай десятый раз приходим, а все налюбоваться не можем.
С т а р и ч о к. Вот и мамзели интересуются.
Г о л о с а. Глаза б мои не глядели.
— Позор! Позор! В центре столицы!
— А ну, барышни, пожалуйте по домам. Не вашего это ума дело.
В е р а. Это уж позвольте нам судить.
П р и с т а в. Господа! Господа! Разойдитесь!
Толпа расступилась, открыв витрину салона. В витрине была выставлена картина — обнаженная женщина в черных чулках и странном головном уборе, приложив пухлый палец к пухлым губам, полулежала на софе.
В е р а (растерянно). Что это?
Г о л о с. Нану показывают.
Ф р а н т о в а т ы й к у п ч и к (поднялся на цыпочки). Это что за Нана такая?.. Гы… бебелина отборная!..
С т а р и ч о к. А вы роман-то читали? Почитайте, вам как молодому человеку оченно приятно будет. Там все обстоятельства обозначены вовсю. И такие там слова на их счет, что и пропечатать на нашем языке невозможно. Только по-французски…
Вера и Маша с трудом выбрались из толпы.
М а ш а (расхохоталась). Нравственный закон… Нравственный закон внутри нас!..
П р и с т а в.
Не Петербург кипит —
Самовар кипит,
Не народ бурлит —
Только пар валит.
Кто из чайной,
А кто в чайную,
Кто случайно,
А кто с отчаянья…
Вера постояла секунду и вдруг решительно направилась к возвышению, где расположен суд, и села на скамью подсудимых.
М а ш а (истошно). Вера!..
Бросились было за ней, но конвойные лязгнули шашками.
П р и с т а в. Теперь — стороны. Правая (указал на пюпитр прокурора) — и левая (указал на столик адвоката). А можно — наоборот. (Повернулся спиной к залу.) Теперь эта правая, а эта левая. (Опять повернулся.) А теперь эта левая, эта правая. Вот и разберись: правая — левая, а левая — правая. (Развел руками.) Стороны, что с них возьмешь. Вращаешься туда-сюда и чувствуешь себя повелителем сторон: что было лево, стало право, что было право, стало лево. Лицом к народу — защитник левый, задом к народу — прокурор левый. Как вращается, так и получается… Фу, голова закружилась. С кого же начать?.. (Вынул монетку.) Метнем на орла и решку? Орел, конечно, прокурор, ну а решка есть решка. (Подбрасывает монету.) Он! Решка!
И тут же высветился столик адвоката.
Итак, Коммерческий клуб. Бильярдная. Место, где всегда толкутся петербургские адвокаты.
Левая игровая площадка превратилась в бильярдную Коммерческого клуба.
А л е к с а н д р о в. …А-а, все это пустяки, господа. Сущая белибердистика.
М о л о д о й а д в о к а т. Что вы, голубчик Петр Акимович! Вы такую речь произнесли, такую речь… Романс, господа!..
А л е к с а н д р о в. А вы бы ее на музыку положили да под фортепьяно… Нет, господа (развалился он в кресле), меня на такие процессы использовать — все одно что золотыми часами гвозди заколачивать. Слезы вызвать — дело нехитрое, каждый может. А вот, бывает, выйдешь, и речь в кармане лежит (похлопал он себя по фалде фрака), взглянешь этак присяжным в глаза, а перед тобой такие мордовороты сидят, что в душе теснение делается. Э, батеньки мои, думаешь, вас на сиропе не проведешь, вам другой напиток надобен, покрепче. И завернешь речугу, как Пушкин говорил, без предуготовления…
М о л о д о й а д в о к а т. Импровизатор! Импровизатор вы, Петр Акимович, великий маг экспромта!..
А л е к с а н д р о в. Да полноте, господа, полноте. А то уж я невесть что про себя подумаю. Маг! Скажете такое!.. Вот, помню, был казус. Защищаю горбуна, жену убил. Железным аршином по основанию черепа. Перебил атлант, и — царствие небесное. Злость против него, ну… сами понимаете. Молодая, красивая, а тут монстр, Квазимодо. Вот такой коротышка. Из-за барьера не видно, один чуб дрожит. Встаю. Развернул речь, положил на стол. И тут словно бес какой одолел. Отодвинул речь в сторону и начал. «Господа судьи и господа присяжные заседатели!»…
Бильярдисты бросили игру.
Тут я выдержал небольшую паузу и повторил: «Господа судьи и господа присяжные заседатели». А потом переиначил: «Господа присяжные заседатели и господа судьи». И снова: «Господа судьи и господа присяжные заседатели». И пошел часто-часто: «Господа присяжные заседатели и господа судьи, господа судьи и господа присяжные заседатели…» И как только язык поворачиваться успевал. Ну, конечно, суд фраппирован, присяжные: «шу-шу-шу», председательствующий прерывает меня: «Господин адвокат!» А я опять: «Господа судьи, господа присяжные заседатели…» Председательствующий в крик: «Господин адвокат!..» А я ему в ответ: «Я вот по часам две минуты повторяю: «Господа судьи, господа присяжные заседатели», а вы уж терпение потеряли, негодуете. А подзащитный мой всю жизнь слышал: «Горбун, горбун, горбун…» И сел.
М о л о д о й а д в о к а т. Нет слов, Петр Акимович! Нет слов!..
Вошел а д в о к а т с газетой.
А д в о к а т с г а з е т о й. Господа, сенсационное сообщение. Ранен Трепов.
1 - й б и л ь я р д и с т. Какой Трепов?
М о л о д о й а д в о к а т. Федор Федорович?
1 - й б и л ь я р д и с т. Градоначальник?
А д в о к а т с г а з е т о й. Точно так, господа, генерал-адъютант, градоначальник, Федор Федорович.
1 - й б и л ь я р д и с т. И кто покусился?
А д в о к а т с г а з е т о й. Барышня. Да как же ее, дай бог памяти… (справился, развернул газету), Засулич Вера Ивановна, девица, дочь штабс-капитана, слушательница акушерских курсов. (И прочел по газете.) «Преступница до сих пор хранит тупое и упорное молчание, но по проникшим в публику и печать сведениям, она состояла в ближайших отношениях с сосланным в Сибирь государственным преступником Боголюбовым, одним из участников студенческих волнений у Казанского собора».
1 - й б и л ь я р д и с т. Противное дело. (И ударил кием по шару.) Неясность мотивов, истерия, какой-то дамский запрокидон… Нет…
2 - й б и л ь я р д и с т. А по мне в самый раз. Романический посыл. Возлюбленного розгой по заднице, а она — пулю в обидчика, вдохновенная речь часа на полтора, дамы рыдают, присяжные из мещан украдкой смахивают слезу, и никто крови не жаждет… Одиннадцатого в угол. Николенька, голубчик, сними бедро с лузы… Вуаля!.. Нет, я бы от этого процесса не отказался.
1 - й б и л ь я р д и с т. Грошовое занятие.
2 - й б и л ь я р д и с т. А репутация на таких грошовых и строится. Решено, завтра же заявлю!
А л е к с а н д р о в. Поздно. В деле уже сидят.
1 - й б и л ь я р д и с т. Кто?
А л е к с а н д р о в (поднимаясь из кресла). Да я, с вашего разрешения.
Молодой адвокат почтительно подал Александрову портфель, и Александров перешел на правую игровую площадку, изображающую тюремную камеру для свиданий. Там он сед за стол, привычно вытащил из портфеля папку с делом и принялся ждать.
П е р в ы й к о н в о й н ы й. Встать!
Вера встала.
На свидание.
И Вера в сопровождении конвойных прошла на игровую площадку. При ее появлении Александров приподнялся и жестом пригласил Веру сесть. Вера села, сел и адвокат. Затем Александров сделал знак конвойным, и они сошли с игровой площадки, замерев невдалеке.
А л е к с а н д р о в. Ваши родные пригласили меня защищать вас в окружном суде. Зовут меня Петром Акимовичем, по фамилии Александров. (Он раскрыл папку.) Ну, начнем с богом. Могу сообщить вам обнадеживающую весть. И даже радостную. Трепов-то жив-живехонек. И — цок, цок! цок, цок! — разъезжает по Невскому.
В е р а (растерянно). Значит, суда не будет?
А л е к с а н д р о в. К сожалению, будет. Но положение наше — поскольку нет смертоубийства — сильно облегчается.
В е р а. Простите мою непонятливость. Значит, суд все-таки состоится?
А л е к с а н д р о в. 31 марта дело будет слушаться в окружном суде.
В е р а. Слава богу!
А л е к с а н д р о в. Воистину так! Ибо нам грозило разбирательство в особом присутствии, а это уж, милейшая Вера Ивановна, другой табачок… Я хотел бы вам задать ряд вопросов. Некоторые из них вам, возможно, покажутся нескромными, но поверьте, они вызваны не праздным любопытством, а необходимостью конструирования защитительной речи.