(Повесила трубку, и тут же снова звонок.) Анна Ивановна, скажите, что мы уже уехали.
А н н а И в а н о в н а (сняла трубку). Слушаю… А их нет. Они уже переехали на новую квартиру… Нет, телефона там еще нету.
М а ш а (у окна). Ты посмотри, стоит в кузове и читает. Ну, не завидую я этому Верее, батька теперь на неделю в комнате запрется и такую ему казнь выдумает…
Л е н а. Ты Жаба.
Вошли а с п и р а н т ы. Подцепили лямками шкаф. В передней зазвонил телефон.
А н н а И в а н о в н а. Слушаю. Они уже переехали.
М а ш а. Поток приветствий продолжается.
В дверях появился В и к т о р. В руках у него журнал.
С к а л я р. Шеф, нуждаемся в помощи.
В и к т о р (засунул журнал под ремень брюк). Друзья мои, этот Верея (похлопал рукой по журналу)… меня уничтожил. Но он — первоклассный талант. Было бы бесхозяйственно оставлять его в этой Тьмутаракани. Мы возьмем его к себе.
На авансцене.
Л е н а. Я не понимаю, что Игорь в тебе нашел. Взрослый, абсолютно самостоятельного мышления человек…
М а ш а. Это не он меня нашел. Это я его нашла. Надоели мне мальчишки.
Л е н а. Что значит надоели?
М а ш а. Ну, надоели, и все. Осточертели… Ну, как бы тебе объяснить… Мальчишки, ма, все время унижают нас, чтоб чувствовать свое превосходство. С мальчишками надо изображать либо интеллектуалок, либо маленьких девочек. А с самостоятельно мыслящим человеком можно оставаться самой собой и ничего не изображать… В общем, мать, надо любить зрелых мужчин.
Л е н а. А они-то вас, дур, за что любят?
М а ш а. Кто за что…
Теннисный корт, который арендует на стадионе Институт биофизики. Причем это не часть корта, а именно корт — весь полностью, во всю ширину сцены. С трех сторон корт огорожен сеткой, а с четвертой — дощатым щитом для отработки ударов. Щит раскрашен как мишень — белые кольца на зеленом фоне. На корте играет пожилая пара — м у ж ч и н а и ж е н щ и н а, те самые, которых мы видели на пляже. Время от времени мужчина выкликает счет.
М у ж ч и н а. По нулям… Пятнадцать… Пятнадцать — пятнадцать… Тридцать — пятнадцать… Ровно… Больше… Сет…
Вошла М а ш а — ей шестнадцать. Приветственно подняла ракетки.
Ж е н щ и н а. Здравствуй, Машенька.
М а ш а. Чао! (Села на садовую скамейку с наружной стороны корта и стала подкидывать на ракетке мячик в такт песне Робертино Лоретти, передаваемой радиорепродуктором.)
Вошел И г о р ь. Подошел к дощечке, на которой вывешено расписание тренировок.
И г о р ь. Слушай, девочка, который час?
М а ш а. Двадцать пять двенадцатого, мальчик.
И г о р ь. Какой я тебе, однако, мальчик?
М а ш а. А какая я тебе, однако, девочка?
И г о р ь. Довольно-таки противная.
М а ш а. Приветик!
Игорь сел и, навалившись грудью на спинку скамейки, стал следить за игрой.
Ж е н щ и н а н а к о р т е. Вы уже ждете?
И г о р ь. Жду.
Ж е н щ и н а. У нас есть еще время. Подавай скорее!..
М у ж ч и н а. По нулям…
М а ш а. А чего вы, собственно, ждете? Сейчас моя очередь.
И г о р ь (сухо). Вы ошибаетесь. Вот… (Указал на расписание.) Одиннадцать тридцать — профессор Бахметьев.
М а ш а. А вы профессор Бахметьев?
И г о р ь. Нет, я профессор Ньютон.
М а ш а. Очень остроумно.
И г о р ь. Бахметьев мне, однако, назначил здесь встречу.
М а ш а. Я поняла. Товарищеская встреча: Институт биофизики против Кембриджского университета.
И г о р ь. До чего востренькая.
М а ш а. С детства точат.
И г о р ь. Кто?
М а ш а. Родители. Насквозь проточили.
И г о р ь (кивнул на корт). Сколько им играть еще осталось?
М а ш а. Года три. До второго инфаркта.
И г о р ь. А вы, однако, по этой… по физиономии… никогда не получали?
М а ш а. Однако, нет.
И г о р ь. Дождетесь когда-нибудь.
М а ш а. Может, от вас?
И г о р ь. Я детей не бью.
М а ш а. Вы как дедушка Дуров? Только лаской? (Вынула зеркальце и начала наводить зайчика Игорю в глаза.)
И г о р ь. Бросьте.
М а ш а. Это не я. Это светило.
И г о р ь. Чего вы ко мне прицепились?
М а ш а. Обожаю, однако, уличные знакомства.
И г о р ь. Ну, кончайте, слышите.
М а ш а. Это волшебное зеркальце. Я вас освещаю и вижу насквозь. В глаз посвечу — мысли читаю, в сердце — и ваши сердечные тайны вот здесь у меня… Вы не отворачивайтесь, а то я посвечу в затылок и все задние мысли узнаю!..
И г о р ь. Валяйте, узнавайте.
М а ш а. Честно? Во-первых, вы ждете профессора Бахметьева.
И г о р ь. Я вам это сам сказал.
М а ш а. Во-вторых, вы работаете в Институте биофизики.
И г о р ь (указал на расписание). «Среда — Институт биофизики». Колдунья. Марина Влади.
М а ш а. А что, есть похожие детали.
И г о р ь. Например?
М а ш а. Например, не скажу. В-третьих, вы аспирант.
И г о р ь. Допустим.
М а ш а. Вы приехали из Сибири.
И г о р ь. Это что я «однако» говорю?
М а ш а. Однако, сообразили. Ну, и в-четвертых, вы — Верея.
И г о р ь. А это как узнали?
М а ш а. Вычислила.
И г о р ь. Как вычислила?
М а ш а. Очень просто. Арифметически. Поезд отходит от Белорусского вокзала и идет со скоростью шестьдесят километров в час. Через час двадцать минут он доходит до станции Дорохово. Так вот, направо от Дорохово — город Руза, налево — Верея. Вы — слева, значит, вы — Верея.
И г о р ь. Ничего не понимаю.
М а ш а. Не отчаивайтесь, молодой человек. Вам еще два года учиться. Под руководством профессора Бахметьева вы и не то поймете.
М у ж ч и н а н а к о р т е. Сорок — пятнадцать… Игра.
Ж е н щ и н а. Фу, замучилась!.. Машенька, мы кончили. Можете заходить!..
М а ш а (встала). Пошли?
И г о р ь. Так я ж, однако, не умею.
М а ш а. Ну просто беда мне с вами. Всему-то вас учить. Идите, снимайте штаны.
И пошла на корт. Игорь — за ней. Мужчина и женщина вышли с корта.
Ж е н щ и н а. Как годы летят. Машенька уже большая, со взрослым кавалером.
М у ж ч и н а. Если я не ошибаюсь, это Верея. Новый аспирант Бахметьева. Ну, тот самый, что написал на него сенсационный разнос. Помнишь?
Ж е н щ и н а. И после этого Виктор Глебович взял его к себе в аспирантуру?
М у ж ч и н а. Виктор Глебович — Бисмарк, а не человек. Уж кто-кто, а он-то знает, что врага всегда лучше держать под крылом. (И он обнял жену за плечи.) Под крылом враг пригреется и затихнет.
Ушли. А на корте тем временем происходит следующее: Маша и Игорь скрылись в кабинках. Кабинки невысокие — головы видны. И головы эти то опускаются, то поднимаются, как поплавки. Маша раздевается, подпевая Робертино Лоретти.
М а ш а.
Песнь моя, лети с мольбою
Тихо в час ночной.
В рощу легкою стопою
Ты приди, друг мой…
Друг мой, давайте знакомиться, меня зовут Маша.
И г о р ь (поднялся, он был красен, будто делал какую-то тяжелую работу, с трудом переведя дух, представился). Игорь.
М а ш а (заправляя майку в трусы, вышла из кабины). Ну, скоро вы?
Появился И г о р ь. Его костюм никак не изменился.
Чего ж вы так долго делали?
И г о р ь. Да ладно вам, однако.
М а ш а. Вы хоть ботинки снимите, а то тут такая тетечка со свистком ходит, на рубль оштрафует.
И г о р ь (неуверенно). Босиком?
М а ш а. Хотя бы.
Игорь скинул ботинки и слегка подвернул брюки.
М а ш а. Ну что ж, вполне элегантно. Держите ракетку.
Игорь взял ракетку и стал в позицию. Маша подала мяч. Игорь кинулся к нему, но промахнулся, мяч полетел в сетку. А дальше игра состояла главным образом в том, что Маша подавала, а Игорь промахивался и бегал за мячом. Но при этом они разговаривали.
Вы врач?
И г о р ь. Нет, биолог. Вернее, биофизик.
М а ш а. А я думала — врач. Вы ж занимаетесь раком.
И г о р ь. Откуда вы знаете?
М а ш а. У меня же зеркальце.
И г о р ь. Бросьте, однако, дурака-то валять. (Отложил ракетку и пошел обуваться.)
М а ш а. Ну куда же вы уходите?
И г о р ь Не получается.
М а ш а. А вы привыкли делать только то, что получается?
Игорь не ответил. Маша махнула рукой и стала играть об стенку. Игорь зашнуровал ботинки и сел на скамейку.
А с чего же это вы занялись раком?
И г о р ь (устало). Да будет вам.
М а ш а. Нет, правда. Почему?
И г о р ь. Я вообще интересуюсь клеткой. Ее изменениями.
М а ш а. Ну и что?
И г о р ь. Ну и то. Раковая опухоль это множество клеток, изуродованных болезнью. И при этом у каждого больного все пораженные клетки искажены одинаково. Понимаете, абсолютно одинаково… А искажена в клетке бывает хромосома. Ну, сломана, как спичка… А хромосома — носитель наследственности. И значит, если в одной клетке хромосома сломалась, то она породит новые клетки с точно так же сломанными хромосомами.
М а ш а. Понятно. (И закричала.) Чинить-паять, хромосомы починять!..
И г о р ь. Ну, починить, строго говоря, однако, нельзя. Но вот мы полагаем…
М а ш а. Кто это мы?
И г о р ь. Ну, вот, несколько ребят, которые этим занимаются. Я, Рабичев — есть такой в Томске. Очень толковый, между прочим, биофизик. Ну и еще кое-кто. Так вот, мы полагаем, что раковые заболевания начинаются с поражения одной-единственной клетки. Из нее и формируется опухоль. Обнаружить эту первую клетку невероятно трудно, однако можно.
М а ш а. А вот нас учат, что наследственностью заведуют вовсе не хромосомы, а среда.
И г о р ь. Ну, это глупость несусветная. И русская наука уже сильно пострадала от этой глупости. Я, однако, похож на своего отца, а не на вашего.