В бессильной ярости император Сигизмунд провёл на имперском сейме во Франкфурте решение о новом крестовом походе против гуситов. На сей раз по мысли организаторов этого кровавого предприятия следовало навсегда уничтожить очаг «революционной заразы» в самом центре Европы. Правда, немецкие князья и города потеряли немало времени, препираясь на сейме с целью переложить друг на друга бремя военных расходов. В конце концов, сейм всё же утвердил сбор чрезвычайного военного налога — рейхспфеннига. Кроме того, на сейме были приняты решения об укреплении дисциплины и частичных преобразованиях имперской армии, прежде всего о значительном увеличении артиллерии. После долгих споров на сейме был утверждён план генерального наступления на Чехию одновременно с севера, с запада и с юго-востока. В центре, у Праги, основные силы крестоносцев должны были встретиться с войсками силезских князей и австрийского герцога.
Расчётам европейской реакции, вынашивавшей планы концентрированного наступления на чешские земли, табориты противопоставили свой план, разработанный их выдающимся полководцем — Прокопом Великим. Опасность удара с юга была уже предотвращена победой у Цветтля. Теперь необходимо было сорвать намеченный удар с севера. В середине мая Прокоп Великий и Велек Кудельник во главе таборитов и «сирот» перешли границу и нанесли силезским феодалам ряд чувствительных ударов. Силезские князья не осмеливались выступить против таборитов в открытом поле и ограничивались присылкой незначительных отрядов на помощь городам. Первым подвергся нападению город Циттау, где находился в то время пражский капитул. После изгнания из Чехии католического духовенства члены капитула укрылись в Силезии, вблизи чешских границ и плели там всяческие интриги [227] против восставшего народа. Вокруг них группировались самые тёмные силы реакции. Но присланная на помощь капитулу группа рыцарей Тевтонского ордена, а также отряды других силезских городов и князей, набравшиеся смелости выступить в открытое поле, при первом же появлении таборитских воинов обратились в паническое бегство. Табориты и «сироты» преследовали их до самых ворот Циттау и нанесли им большой урон.
После этого табориты, не осаждая города, двинулись дальше, повсеместно получая поддержку крестьян Силезии. Они разоряли имения феодалов и монастыри, расправлялись без всякого сожаления с захваченными феодалами и в особенности с католическими попами. 16 мая они заняли Лаубан (современная Любань), а спустя несколько дней — Гольдберг. Считая свою задачу выполненной, Прокоп Великий повёл войска назад. Силезские князья, собрав к этому времени свои отряды, следовали за гуситами до границ Чехии, но так и не отважились вступить с ними в бой.
Военные действия в Силезии ещё раз спутали карты замышлявших крестовый поход врагов Чехии и способствовали укреплению её северных рубежей. Войска силезских князей были рассеяны или деморализованы, и силезским феодалам было теперь не до вторжения в Чехию. Тем самым одно из составных звеньев цепи, которой европейская феодально-католическая реакция рассчитывала удушить Чехию, было разбито, а вся цепь разорвана, и общий натиск врага значительно ослаблен. Крестоносцы не смогли соединить основной удар с запада с одновременным натиском с севера и юга, и табориты получили возможность сконцентрировать силы в районе главной опасности. Силезский поход дал таборитам богатую военную добычу, большую часть которой составляло огромное количество скота. Современники отмечали, что после возвращения из этого похода табориты продавали корову за 8-10 грошей.[45]
По пути на родину табориты заняли две крепости в восточной Чехии — Червену Гору у Находа и Жлебы у Часлава. Эти опорные пункты имели большое военное значение, особенно в тот период, когда Чехии угрожало [228] новое нашествие врага. 15 июля 1427 года табориты и «сироты» с триумфом вступили в Прагу. Простой люд столицы с восторгом встречал крестьянское войско Прокопа Великого. Но оно оставалось в Праге недолго. Уже через несколько дней табориты вместе с «сиротами» выступили на запад, навстречу новому удару врага.
В середине лета 1427 года немецкие феодалы закончили свои военные приготовления. Если даже согласиться, что численность их войск указана в источниках с большим преувеличением, всё же надо признать, что против чехов была собрана армия в несколько десятков тысяч. Такие большие силы не могли быть составлены из одних только феодалов. В армии крестоносцев было немало крестьян, которых принудительно гнали на братоубийственную войну, используя их в качестве пехоты и лагерной прислуги. На этот раз немецкие феодалы имели на вооружении возы и лёгкую артиллерию, пытаясь усвоить опыт гуситов. Кроме германских феодалов в новом крестовом походе против Чехии принимали участие рыцари из различных стран Европы. Особое место занимал тысячный отряд прославленных в то время английских лучников. Этот отряд был приведён в Чехию родственником английского короля кардиналом Генрихом Винчестерским, который организовал специальный сбор средств для крестового похода против «еретиков» и которого папа назначил своим легатом во время похода.
В напряжённые летние месяцы 1427 года паны-чашники Гинек из Вальдштейна и Ян Смиржицкий стали, на путь самой гнусной измены. Они стали готовиться к тому, чтобы в решительный момент нанести предательский удар в спину народным войскам. Паны-изменники заключили предательский договор с одним из злейших и давних врагов Чехии — Фридрихом Бранденбургским. Кроме того, они вступили в сношения с Тевтонским орденом. Предатели обязались выдавать все военные планы гуситов, сдать города Роуднице и Мельник, защищавшие подступы к Праге, а в случае успеха крестоносцев (после вступления последних в Слани) они обещали сдать ордам крестоносных грабителей столицу Чехии.
Одновременно паны-чашники завязали переговоры с верхушкой пражского бюргерства. Чешские патриции Праги, которые только и думали, как бы закрепить достигнутые ими позиции мирным соглашением с реакцией, [229] ухватились за это предложение и в свою очередь пообещали изменникам содействие при захвате столицы. Но чёрным планам предателей не суждено было осуществиться. Они были сорваны замечательной победой чешского народа у Тахова.
Ещё в начале июля крестоносцы проникли в нескольких пунктах на территорию Чехии. С севера к Кадани шли отряды саксонских феодалов, с запада к Хебу двигался Фридрих Бранденбургский, а к Тахову — курфюрст Трирский. Снова запылали сёла и города Чехии, опять чешский народ подвергся насилиям, убийствам и грабежам со стороны разнузданного феодального войска.
Продвигаясь вглубь страны, войска интервентов соединились у Стршибро и осадили немногочисленный таборитский гарнизон этого города. Несмотря на отчаянное положение осаждённых (их было всего 200 человек) и огромный перевес врага, народные воины, во главе которых стоял Пржибек из Кленова, доблестно отражали все атаки крестоносцев, озлобленных сопротивлением осаждённых, и упорно удерживали город, который обстреливала чуть ли не вся артиллерия крестоносцев.
Героическая оборона Стршибро сыграла решающую роль в ходе кампании. Гуситы успели сконцентрировать свои войска у Рокицан и двинулись к Стршибро. Они были ещё довольно далеко, когда трёхтысячный отряд вражеской конницы узнал об их приближении. Одного слуха о сосредоточении войск грозного Прокопа оказалось достаточным для того, чтобы доблестные рыцари, так долго готовившие решительное выступление против «еретической» Чехии и успешно грабившие беззащитных стариков, женщин и детей, обратились в паническое и неудержимое бегство.
Это объясняется не только моральной неустойчивостью искателей поживы, но и тем, что в крестоносной армии было много насильно согнанных со всей Германской империи крестьян. Рыцари имели все основания не верить готовности немецкого крестьянина проливать кровь за интересы феодалов и бояться, что их собственные слуги и пехотинцы могут обратить против них своё оружие и выступить в союзе с гуситами.
При беспорядочном бегстве от Тахова крестоносцы оставили всю награбленную добычу и боевые возы, которые они завели, подражая таборитам. Предводители армий [230] феодалов не понимали истинных причин своих прежних поражений и считали, что для успеха необходимо только отлить побольше пушек да обзавестись боевыми возами. Табориты продолжали преследовать врага и за Стршибро. Лишь у Тахова Генриху Винчестерскому, сначала угрожавшему беглецам, а затем унижавшемуся перед ними, удалось сколотить несколько боеспособных групп. Однако и они разбежались 4 августа при первом известии о появлении чехов. В руки таборитов снова попали богатые трофеи. Остатки крестоносцев укрепились было в Таховской крепости, но к середине августа и она была взята. Тахов и Стршибро превратились в оплоты «сирот» и таборитов на западе Чехии.
Бой гуситов с крестоносцами (из рукописи XV века)
Так бесславно и позорно закончился четвёртый крестовый поход европейской реакции против восставшей Чехии. Чешский народ одержал новую победу. Подтвердилась глубина стратегического замысла Прокопа Великого, сумевшего лишить крестоносцев сначала южного, а затем и северного плацдарма и вынудившего врага наступать лишь с одной стороны вместо намечавшегося первоначально концентрического охвата Чехии со всех [231] сторон. Правда, вскоре силезские феодалы, забыв недавно полученные уроки, снова двинулись в поход. Они подошли к Находу и сумели выманить «сирот», которыми командовал Ян Чапек из Сана, из их укреплённого лагеря. Несмотря на урон, «сироты» всё же удержали город. Когда силезские князья получили известие о разгроме крестоносцев у Тахова, они обратились вспять, ознаменовав своё вторжение в Чехию лишь грабежами и убийствами. При отступлении от Находа, например, они сожгли госпиталь, находившийся близ города, вместе со всеми больными и ранеными.
Но и постыдное поражение у Тахова не заставило феодалов сложить оружие. Генрих Винчестерский убеждал князей и курфюрстов напрячь все силы для «богоугодной борьбы» против «проклятых чешских еретиков». В ноябре 1427 года во Франкфурте снова собрался имперский сейм, на котором было решено приступить к сбору войска и денег для войны против Чехии. После долгих споров постановили ввести специальн