«Когда я мечтала о замужестве, я не собиралась жертвовать всем, что меня окружает. Ты совершаешь ошибку».
— Да ну? — Яга улыбнулась. — Все совершают ошибки. Вот и я тоже совершу. Ма-а-аленькую такую. А когда зануд вроде тебя сотрет в порошок, я смогу наконец навести порядок в своем царстве. А теперь прочь из моей головы!
Ягиня щелкнула пальцами и Кикимора, вернулась к собственному телу, не в силах пробиться через блок сестры. Она услышала, как волшебный клубок Яги выкатился за дверь избушки и покатился в сторону ведьминого хутора.
«Клубок никогда не катится просто так… в Залесье появился кто-то нездешний?» — и Кикимора, следуя зову любопытства, отправила свое сознание вслед за клубком.
Глава 20
Если бы меня спросили раньше, что я буду делать, когда весь мир будет гибнуть, я бы сказала, что в тот момент я была бы уже мертва. Но сейчас, когда вурдаланка одерживала верх, Кощей держал меня за руку, а чудовище ломало купол, мне было спокойнее, чем на протяжении всей короткой жизни.
— У тебя столько шрамов, — сказала я, притронувшись к подбородку царевича. Тонкий белый шрам выделялся среди тех, что пересекали тело: они были длинными, изогнутыми в причудливых формах. — И твои волосы… почему они поседели?
— Долгая история, — сказал Кощей, — тебе не о чем волноваться. Всего лишь посмертная мутация.
— Как в Людях Икс? — пошутила я.
Кощей улыбнулся, но промолчал. Похоже, он ничего не знал о комиксах.
— Расскажи мне об этом шраме, — я погладила его по подбородку. — У всех шрамов есть история, как у татуировок.
— Зачем тебе это знать? — спросил Кощей.
— Я хочу знать о тебе все. Пока у нас есть время…
Кощей оглянулся, когда монстр ударил кулаками по щиту. По нему разошлось несколько трещин, похожих на молнии на фоне темнеющего неба.
— Этот шрам я получил по глупости. Пытался поспеть за братьями, но споткнулся и упал на камень, — Кощей погладил меня по волосам. — У всего есть история, но не у всего она интересна.
— А шрамы на теле? — я замялась, не зная, как он отреагирует на вопрос. — Это из-за того, что братья разорвали тебя на части?
— Шрамы появились у меня намного раньше. Какой мальчишка растет без шрамов? — сказал Кощей.
— Расскажи, — вцепившись в его руку, попросила я.
— Братья не любили меня. Но только один позволял себе распускать руки. Он говорил, что учит меня быть мужчиной, готовит стать царем, но на самом деле просто издевался надо мной. Что мог сделать пятилетний ребенок старшему брату? Ничего. Когда я повзрослел, мы сражались на мечах, и Вурдалак не упускал случая уколоть, ударить или порезать меня. Я считал это вниманием, тогда как Вурдалак причинял мне боль.
— Почему он так невзлюбил тебя? — я сдержала слезный порыв, чтобы Кощею было легче рассказывать о прошлом.
— Братья недолюбливают меня из-за смерти мамы. А еще не любят из-за того, что я забрал себе Тихую рощу. Мы выросли в стенах этого замка. Братья считали, что должны отделиться от семьи и жить на своем уголке земли, но боялись признаться, что хотели жить в Тихой роще. Я не побоялся, за это они меня и наказали.
— А как же Леший? Он ведь хороший человек, — спросила я.
— Хороший, но безучастный. Все, что его волнует — лес, его владения и его семья. Мы с братьями — никто для него.
— Неправда. Он, конечно, боится выходить за пределы замка, но он точно не бросит любого из вас, — возразила я.
— Ты уверена в этом? — в глазах Кощея я увидела легкую насмешку, похожую на родительскую, когда они знают, что ребенок неправ. — Можешь ли поклясться своей жизнью, что честь Лешего не даст нам погибнуть?
— Нет… — я покачала головой и нахмурилась.
— Никогда не надейся ни на кого в Залесье. Я сделаю все, чтобы ты была в безопасности, но ты должна понимать, что даже я не вечен.
— Но ты ведь бессмертный!
— Однажды смерть придет ко всем нам. И ко мне тоже, — Кощей взял меня за руку. — Ты сохранила золотое яйцо?
— Да.
— Держи его так близко к себе, чтобы в любой момент достать иглу и убить меня.
Я потянулась к поясу и замерла. Осознание потери пришло с нарастающим ужасом: я потеряла мешочек!
Слава осматривал хлев. Ему нужно было найти выход и сбежать, пока ведьмы и царевич увлечены разговором.
«Думай, Слава, думай! Обычно это у тебя хорошо выходит!» — подгонял он себя.
Он посмотрел на наручные часы — время на них замерло.
«Какого черта?» — не задумываясь о последствиях, он вернул заводную головку на место. Тут же раздался вой.
— Что это? — спросила Юда.
— Серый волк, — ответил Иван, посмотрев на Славу. — Как ты это сделал?
— Не знаю, — соврал Слава.
Вой волка пугал его до дрожи в теле, и он не знал, что делать. От такого зверя спастись без оружия вряд ли удастся.
— Осторожно! — крикнула Вила.
Слава не сразу сообразил, что произошло. Двуглавая ведьма оттолкнула его от окна, в которое влетел волк. Рыча, Серый волк вцепился в ногу Вилы. Ведьмы закричали и их голоса слились в отвратительную какофонию.
— Пусти их! — приказал Иван, но обезумевший волк продолжал терзать нежную плоть.
«Беги, идиот, пока есть время!» — выстрелила мысль, и Слава, с трудом поднявшись, бросил меч царевича и убежал из хлева.
«Плевать, что с ними произойдет. Они ведьмы, у них даже есть неживой царевич, уж с волком они как-нибудь справятся!» — оправдывалось сознание.
Слава бежал, спотыкаясь. Ветки хлестали его по лицу, но он почти не чувствовал боли, лишь холод, пробирающий до костей. Он добрался до холма, перебежал через него и только в небольшой берлоге смог остановиться и передохнуть.
«Хорошо, что здесь нет медведя», — подумал Слава, согревая предплечья ладонями.
Перед глазами промелькнуло испуганное лицо Вилы. Она спасла его от серого волка, а он подставил ее и сбежал, как последний трус.
«Она ни в чем не виновата, — Слава сел на землю и обнял колени, растирая их, — просто юная девушка, попавшая в странную беду. С такой сестрой — неудивительно. И почему я сбежал, оставив ее там? Смогут ли они спастись от волка?»
Поблизости громко каркнула ворона. Слава задрожал, как осиновый лист. Когда птица улетела вдаль, постепенно успокоился.
«Что же случилось с Таей? Вдруг она тоже попала в такую передрягу? Вдруг есть еще какие-то странные твари или другие волки?» — от этой мысли ему стало не по себе.
Слава сложил ладони и, выдыхая на них, подносил к носу, чтобы согреть лицо.
«Ну, сбежал. А дальше — что? Куда идти? Как найти Таю?» — он почувствовал отчаяние.
Еще никогда ему не было так страшно и одиноко. Даже когда в семь лет он потерялся в лесу, Слава все равно смог найти выход. С тех пор он ни разу не терялся, поскольку изучил множество книг по выживанию в дикой среде. Ему нравился лес, всегда нравился. Но сегодня впервые Слава ощутил себя в нем чужаком. Тем, кого могут разорвать на куски лишь за то, что он свернул не туда. И эта угроза ему не нравилась.
Что-то коснулось его ноги. Вздрогнув, Слава подскочил и отошел вглубь пещеры. Он увидел клубок ниток, подкатывающийся к нему.
— А ты еще кто? — тихо спросил Слава. — Тоже какой-то монстр?
Клубок подпрыгнул, угодив ему в руки. Слава хотел избавиться от него, но передумал, когда случайно заметил шлейф из толстой красной нити, идущий через лес.
— Как в сказке, что ли? — спросил он у клубка. — Поможешь мне найти дорогу?
Вместо ответа клубок выпрыгнул из его рук и быстро покатился в чащу леса. Решив, что промедление точно ничего хорошего ему не даст, Слава побежал за клубком.
— Проголодался, малыш? — спросил Леший Буяна, дав коню крупное спелое яблоко.
Буян с удовольствием съел его и благодарно заржал.
— Бросили тебя здесь одного, но не волнуйся. Я буду рядом, — Леший потрепал коня за ухом и погладил по вытянутой морде.
Зверей, птиц и насекомых Леший любил больше, чем людей. Исключением были его жена и сын, но последний иногда доводил его до белого каления. Переходный возраст Домового из-за проклятия слишком затянулся и это стало для Лешего мукой. Они все должны были состариться и умереть, но проклятие решило иначе. И самым обидным для Лешего было то, что из-за глупости его братьев пострадала его семья. Кикимора и Домовой никогда плохого другим не делали, но кара постигла и их. И за это Леший клялся себе, что ничего не будет делать для братьев. Но время шло, а проклятие с каждым годом становилось все сильнее. И теперь гордость отходила на второй план, когда Леший думал о спасении жены и сына.
В сердце болезненно кольнуло. Леший завалился на бок, но его подхватил Буян, вовремя подставивший морду. Он тревожно заржал.
— Ничего-ничего, сейчас пройдет… — дрожащим голосом сказал Леший, но укол повторился.
Затем еще один и еще. Они атаковали его болезненными комариками. В глазах стало темнеть, дыхание прерывалось.
— Домовой, — выдохнул Леший, цепляясь за гриву Буяна. — Домовой!
То же почувствовала Кикимора. Ее сознание спуталось, сердце схватило огромной рукой и сжало. Она чувствовала боль всего Залесья, что скорбело о потере младшего хранителя леса.
«Домовой! Ты слышишь меня? — воззвала Кикимора, превозмогая боль и вновь соединяясь с Великим Дубом. — Пожалуйста, ответь хоть что-то!»
Но ответа не было. Как не было и его сердцебиения, что Кикимора слышала каждую секунду, находясь в Лукоморье. Не было слышно звонкого голоса и смеха. Осталась лишь пустота.
«Драгоценный супруг, — обратилась Кикимора к Лешему, — неужели проклятие добралось до нашего мальчика?»
«Не думаю, — ответил он, — с ним приключилось что-то другое. Что-то темное. И я не могу почувствовать, что теперь с его душой».
Кикимора вспомнила крик сына о помощи. Она заглянула туда, откуда он звал, и увидела поле, покрытое туманом.
«О, нет, — прошептала она, — наш сын угодил в ловушку. Он где-то на поляне пропавших детей!»