Подыскивая пути отступления на случай худшего развития событий, я все же прошлась сегодня вниз по тайному ходу от своей спальни и до самой конечной точки. Ею оказалась дальняя часть сада у дворца.
Неприметная решетка, скрывающая темный проход, давно заросла могучим кустом винограда. Лоза объяла южную сторону крепости до второго этажа, закрыв собой стену, но решетка свободно открывалась. Это могло значить только одно: ходом пользовались постоянно и периодически ухаживали за ним, чтобы поддерживать его в надлежащем виде.
Пройти вверх по лестнице этим днем я так и не решилась. Подлая мысль заставить проход в камине с внутренней стороны тяжелой мебелью мелькнула и пропала. Ступеньки явно были защищены магией, разбираться с которой у меня не имелось ни сил, ни желания. Меня заботили собственная жизнь, честь, повисшая на волоске, но не теперь.
Иногда так хотелось поддаться искушению: потерять голову и хоть немного побыть просто счастливой женщиной. Не чувствовала себя таковой, пока поднималась по извилистым каменным ступеням наверх, ведя за собой на удивление послушного Дэйривза. Но едва мы оказались напротив неактивного сейчас механизма, заключенного в камин, я наплевала на его слова о предстоящей беседе.
Сейчас я не являлась няней для его дочери, нас больше не связывали деловые отношения. Я была просто девушкой, аристократкой без земель и приданого, той, кому не светил выгодный брак.
По факту все, что мне оставалось, – только подороже продать собственную честь.
Но, замерев, круто развернувшись на каблуках в темноте, я шагнула к дракону не от отчаяния. Я хотела любить и быть любимой. Я желала узнать, каково это – умирать в жарких объятиях того, на кого надышаться не можешь, и возрождаться вновь из пепла, будто птица-феникс из сказок.
Настойчиво обвив шею Дэя руками, его упрямые губы в головокружительном поцелуе я накрыла сама.
Окаменев всем телом на эти секунды, Дэйривз сжал меня в крепких объятиях и пригвоздил к ближайшей стене. Его полурык-полустон прокатился по моим губам и отдался вибрацией во всем теле. Я пила его поцелуй, наслаждалась этой бесстыдной близостью и дрожала в его руках, предвкушая нечто большее.
Наверное, была согласна на минимум подходящих для ласк условий. Вот уж точно говорили: с милым рай в шалаше. Но, подхватив меня под бедра, вжав в стену так, что я не могла сделать лишний вдох, дракон как-то нащупал рычаг, утопленный в каменной кладке.
Еще через миг герцог запустил механизм, открывающий проход через камин. Он заранее знал, как его отворить. Значит, бывал в покоях королевской фаворитки и раньше, но…
Вопросы, появившиеся в моей голове, просто растворились под натиском нового поцелуя. Хотела ли я их задать? Безусловно. Но при этом не имела никакого права претендовать на его прошлое. Ревность душила от осознания, сколь много женщин присутствовало в жизни генерала, но на самом деле это не имело никакого значения.
Самое важное, что сейчас он был здесь со мной. На эту постель поверх светлого покрывала в темноте скудно освещенной комнаты он бережно укладывал меня.
Старался держать себя в руках, но даже я понимала, что это невозможно. Чистейшее дикое пламя разливалось в его глазах и затапливало радужку. Темные чешуйки то и дело появлялись на лице, а зрачок становился по-драконьи вытянутым.
Нависал надо мной и пока еще удерживал свой вес на руках. Расстояние между нами казалось слишком большим. Ни за что не дотянуться губами до его подбородка! А Дэйривз будто рассматривал меня, пытался читать мое лицо, но один излишне громкий вздох, сорвавшийся с губ непроизвольно, заставил огонь полыхнуть сильнее.
Платье было не спасти. Выросшие на его пальцах черные когти просто располосовали ткань, не причиняя нежной коже вреда. Пока я пуговица за пуговицей расстегивала сначала его камзол, а затем и черную рубашку, на мне и вовсе не осталось одежды.
Причем поняла я это совершенно неожиданно. Платье кучей тряпья лежало вокруг меня, пока горячие ладони путешествовали по талии и обнимали бедра. Поцелуй, обрушившийся на губы, не давал мыслить здраво. Герцог будто пытался затуманить им мой разум. Но у него не получилось. Я ощутила и его бедра, толкнувшиеся к моим, и его руки, что мягко развели мои колени в стороны.
Последней каплей на пути к отсутствию здравомыслия стала такая долгожданная тяжесть его тела. Дрожь охватила всю меня, мурашками пробежала по коже от кончиков ног и нестерпимым жаром ударила в голову через затылок.
Могла ли я помочь герцогу избавиться от одежды? Не могла. Но, осознав, будто ощутив мое желание прикоснуться кожей к коже, генерал спешно освободился от камзола и рубашки.
Теперь моим ладоням были доступны его спина, его широкие плечи, мышцы, которые я с удовольствием обрисовывала. И все же взгляд дурманился. Я видела глаза дракона, а через миг они снова становились человеческими. Видела массивную черную вытянутую морду с клыками, но секунду спустя это было все то же любимое лицо. Изучала каждую черточку, каждую морщинку вокруг его глаз.
В какой-то момент над нами мелькнул огромный драконий хвост, следом раскрылись чернильные крылья, укрывшие меня от всего мира.
Морок? Иллюзия? Два бокала игристого?
Ласка сводила с ума. Горячие ладони изучали мое податливое тело. Я выгибалась навстречу пока еще обманным движениям. Герцог отсрочивал неизбежное, вероятно боясь причинить боль, но мой первый раз и без того был особенным, а потому, набравшись храбрости, я сама притянула его бедра, вжалась в них, бесстыдно намекая на продолжение.
Я снова занимала у себя минуты. Кто знал? Может быть, у нас не было даже их. Так и не отыскав меня в бальном зале, Его Величество вполне мог послать кого-то на мои поиски, а там…
Плевать. Плевать на все. Мой тихий вскрик Дэйривз заглушил поцелуем. И замер, давая привыкнуть, ощутить, осознать всю полноту и неизбежность. Полноту его желания и неизбежность моих чувств.
Эти ощущения были новыми, совсем иными. Читая редкие любовные романы, я не могла представить себе и сотой части того, что женщина испытывала на самом деле. Короткая боль даже не запомнилась, я скорее вскрикнула от неожиданности, но теперь ощущала нечто тянущее и яркое. Словно жар внутри меня усилился троекратно.
Я закипала от каждого неторопливого движения. Распахнув глаза, встретилась с обеспокоенным взглядом генерала. Он отслеживал мою реакцию, двигался едва-едва, но этого было мало. Ничтожно мало для той, кто хотела заполучить этого мужчину целиком.
Притянув его к себе, впившись в его губы, я, кажется, оцарапала ногтями его лопатки. Вцепилась в них как в последнюю соломинку, с ошеломлением прочувствовав, как меняется амплитуда. То, что я ощущала ранее, и рядом не стояло с затопившими меня эмоциями.
Мне хотелось всего и сразу. И расплакаться без видимой причины, и рассмеяться в голос, и улыбаться от счастья столь широко, чтобы другим было завидно. Слишком яркий коктейль, необъятный, непредсказуемый. Рассказывая о своем опыте, Вейола всегда говорила, что это нужно прочувствовать самой, познать каждой клеточкой тела.
Теперь я ее понимала. Вновь видя узкие вытянутые зрачки, ощущая крепкую хватку чужих пальцев на своих бедрах, я вдруг осознала, что мне совсем не нужны крылья, чтобы взлететь. Я парила и над кроватью, и над этой спальней, и над дворцом.
В этот миг все стало неважно, кроме тяжести такого притягательного тела и губ, что ловили каждый мой стон.
Больше не жалел, не держал себя, просто не мог. Но при этом каждый его толчок ощущался правильным, каждый его поцелуй находился на своем месте. Прекратить?
Я знала, что умру в тот же миг, если он остановится. Без него, без этой ночи, без тихих признаний в любви, сказанных срывающимся шепотом, моя жизнь потеряет смысл.
Я его, а он мой. Иной правды не существовало.
Было странно чувствовать себя по-новому. Каждая студентка Академии благородных девиц совершенно точно знала теорию по тому, как доставить мужчине истинное удовольствие. Но о том, что можно получать его самой, в наших учебниках не было и речи.
Впрочем, даже Вейола умолчала о кое-каких нюансах. В моем понимании все заканчивалось вместе с первобытной страстью, вместе с похотью, что выплескивалась в уверенных движениях бедрами, через какой-то определенный промежуток времени.
Но наша ночь казалась бесконечной. Мы словно пытались успеть до утра как можно больше, насладиться друг другом впрок, изучить каждый изгиб, каждый шрам, каждую родинку и хитрую чешуйку.
Не испытывала стыд оттого, что представала перед этим мужчиной нагой. Пыталась накрыться покрывалом, готовясь тем самым к серьезному разговору. Но под прямым, пронзительным взглядом не смогла вымолвить ни слова. И не сопротивлялась, когда покрывало беззастенчиво поползло в сторону. Только взор то и дело с любопытством опускался туда, куда воспитанные леди не смотрели даже под страхом смерти.
А я смотрела. Мое воспитание полетело в трубу вместе с мыслью о такой важной беседе.
Эта ночь могла стать единственной. Я хорошо понимала, что совершила, что позволила. Но несмотря ни на что мне не хотелось ее прерывать. Будь у меня снова выбор, я бы поступила так же.
Неторопливые ласки, совсем другие, наполненные нежностью поцелуи. Я открывала перед Дэйривзом не тело, я оголяла душу, позволяя проникнуть как можно глубже, в самое сердце. За пределами этой спальни мир просто не существовал, хотя отголоски праздника слышались через распахнутое окно.
Ветер нисколько не остужал голову, ему не удавалось воззвать к разуму. Я позволяла пить себя и забирала ровно столько же, пьянея от счастья. Это счастье мне больше никто не мог запретить и, что самое главное, не могла запретить я сама.
В какой момент уснула? Не сказала бы даже под пытками. Силы иссякли настолько внезапно, что я просто отключилась и обнаружила себя только утром. Впрочем, солнце стояло уже высоко, а значит, мое неспешное пробуждение под торопливый навязчивый стук в дверь встречал полдень.