Потому что это и правда было неприятно слышать. Нет, я не надеялась на любовь с первого взгляда. Глупо и недальновидно полагаться на это зыбкое чувство. Тем более что с первого взгляда можно влюбиться, ощутить влечение, но никак не полюбить по-настоящему.
Для любви требовалось нечто большее, чем тело, внешний образ, привлекательность и показательные привычки. Для любви искренней и настоящей нужно было коснуться чужой души, всего того, что в итоге без остатка принадлежало только нам. Вместе с душой мы принимали все плохое и все хорошее, все, что раздражало и бесило, и все, что вызывало умиление или страсть.
Мы любили все, даже если считали, что это не так. Когда любишь, по-настоящему любишь, то готов мириться с недостатками. Потому что идеальных не бывает – такова жизнь. Любя, принимаешь и прошлое, ведь без него не было бы настоящего.
– У вас правда имелись общие родственники. В четвертом поколении, – неожиданно поделился Дэйривз.
– То есть Сабира… Она моя…
– В вас течет какая-то часть общей крови. Отец Эрнесты и твой отец имели общего предка. Я узнал об этом на днях.
Я ошарашенно замерла. Новость поразила даже больше, чем признание герцога. Теперь наша внешняя схожесть с его покойной супругой уже не казалась настолько впечатляющей. Мы были родственницами, о чем я и подозревать не могла.
– Знаешь, к этой информации точно нужно привыкнуть, но я рада, – поделилась я. – Правда рада. Кроме нее, у меня семьи и не осталось.
– А как же я? – дракон был искренне возмущен.
– М-м-м… – протянула я оценивающе. – Набиваетесь в женихи?
Меня неожиданно обняли крепче, заставляя прильнуть сильнее. Да так, что я оказалась полулежащей в объятиях герцога, на его коленях. Его рука собственнически разместилась поперек моего тела.
– Этот этап уже пройден, моя дорогая, – его голос стал глубоким, соблазняющим. – Я набиваюсь вам в мужья.
Когда меня наконец поцеловали, в моей душе будто поселилась весна. Он действовал томительно медленно. Словно опасался, что я растворюсь подобно чарам. Целовал осторожно, как если бы мои губы были сотворены из тонкого стекла.
Его взгляд завораживал, дыхание смешивалось, и это уже было больше, чем игра. Мы были искренни в своих чувствах и теперь могли демонстрировать их, не оглядываясь, не ожидая, что каждый новый день для нас станет последним.
Теперь нас точно никто не мог разлучить. Даже мы сами.
– Поспи, – предложил Дэйривз, усадив меня себе на колени.
Я буквально лежала в его объятиях, чувствуя размеренный стук его сердца. Рядом с ним я казалась себе такой ранимой и уязвимой, но тем не менее ощущала спокойствие. Даже несмотря на мое похищение из дворца несколько дней назад, в эту минуту я верила, что герцог меня защитит.
Вполне возможно, что от его заботы я даже успею немножечко взвыть.
Я честно боролась со сном. Представляла, как мы вернемся в поместье. Пыталась предсказать реакцию леди Волдерт на мое возвращение и мой новый статус. Знала ли она о том, что Дэйривз сделал мне предложение?
Пригревшись в объятиях Дэя, я все же задремала. Последние дни и правда были для меня тяжелыми. Но почти тут же пришла в себя, ощутив, как карета плавно остановилась.
Сама не знала, почему не показала, что бодрствую. Лежала и притворялась спящей, ощущая, как осторожно генерал достает что-то из кармана. Дверца кареты почти безмолвно открылась и тут же закрылась, опалив мою спину потоком прохлады.
Небольшой предмет однозначно перекочевал в руки возничего.
Затем снаружи раздался характерный хлопок. С таким звуком обычно образовывались пространственные порталы, заключенные в артефакты. Несколькими секундами позднее экипаж снова тронулся с места, чтобы пройти через светящееся марево.
Дэйривз солгал, что отдал Авраиму последний артефакт. Неужели так боялся моей реакции на свое признание? Потому и тянул с возвращением в столицу, где я могла бы сбежать от него и бесследно раствориться среди улиц?
Для меня этот поступок оказался показательным. Меня и правда любили.
Меня боялись потерять.
С нежностью, едва ощутимо поглаживая мое плечо, герцог вдруг с шумом вдохнул аромат моих волос, а затем осторожно коснулся губами моего лба.
– Если с тобой что-нибудь случится…
Он не договорил, а я красноречиво промолчала, по-прежнему не желая выдать своего бодрствования, но чувства…
Я любила ничуть не меньше. Мне словно было мало ощущать Дэя только физически. Я хотела мелькать в его мыслях, сидеть в его сердце и владеть его душой.
Я хотела прожить с ним всю свою жизнь.
Я проснулась от звука льющейся воды. Будто кто-то опрокинул в таз целое ведро. И еще одно. И третье.
Открыв глаза, я не сразу сообразила, где нахожусь. Надо мной нависал низкий деревянный потолок с массивными балками. Сквозь щели в ставнях в скромную спальню пробивался мягкий утренний свет. Он освещал большую кровать, на которой я лежала прямо в платье, пустой письменный стол, напольное зеркало и ширму.
Звук опрокинутого ведра повторился вновь. И именно в этот момент в спальне появился Дэйривз. Он тоже был одет, за исключением одной маленькой детали: белая рубашка оказалась распахнутой, а камзол отсутствовал вовсе.
Эта часть его наряда нашлась висящей на спинке кресла.
Наши взгляды встретились. Дэй выглядел усталым, будто, в отличие от меня, не спал вовсе.
– Доброе утро, – сказал он тихо, усаживаясь на край кровати рядом со мной.
Его пальцы осторожно коснулись моих спутанных волос. Эта ненавязчивая ласка вызвала улыбку.
– Доброе. Мы уже в столице? В гостинице? – прошептала я хриплым со сна голосом.
Кажется, в какой-то момент я все-таки отключилась ночью в карете, пригревшись в объятиях герцога. Но он явно сделал мой сон глубже – магией или порошком, а иначе я бы обязательно проснулась, когда он переносил меня сюда.
– В гостинице, – подтвердил Дэй и слегка усмехнулся. – Я не решился будить тебя ночью.
– Наши планы не изменились? – спросила я, не скрывая беспокойства. – Я все же хотела бы побывать на свадьбе у лучшей подруги. Берана не простит, если…
– Тебе не о чем переживать. Мы отправимся в поместье Авраима завтра днем, – поставили меня в известность. – Но перед торжеством вернемся к нам. Сабира наверняка соскучилась по тебе.
– И по тебе, – добавила я, не желая, чтобы он принижал важность его отношений с дочерью.
– И по мне, – согласился он с улыбкой. – Но все это завтра. Сегодня у нас другие планы, поэтому выбирай порядок: ванна или завтрак?
– Ванна, – ответила, не раздумывая.
Приподнявшись, осмотрела себя пристальнее: легкое деревенское платье сильно помялось. От великолепной маркизы Харфурд ничего не осталось. Разве что руки, не познавшие тяжелого труда.
За пределами этой комнаты в дверь настойчиво постучали. Подождав несколько минут, я вышла следом за Дэйривзом в гостиную. Слуг там уже не было. По размеру она немногим превосходила спальню.
По правую сторону от центра разместился мягкий уголок с диваном и креслами. Ножки чайного столика утопали в пудровом ковре с высоким ворсом. По левую – стол и стулья для завтраков. Стол уже сервировали на двоих, и от вида нарезок – мясной, сырной, овощной и фруктово-ягодной – у меня в животе заурчало.
Щеки опалило жаром. В тишине гостиничного номера генерал встретил оркестр улыбкой.
Но ванна и правда стояла на первом месте. Она тоже обнаружилась посреди гостиной. Большая и деревянная. От горячей воды исходил пар.
Я замерла, чувствуя, как от смущения горит все лицо. Если я сейчас залезу в воду, то что намеревается в этот момент делать Дэйривз?
Мысли о возможной близости будоражили.
– Я хочу принять ванну, – озвучила я свои намерения.
Севший голос выдал меня с головой.
– Я понял, – герцог усмехнулся, подкрадываясь ко мне, словно хищник. – Но так вышло, что мне тоже очень нужно воспользоваться ванной. Конечно, я мог бы обмыться после тебя, но тогда вода остынет, а я…
Его пальцы коснулись пояса моего платья. Оно было мне чуть велико, как и нижнее, все же мы с Бераной имели разную комплекцию, а потому наряд пришлось присобрать. Теперь же генералу Волдерту ничто не мешало медленно стянуть два слоя ткани с моих плеч и дать им опасть к моим же ногам.
Легкие мурашки заскользили по обнаженной коже.
– Дэй… – Я инстинктивно накрыла его руки своими, едва они с нажимом очертили мою талию.
– Я не делаю ничего предосудительного. Совсем. Ничего. Предосудительного. – Легкий поцелуй коснулся обнаженного плеча.
Я с шумом выдохнула. Нет, не стеснялась Дэя. Уже видела его без одежды, уже чувствовала будоражащую тяжесть его тела. И разгоряченную кожу, и его силу, и его страсть в те моменты, когда он был больше драконом, чем человеком.
Сейчас все было иначе. Прежде мы будто спешили, бежали, мчались и стремились успеть как можно больше. Сейчас же нам словно позволили наконец-то неторопливо изучить друг друга.
Каждую родинку. Каждый изгиб. Каждый шрам.
Мой разум больше не принадлежал мне. Я растворялась в поистине едва ощутимых касаниях. Будто легкое дуновение ветерка. Там, где Дэй прокладывал дорожки поцелуев, эти же участки занимали мурашки.
Хотела ли я снова отдаться ему? Хотела ли, чтобы два сердца бились в унисон, а сладострастный шепот обрушивал признания?
Хотела. Желала. Жаждала.
Но меня не отпускали мысли об академии. Леди Нахль была арестована, заместителя она не имела, предпочитая держать всю власть в своих руках, а значит, судьба студенток находилась в подвешенном состоянии.
Я медленно, не делая резких движений, обернулась к Дэю. В его глазах буйствовало пламя, пугающее и такое манящее.
– В твоем присутствии просто невозможно совладать с желанием, – признался он глухо, умудряясь рычать в каждом слове.
Я решила от греха подальше не отвечать. И не дышать. И не сопротивляться. Его ладони заскользили по моей спине, подбираясь к…
– Дэй, а что станет с Академией благородных девиц? – выдохнула я на самой высокой ноте. – Леди Нахль ведь участвовала в заговоре против короны.