Я стала тесно общаться с Валентиной и Олесей, потому что у Олеси были дети возраста Милы и Гриши. Валентина жила не только с дочерью и внуками Леной и Сашей, вместе с ними жила ее мать – инвалид. Это было настоящее женское царство. Я брала внуков Валентины, и мы вместе ходили на детскую площадку, устроенную рядом с администрацией. Несколько раз в плохую погоду играли у них в доме, много позже я спросила разрешение у Сергея Александровича приводить Лену и Сашу в гости к нам.
Хотя места в доме у Валентины было немного, но зато атмосфера душевная и я была очень счастлива, что познакомилась с такими добросердечными людьми. А Миле и Грише не доставало общения с ровесниками, в дом к моему работодателю никто с детьми не приезжал.
Иногда Олеся приглашала нас на чай. Она загорелась идеей печь на продажу. Обычно она неделями просматривала видео об одном и том же торте, читала, выкладываемые рецепты, а затем, когда появлялось время, пекла по-своему и выходило у нее вкусно, но не доставало мастерства в оформлении. Вот в такие дни мы обычно и оставались на чай. Заказов на торты у нее практически не было. Ценник по местным меркам был высокий.
От своих новых знакомых я узнала потрясшую меня вещь. Оказывается, обо мне в деревне разговаривали, и даже придумали мне прозвище.
– Тут вас прозвали Принцессой, – как-то сказала Валентина. – Местным кажется, что вы задаетесь. Но я так не думаю. Вы такая хорошенькая, хорошо одеты, дети всегда чистенькие, спокойные. Я, надеюсь, вы на меня не обижаетесь? Вам даже пытаются подражать, помните вы у меня в магазине пряжу купили, а потому Людочке шапочку связали? У меня все мотки этой пряжи раскупили в тот день, когда вы с ней прошли по деревне, а на ней была эта шапочка! К бедной Наташе так не относились, вы с ней очень похожи. Она старше, конечно, была, не обижаетесь Таня? Я, когда первый раз вас увидела, решила, что вы сестра Наташина. Да, не только я так подумала. Мы все очень удивились, правда, Олеся, – Олеся в знак согласия махнула головой, – когда узнали, что вы гувернантка, думали вы, как и Сергей – Наташина наследница.
Я подумала, что Сергей Александрович брат Наташи.
– Нет, – сказала Валентина, – он ее муж.
– Просто у нас не принято обсуждать что-то из жизни Сергея Александровича, – сказала я, – но мне хочется знать. Наташа погибла при пожаре в доме своей подруги?
– Да, – вздохнула Валентина. – Она с дочкой была у подруги. Все погибли. Странная история. Но это слухи. Вроде все были заперты в кладовке, то ли спрятались, потому что везде был огонь, то ли не смогли выйти, потому что дверь захлопнулась. Не повезло.
– Люда и Гриша не дети Наташи?
– А ты и этого не знаешь? Она взяла их из детского дома, но это я знаю от Максима Максимовича, он готовил наших в первый класс и рассказал, что будет заниматься с Наташиными детками.
Теперь, собираясь выйти на улицу, я придирчивее разглядывала себя в зеркале. Не то, чтобы я боялась потерять свое прозвище, просто теперь я знала какое внимание на меня обращено. Но больше всего меня удивило, что посторонним людям кажется, что я похожа на Наташу, мне захотелось еще раз просмотреть ее фотографии в альбоме, когда никого не было дома. Мне она показалась красивой, когда я смотрела альбом в первый раз. Но альбомы исчезли.
Наверное кто-то, также как и я, решил их посмотреть и понял, что они здесь лишние.
***
Хотя Дмитрия и тем более моего работодателя я видела не часто и еще меньше с ними общалась, а обсуждение их жизни с Катей было невозможно, все равно постепенно я стала лучше разбираться в том, чем они занимаются и как живут. Что-то я нашла в интернете, о чем-то догадалась из случайно оброненных слов.
Когда я приходила на собеседование и прочитала на табличке «строительный холдинг», то представила нечто грандиозное и большое, связанное со строительством высотных зданий или коттеджных поселков, или того и другого вместе. Но на деле холдинг был совсем не велик. В Москве была риэлторская контора, а в городке Борисов, что между Москвой и Новыми Колокольчиками был принадлежащий Сергею Александровичу завод, выпускающий кирпич для облицовки фасадов. Руководил заводом Дмитрий. Василий возил обычно его. Там и была квартира Дмитрия, ремонт в которой длился уже несколько месяцев.
На сайте строительного холдинга была информация и об Илоне, и о Сергее Александровиче, но такая из которой ни о чем конкретном судить было нельзя. Об образовании, что разностороннее, об опыте, что большой. А откуда появился опыт, ничего конкретного. Я периодически открывала эту страницу и у меня сложилось твердое убеждение, что все это только ширма. Медицинское учреждение, которое, как я помню, располагалось рядом с офисом «строительного холдинга», возглавляла Илона, оно тоже входило в «холдинг». На сайте было указано, что компания заботится о своих сотрудниках и имеет собственный медицинский центр, предоставляющий широкий спектр медицинских услуг. Нашла я информацию и о Наташе, она ранее владела заводом в Борисове. Сайт об облицовочном кирпиче был сделан совершенно иначе, он содержал учредительные документы, полную, на сколько я могла судить, информацию о самом продукте и руководстве. Там не было указано, что Наташа умерла, а только рассказ о том, как она купила этот завод, как решила оснастить его современным оборудованием. Дмитрий два года назад стал директором завода, а до этого был главным менеджером, отвечающим за продажи.
Хотя с Дмитрием мы почти не общались, но, если возникала необходимость к нему обратиться, я это делала с легкостью. Он был добродушным, часто привозил детям небольшие подарки. Кроме того случая, когда он послал меня за сигаретами, он никогда не выказывал неуважения по отношению ко мне. Однажды мы столкнулись с ним утром, когда он собирался ехать на работу.
– У меня в Борисове ремонт заканчивается, скоро отсюда съеду, – сказал он.
– Поздравляю.
– Затянулся ремонт. Не хотите посмотреть мою новую квартиру?
Видимо взгляд у меня был удивленный.
– Да, вы ничего не подумайте, я уже и Катю позвал, – Дмитрий расхохотался.
– Может быть детям завод показать? Можно организовать такую экскурсию для нас? Пусть увидят, как люди работают, а то мы только по книжкам все изучаем.
Дмитрий согласился, что это можно сделать.
– Но ты в начале скажи Сергею.
Дмитрий обращался ко мне по-разному, то на вы, то на ты.
Я спросила разрешение, Сергей Александрович пожал плечами, задал вопрос: зачем это надо. Я объяснила, что для развития, новые впечатления, лучше увидеть все в живую и испугалась, что лезу куда-то не туда, в то, что меня не касается.
– Ну, тебе виднее, – сказал он.
У Сергея Александровича Илоны был свой водитель, но видела я его не часто. Это был мрачный человек с непропорционально длинными руками, низким лбом и большим количеством волос, черные волосы покрывали его руки, торчали из ушей и носа. На шее с левой стороны волосы не росли, там была кривая красная полоса шрама. Все его звали Мишей. Когда он привозил Сергея Александровича, это означало, что Михаил останется на ужин. В подобный вечер я предпочитала ужинать с детьми раньше или есть в игровой комнате. Михаил ел жадно, рыгал, мог высморкаться в одно из кухонных полотенец, ковырял в зубах вилкой и не мог произнести хотя бы одну законченную фразу, в которой бы отсутствовал мат.
Я заметила, это было не сложно, что Михаил носит пистолет. Обычно общительные собаки жалобно поскуливали, когда он приближался к вольеру. И Максим Максимович, и Катя старались держаться от него подальше. Дмитрий обращался к нему с заискивающими нотками в голосе, он выплачивал ему заработную плату как и нам и, когда вручал конверт, подергивался и нелепо улыбался, ощущение было словно Дмитрий очень боится, что делает что-то не так.
Я старалась с Михаилом не пересекаться. Однажды днем в пятницу я спустилась вниз, сделать детям полдник. Михаил стоял возле открытого холодильника, на его толстовке ниже пояса на спине было большое коричневое пятно.
– Вам лучше переодеться, у вас большое пятно крови на толстовке, – сказала я.
– Это не кровь, – ответил Михаил.
А на следующий день я увидела его толстовку среди мусора, Екатерина Филипповна сказала, что решила ее выбросить, потому что вещь испорчена.
– Замочила, а там столько кровищи, – она поморщилась. – Противно стало. Скажу, что не смогла отстирать.
Для меня было загадкой, как такой человек попал в окружение моего работодателя. С другой стороны, раз приблизив к себе такого типа, как Михаил, было бы страшно от него избавиться. Мне порой казалось, что, разозлившись, он запросто мог бы всех нас зарезать или перестрелять.
Так как я периодически помогала Кате, я хорошо ориентировалась в доме. Единственное место, где я была только раз, когда меня принимали на работу – кабинет.
Он всегда был закрыт даже, когда приезжал Сергей Александрович. Ключ от него был у него и, возможно, Илоны. Когда Катю, приглашали убраться в кабинете, то там всегда кто-то из них был. Я знала это, потому что Екатерина Филипповна, если я оказывалась рядом жаловалась, что не может убираться под контролем и что в итоге делает все в два раза медленнее.
– Там что-то хранится? Деньги? – спросила я.
– Так ты думаешь, что я могу украсть у них деньги? – Катя была страшно возмущена.
Я заверила ее, что конечно не думаю, поэтому и удивляюсь такой секретности.
– Боятся, что нос в их дела буду совать, – буркнула Катя.
***
Получив разрешение от Сергея Александровича посмотреть кирпичный завод, я запланировала поездку с детьми. Дмитрий сказал, что утром ему не очень удобно и лучше он пришлет за нами машину и мы приедем перед обедом.
У Максима Максимовича получился выходной, Екатерина Филипповна была недовольна моей идеей.
– Что там делать? Грязь и пыль. Ты думаешь там фабрика красивая, все в белых халатах, а там сарай и трое грязных рабочих. Димка сам дальше кабинета не ходит. Ты с ним поменьше бы разговаривала, он на тебя глаз положил, а мужичок он ненадежный. Я его помню еще молоденьким, вечно в администрации терся, я там гардеробщицей работала, помогал подмазывать кого надо, с конвертиками по кабинетам шастал. Всех его бывших баб знаю, ни с чем остались.