то больное место было. Она давай документы собирать и на усыновление их подала, даже взятку кому-то дала, чтобы побыстрее всё оформили. Она до того, как детей сюда привезла, всё рассказывала, как будет ими заниматься, в какую школу устроит. Я даже за нее порадовалась. Думаю, хотела же она деток, пусть возьмет, раз так вышло. В тот день, когда Наташа должна была с детьми приехать, я тут их ждала. Наташа попросила. Она говорила сама будет детьми заниматься, даже что-то там сделала на своем заводе. Руководителя вместо себя назначила, говорила, что теперь будет только матерью, а когда Сергей выйдет, они поженятся.
Приезжает Наташа. Видно, что либо она устала, либо недовольна чем-то, но я молчу. Беру деток, показываю, тут спать будете, тут умываться, тут вот будем кушать. А Наташа в кабинете заперлась, не выходит. Налила им суп, сама к ней.
«Что-то, Люда, я устала. Не будет ли у вас время завтра прийти, боюсь я с детьми не справлюсь.»
А у меня как раз две хозяйки, у которых я убиралась отпали, время появилось и стала я ей помогать. Вижу, что не лежит у нее к ним душа. Не любит она детей. Первое время она очень старалась, игрушки им покупала, но потом у нее буквально все на лице было написано и призналась она мне, что, если бы не Сергей вернула бы детей назад. Их, когда у матери забрали, оказалось, что они отстают от своих ровесников по развитию. А такие как Наташа, они все ждут, что у них и дети умнее других, и сами-то они лучше всех. Не нравилась она мне, свалила детей на меня и фьють на работу. Ни в детский сад, ни в школу отдать их не может. Потом, правда, она их в деревню увезла, свежий воздух им полезен и педагога к ним приставила, чтобы подтянуть знания. Конечно, полезнее, Через несколько месяцев вышел Сергей, они сразу поженились, и она через семь месяцев уже родила, не доносила, но с ребенком всё было хорошо. А не доносила, потому что нервничала постоянно. Ну, все буквально вышло у нее не так, как она хотела. Детей чужих не любит, Сергея по началу она любила, особенно когда так быстро забеременела, а потом, это она мне говорила, у нее словно шоры с глаз упали. Увидела она, какой он есть. Когда он вышел, они в деревню уехали, где у нее дом был, а потом она снова в город перебралась. Говорила ему, у меня дела, а сама мне: «Он может и не плохой, но не мой человек. Я его придумала. Не могу с ним жить, а про развод не знаю, как сказать». И вздыхает. Она в начале говорила, мол все наладится. Стала его со своими друзьями знакомить – не принимают его. А из-за его знакомых они при мне однажды разругались. Приехал к нему такой страшный мужик, сейчас водителем у него работает, видела? Ну, мы с тобой ладно, а такому человеку как Наташе это разве может понравиться?
Тут у Людмилы зазвонил телефон, она попрощалась и поспешила по своим делам. А перед уходом сказала:
– Ищи другое место, уж я с моим опытом знаю, что говорю.
На следующее утро мы отправились к тете. Я немного боялась вести машину, обычно я ездила только по городу, но другого выхода не было, слишком много вещей мы должны были взять с собой. Чтобы как-то поощрить себя, я решила, что по пути мы остановимся в пончиковой, она как раз была почти на середине нашего пути. В пончиковой было многолюдно, мы встали в очередь, а я стала оглядываться, думая, сможем ли мы где-нибудь сесть или придется есть в машине. Неожиданно я поймала на себе чей-то взгляд. Это был Андрей. На нем была смешная шапка и огромная куртка, поэтому я не сразу его узнала. Он приглашающе махнул рукой, и мы сделали заказ вместе с ним.
У него на подносе лежала огромная порция пончиков с маком и три бумажных стаканчика.
– Идемте, у нас есть место за столом, – сказал он.
Мы сели напротив родителей Андрея и его младшей сестры. Они ехали отмечать новый год с друзьями по тому же направлению, что и я. Андрей представил меня как свою знакомую, не вдаваясь в подробности. Его мама с умилением смотрела на Милу и Гришу, сказала, видимо решив, что это мои дети, что они вероятно сильнее похожи на папу. Я сказала, пожалуй, и добавила, что я за ними только присматриваю. Сестра Андрея раз мельком взглянула на нас, все ее внимание было отдано телефону. Его отец спросил на какой машине я еду, рассказал про опасный участок дороги, который я должна была миновать.
Они спешили и уехали раньше нас, а я решила никуда не спешить и медленно пила кофе, пока Мила каталась на маленькой горке в детском уголке. Гришу детский уголок не привлекал, на его взгляд это было для малышей, но он приглядывал за сестрой, как старший брат. Я с улыбкой наблюдала, как Гриша насупливал брови и всячески пытался казаться старше и серьезнее. В это время позвонил Сергей Александрович.
Он попросил позвать детей, чтобы поздравить их с праздником.
Когда мы сели в машину, я подумала, что теперь он может позвонить только к Рождеству.
По дороге мы видели белоснежные поля, домики из которых в небо поднимался дымок, деревья, на плечах которых искрилась белоснежная шуба. Все как в Новых Колокольчиках.
Тетя Рита вела себя как добрая бабушка, я в начале была удивлена, но затем вспомнила, что Сергей Александрович, а вмести с ним его дети, стоят на более высокой ступени общественной лестницы, чем, например, я. А с такими людьми тетя всегда была доброжелательной.
Несколько лет назад я купила пластиковые шары, которыми мы стали украшать те ветки ели, до которых могли дотянуться с веранды. Я даже приспособила для этого специальную палку с крюком на конце, с помощью которой можно было развешать мишуру и гирлянды. Я знала по рассказам, что когда эта елочка была маленькой, как и дети тети Маргариты, ее наряжали целиком. Теперь она была высокой, росла немного криво, правильному ее росту мешал дом, к которому она была посажена слишком близко.
Тетя заранее повесила золотые шары и, теперь, они висели слегка припорошенные снегом. На веранду падал теплый свет из кухни, на двери висели, сплетенные из хвои круги, которые должны были изображать тело снеговика, венки тетя не признавала. Две веточки изображали руки, а вместо морковки было несколько полосок красного скотча. Дети были в восторге.
Я думала об Андрее, это было по-новогоднему невероятно, встретиться с ним случайно уже дважды. Думала ли я о рассказе уборщицы Людмилы? Я только жалела, что проявила излишнее любопытство, получается, что я собираю сплетни о своем работодателе при любом удобном случае.
***
В детстве я всегда больше любила зиму. Весна – это высадка рассады, лето – окучивание, прополка, сбор ягод. У нас также были поздние сорта груш и яблок, которые вызревали в начале осени. Осенью мы выкапывали картошку, укрывали теплолюбивые растения на зиму. Благодаря тете Рите, которая, как только я появилась у нее в доме, стала доверять мне различные домашние дела, я хорошо разбиралась, как, что растет.
Возможность запечь картошку – это было что-то вроде обряда прощания с летом.
Как-то так сложилось, что в день, когда последний куст выкапывался, я могла пригласить одноклассников. Закуска была самой простой печеная картошка, овощи, чай, а к чаю наша соседка – мать моей школьной подруги, пекла пирог. В сентябре у меня день рождения, и это был такой способ отметить этот день. Мне не дарили подарков, не говорили «с днем рождения», просто, когда наступал день рождения, тетя неизменно говорила: «а хорошо мы твой день рождения в этом году отметили», указывая на день печеной картошки. Помню, как с удивлением и разочарованием я переспрашивала: «Это мы мой день рождения отмечали?» Но, конечно, на третий год я уже ни о чем не спрашивала, а сидя у потухшего костра и подталкивая картофелины длинной палкой подальше, чтобы как следует пропечь, я представляла с каждым скрипом калитки не существующие подарки, открытки и слова поздравления.
– Чему улыбаешься, Танюш? – спросила однажды тетя Оля, несущая пирог.
– Спасибо, – ответила я, своим мыслям, не сразу поняв, что она говорит.
– Услышала, что ты тут друзей зовешь, несу свой вклад, как обычно.
Стол накрывали на веранде, у тети Риты был большой самовар, который, по такому случаю, она сама разжигала. В отличие от тети Оли хлебосольством моя тетя не отличалась и я, бывая в гостях у соседей, думала о том, что, когда я стану старше, у меня всегда будут и двери гостям открыты, и пироги… В старших классах традиции собираться на картошку пришел конец. У тети Риты пропали деньги, положенные во вклад, соседи, которые и до этого любили злоупотребить спиртным, спились, всё стало с ног на голову. Но печь картошку я не перестала, только делала это на свой день рождения и гости, а не только подарки, стали воображаемыми.
Я вспоминала все это, пока раскладывала коробочки и подарочные пакеты под елкой и улыбалась, предвкушая удовольствие, когда Мила или Гриша откроют их. Вместе с тетей мы накрыли стол, сели рано, чтобы дети съели ужин в обычное время и не слишком поздно легли спать. Кира Анатольевна с сыном пришли в тот момент, когда мы как раз достали последнее, конструктор для Гриши.
– Что, не дождались деда Мороза? – пошутила Кира Анатольевна. – Встретили его по дороге, – и передала мне пакет с шампанским и конфетами.
Мы проводили старый год, изучили все новогодние программы – Анатолий исправно переключал каналы. Выпили шампанское, открыли вино. Анатолий не пил. Я мысленно благодарила интуицию, благодаря которой я купила ему не коньяк, как планировала, а ограничилась коробкой конфет.
Разошлись после двух. Тетя Маргарита заметила, что все ей очень понравилось.
***
Первого января Мила, Гриша и я встали первыми. Тетя только вылезла из постели, когда мы уже позавтракали. Наверное мы ее разбудили, но я решила сильно об этом не беспокоится. Мы вышли за ворота, преодолевая сугробы, дошли до знакомой мне с детства полянки и стали вместе лепить снеговика. Минут через десять к нам присоединилась соседка и ее сын. Снеговика мы слепили быстро, я вставила вместо носа, прихваченную из дома, морковь. Получилась настоящая классика – Снеговик из старой детской книги, правда, вместо ведерка мы поставили ему на голову старое кашпо.