Кот стал вылизывать шерстку, словно ничего в этом шкафу его и не интересовало. А я уже не смогла вернуться в прежнее расслабленное состояние с книгой. Я решила все обойти, как в тот день, когда впервые осталась одна. Кот пошел за мной. Я прошла по коридору до кабинета Сергея Александровича, здесь чувствовался слабый запах табака. Кроме моей мансарды и комнат, за которые я отвечала, во всех остальных окна были закрыты и неудивительно, что запах сигарет Дмитрия не выветрился. Он здесь сегодня проходил, значит не только фрукты завез.
Из дверей кабинета торчал ключ. На полу валялось несколько мелких монет, в стороне валялась шариковая ручка. Я представила, что у него расстегнулся портфель или упал бумажник в тот момент, когда он закрывал дверь. Это его отвлекло, и Дмитрий забыл ключ. Я зашла в спальню Сергея Александровича и Илоны, Катя уже навела в ней порядок. Все шкафчики закрыты, постель идеально ровно заправлена. Затем я вошла в кабинет.
Здесь все было почти также как в день моего приезда, разве чуть больше бумаг на столе. Боясь упустить время, я быстро сходила в игровую комнату, взяла набор для лепки, растворитель и мягкую ткань. Вытащила ключ, сделала слепки. Так, как это, кажется, делали в кино, протерла ключи растворителем, чтобы не осталось и капли материала, в который я вдавливала ключ, вернула ключ в замочную скважину.
Когда мы с тетей ездили отдыхать, мне всегда, особенно перед самым отъездом, хотелось прихватить с собой сувениры, которые в день приезда казались бессмысленной тратой денег: дешевые браслеты или магниты. Я как бы захватывала с собой частичку отпуска. В течение недели я спокойно ходила мимо, но стоило приблизиться дню отъезда, как все эти безделушки становились мне необходимыми. Как-то я не устояла даже перед статуэткой какого-то китайского божка. Открытки, поделки из ракушек стояли какое-то на видном месте собирая пыль, а затем скрывались в недрах коробки, которая отправлялась на антресоль.
Приблизительно такое чувство у меня было сейчас. Мне непременно нужен был этот ключ. Планировала ли я им воспользоваться? А при каких обстоятельствах? Разве только, если бы за закрытой дверью лежал без признаков жизни Сергей Александрович и никто не мог бы ни открыть, ни взломать эту дверь. Но мне нужен был этот ключ, ведь этот дом в какой-то степени был моим домом.
***
Я позвонила Наталье Петровне, на следующий же день после окончания зимних каникул. Я бы позвонила в первый день, но у нее, наверное, накопилось много дел. Мы обменялись любезностями. Она спросила, как поживают ангелочки, я поинтересовалась не занята ли она.
– Майя Антонова, – повторила Наталья Петровна.
– Кажется ее хотели взять в бухгалтерию, – ляпнула я. Эта ложь как-то вышла сама собой. Мне показалось, чем меньше я буду говорить честно, тем вернее что-то узнаю.
– Конечно, конечно, теперь вспомнила, имя я запомнила, а, вот, откуда, – засмеялась Наталья Петровна.
Смех мне показался очень неприятным, как будто Наталья Петровна играла роль и переигрывала.
– А вы, откуда ее знаете, Танечка? Ваша подружка?
– Я с ней незнакома, – сказала я, – меня позавчера остановила женщина рядом с домом, попросила ей передать, чтобы она вернула долг, Майя уехала вместе с Сергеем Александровичем и перестала отвечать на звонки.
– К сожалению она уже через день поняла, что не справляется с обязанностями и мы с ней расстались по обоюдному согласию. Где она теперь работает, я не знаю. Оставьте мне телефон того, кому Майя задолжала, если она вдруг объявится я позвоню.
Я сказала, что женщина не оставляла никакого телефона, ведь она только просила передать.
– Извините, Наталья Петровна, что зря вас побеспокоила.
– А как вы поживаете? Я часто думаю о вас, Танечка, двое детей…
– Спасибо, Наталья Петровна, мне все помогают, я очень довольна работой, не буду больше вас отвлекать, – и я нажала отбой.
Потом я прокрутила наш разговор и решила, что это только моя вечная подозрительность и недоверие. Однако ночью, когда мою комнату залил лунный свет и где-то что-то хрустнуло я подумала, что все-таки слишком рано положила трубку и Наталья Петровна, могла подумать, что я ей не доверяю или что я вру. На сколько естественно звучала моя последняя фраза? Я боялась, что разозлится Сергей Александрович или, что меня уволят и все эти мысли не отпускали меня несколько дней, пока в четверг, как обычно не приехал мой работодатель и все не было как всегда.
Эле я могла сообщить только то, что Майи в Москве нет, но я не стала звонить или писать сообщение, я выбрала день, когда у меня не было никаких дел и пока, дети занимались с Максимом Максимовичем поехала в Борисов.
Валентина описала мне как добраться до места, где жили Эля и ее мать. Элю я тоже предупредила, она сказала, что найдет время со мной поговорить.
От вокзала я ехала на маршрутке, она остановилась рядом с входом на территорию бывшей овощебазы. Когда я ехала, я приметила и кирпичный завод, на который ездила вместе с детьми. Овощебазу и кирпичный завод отделял забор.
На входе на овощебазу был шлагбаум и проходная, пройти можно было свободно и людей было не мало. Пенсионеры, которые пришли на небольшой рынок, строители, пришедшие на обед. Через дорогу была стройка и в столовой было много людей в спецодежде. Я заметила, что все они пришли с талонами и никто не расплачивался деньгами.
Я взяла компот и стала ждать, когда Эля сможет ко мне подойти.
– Мне сказали, что Майя проработала один день и уволилась, – сказала я ей.
– Мама расстроится, – Эля улыбнулась, – ну, я пойду.
– Подождите, Эля, я ведь такой путь проделала, а могла бы вам это просто написать.
– Ну, да.
– Кем собиралась работать Майя?
– Уборщицей.
– А с бухгалтерией она не знакома? В бухгалтерии она не могла работать?
– Могла, если попросят. Она очень хорошо убиралась, никогда никаких претензий.
Я попросила Элю никому не говорить зачем действительно я приезжала, отдала ей пакет с пряжей, которую предварительно купила у Валентины.
– Прошу тебя Эля, запомни, что я приезжала только за тем, чтобы привезти тебе пряжу.
– А зачем же еще? Майю вы все равно не нашли.
По дороге обратно мне не повезло, маршрутка подъехала минут через двадцать, попутчиков было много, часть пути я стояла и очень неудобно, проезжали много остановок и на ближайшую электричку я опоздала, был большой перерыв между ними и пришлось позвонить Кате и сказать, что я задерживаюсь.
Темная электричка, пирожок, купленный на станции. Мне показалось, что девушка, которая сидит передо мной морщится, глядя на него, хотя я выбрала с картошкой и сильного запаха быть не могло. У девушки были дреды, мне вспомнились знакомые Али, которым Андрей сдавал квартиру, поиск Тимофея. Майя. Тимофей. Листовка о поиске человека, а в нем строчка: «…С собой у него был красный пластиковый ящик с инструментами», Красный ящик для инструментов в машине Михаила, я поняла почему он показался мне таким знакомым.
Смех Натальи Петровны и ложь о бухгалтерии. Мне очень хотелось рассказать это кому-нибудь, кто поднял бы на смех мою подозрительность и сказал бы, что это все случайные совпадения и не более. Но единственный кому можно было доверять – Максим Максимович, а я не нашла повода поднять с ним эту тему.
***
В середине февраля приехал сын Кати. Мила слегка приболела, и я не поехала к тете. Пока Мила с температурой лежала в постели, я была рядом. Ближе к обеду в субботу, я спустилась вскипятить молоко. Гости Сергея Александровича уже пообедали и собирались кататься на снегоходах. Кто-то из них сидел в гостиной, кто-то бродил во дворе. Когда я спустилась вниз, то увидела Максима Максимовича в верхней одежде, видимо он приходил выгуливать собак. На его куртке быстро таял снег. Рядом стоял Сергей Александрович и они говорили о том, возможно ли добраться до старых корпусов санатория. Вдруг из кухни раздался неприятный смех, вернее гогот и затем чей-то мужской голос.
– Кто это? – спросил Сергей Александрович.
– Сын Кати, – ответил Максим Максимович. – Кажется Степой зовут.
Сергей Александрович изменился в лице. Он схватил старика за руку так, что с его куртки полетели капли воды и потащил Максима Максимовича к двери в кухню. Я замерла на лестнице не решаясь показаться на глаза. Я слышала, как Сергей, прошептал сквозь зубы:
– Что он успел рассказать?
– Мне?! Да, бог с вами, кроме «здрасти» ничего. – Максим Максимович говорил спокойным ровным голосом. – Екатерина сказала, что это ее сын, он со мной поздоровался и я пошел по своим делам.
– Кто еще на кухне?
– Да, никого нет! Таня с детьми наверху… Никого нет!
– Уведи его из кухни наверх, в кабинет. Но так, чтобы никто не догадался, что это моя просьба. Не упоминай ни мое имя… Ничего.
Я стала спускаться и получается столкнулась с Сергеем Александровичем, взгляд его был мрачен, он не поздоровался, поднялся наверх и я слышала, как хлопнула дверь кабинета.
Максим Максимович снял куртку и шепотом спросил:
– Слышали, Танечка? Вот, что такого случилось, не понимаю.
Он зашел в кухню вместе со мной. За столом сидел молодой человек, худой со светлыми волосами и слегка выступающей вперед челюстью. Перед ним стояла огромная тарелка, в которую было свалено все, что только было из еды в доме, а также стояла бутылка водки и широкая рюмка. Катя видимо зачем-то вышла, потому что он сидел один. Вид у него был довольный. Я пожелала приятного аппетита и услышала в ответ: «Спасибо, хозяюшка».
– Степан, – сказал Максим Максимович, – можно вас попросить.
Степа довольно грубо поинтересовался, что надо, но так как в целом он был настроен благодушно, то вышел за стариком с той же улыбкой и без лишних уговоров.
Я согрела молоко для Милы и сварила какао для Гриши и себя, Катя вернулась, когда я расставляла чашки на подносе. Она спросила не видела ли я Степана, я сказала нет, потому что как я поняла Сергей Александрович не хотел, чтобы кто-то знал о том, что он хочет с ним поговорить. А тут и вернулся Степан, он сел за стол, но аппетит его как будто покинул. Я спросила у Кати, куда она переложила печенье, которое я пекла детям и поставив еще блюдца на поднос пошла наверх в игровую комнату.