Глава тридцать третья
Изумлению Мэрион не было предела. Откуда ни возьмись, прямиком из лесного сумрака, к ней вышла сама ведьма из кошмаров Лилибет. Хитрая соблазнительница, бесстыдная уничтожительница королевского покоя. Мэрион была в таком потрясении, что и слова вымолвить не могла.
А вот миссис Симпсон держалась как ни в чем не бывало.
— Мы с вами ведь уже встречались? — уточнила она с приятным балтиморским выговором, который Мэрион тут же вспомнила. — Вы же однажды забрели к нам в Форт!
— Да… Я думала, вы забыли об этом…
Красные губы изогнулись в лукавой усмешке.
— Я хотела вас уберечь от неприятностей, только и всего, дорогая.
Смысл ее слов дошел до Мэрион не сразу. Так значит, Уоллис ее защитила?!
— Спасибо вам.
Та усмехнулась в ответ.
— Не за что, моя милая.
В голове у Мэрион завертелся круговорот мыслей. Стало быть, первое впечатление об Уоллис ее не обмануло. Вопреки всем слухам, миссис Симпсон вовсе не была эгоистичным чудовищем, готовым на все ради того, чтобы добиться завидного положения в обществе. А была человеком понимающим и преисполненным сочувствия. Даже к скромным гувернанткам. Она ведь легко могла рассказать, что уже виделась с Мэрион, и тем самым в два счета заткнуть герцогиню за пояс. Но не стала этого делать.
Мэрион вдруг остро ощутила всю несправедливость такого расклада. Уоллис — добродетельную женщину — все зовут проходимкой, чудовищем, даже не достойной того, чтобы обращаться к ней по имени. В этой женщине видят угрозу не только личному счастью, но всему привычному укладу жизни.
Мэрион очень хотелось примирить две стороны, меж которыми вспыхнуло столь серьезное недопонимание. Но стоило этой идее только прийти на ум, как она решительно отогнала ее. Об этом и речи быть не могло! Слишком уж далеко все зашло. Единственным связующим звеном между этими враждующими лагерями была она сама — и никто больше.
И никто больше… Она задумалась над этой мыслью. В самом деле, а вдруг получится? Вдруг она, Мэрион Кроуфорд, скромная гувернантка, сможет повлиять на саму королевскую семью?
Мысли в голове стремительно разгонялись. Миссис Симпсон относится к ней с сочувствием. Так может, она и впрямь справится? В конце концов, на свете чего только не бывает. А в этой семье — особенно. Надежда есть — это бесспорно.
У Мэрион перехватило дыхание. От ослепительных возможностей, возникших вдруг перед ней, голова пошла кругом. Если все получится, она спасет семейство герцога Йоркского! А может, и монархию! И все будут ей безмерно благодарны. Может, даже воздвигнут каирн в ее честь.
На эти размышления ушло всего несколько секунд. А Уоллис тем временем подобрала полы своего элегантного пальто.
— Может, присядем?
Эта женщина, которая всем вокруг виделась эдаким чудищем, гигантским и злобным, в реальности была худенькой и миниатюрной. Почти невесомой. Поговаривали, что питается она одними грейпфрутами да кофе и каждое утро взвешивается, а если весы показывают хоть немногим больше сотни фунтов[48], начинает морить себя голодом.
Мэрион прислонилась к высокому валуну рядом с Уоллис, набираясь храбрости. Сердце забилось тяжело и гулко, а к горлу подступила тошнота. В лучах закатного солнца лужайка, раскинувшаяся перед ними, казалась золотистой. Мэрион наклонилась и сорвала цветок вереска — необычайно крупный и яркий.
— Расскажите же, что вас так тревожит, моя милая, — Уоллис ласково тронула ее рукой, облаченной в перчатку. Перчатки у нее были изысканные — кроваво-красные, плотно прилегающие к коже.
Слова замерли у Мэрион на языке, готовые сорваться в любое мгновенье. Ей живо представилась Маргарет на трамплине у бассейна. Вспомнился веселый голос Лилибет. «Ну же, Маргарет! Прыгай!»
Хватит ли ей самой смелости «прыгнуть»? Она встревоженно обхватила себя за плечи.
— Вы, — едва слышно призналась она.
Уоллис, склонившаяся было к Мэрион, удивленно отпрянула.
— Я?!
Мэрион с мольбой заглянула в ее черные глаза.
— Все страшно вас боятся. А особенно девочки. Боятся, что будет, если вы выйдете замуж за короля.
Уоллис задумчиво нахмурилась. Вблизи ее брови оказались вовсе не такими идеально ровными, как казалось со стороны.
— Они хотят, чтобы мы расстались? — медленно спросила она совершенно спокойным голосом.
Повисла тишина. Даже птицы — и те словно затаили дыхание. Каирны, притаившиеся в полумраке, казалось, тоже прислушиваются к беседе. Эти памятники славным деяниям королей прошлого с интересом ждали новостей о королях нынешних.
Миссис Симпсон по-прежнему сидела, нахмурив ухоженные брови. Ее миниатюрные ладони в красных перчатках сжались в кулаки.
Мэрион ждала — сама не зная, чего. Рассерженных воплей? Разъяренного шипения? По спине пробежал холодок. Перед ней сидела всесильная женщина, сама любовница короля. О чем она сейчас думает?
Тишину прорезал пронзительный звук, который Мэрион никак не ожидала услышать.
— Подумать только, они хотят, чтобы я оставила его в покое! — воскликнула Уоллис, согнувшись пополам. Она вся дрожала — но вовсе не от слез! Вечернее безмолвие нарушил смех — звонкий и чистый, точно хрусталь!
Сердце Мэрион тревожно забилось. Стало быть, она неправильно все поняла? Миссис Симпсон явно не собиралась отрекаться от своего королевского возлюбленного. И вправду, зачем ей это?
Вдоволь насмеявшись, Уоллис подняла голову и утерла слезы рукой в красной перчатке. Мэрион же, потупившись, смотрела на позолоченную солнцем траву, ожидая, что миссис Симпсон сейчас начнет бранить ее за дерзость.
— Поверьте, да я бы с удовольствием с ним порвала, — вдруг сказала Уоллис. — Это моя главная мечта.
Мэрион вскинула голову и нахмурилась. Неужели ей почудилось?
— А особенно, если это пойдет на пользу малышкам, — продолжила собеседница. — Какие же они славные! Хотелось бы мне познакомиться с ними поближе… Своих-то детей у меня нет… — На мгновение она погрустнела.
На смену отчаянию, сжавшему Мэрион в свои беспощадные тиски, вдруг пришла надежда.
— Так расстаньтесь с ним! Этим вы спасете всех! Все будут вам так благодарны! Все… — возбужденно затараторила она. Подумать только, она совершила невозможное! Пробила брешь в этой неприступной стене!
Но Уоллис только покачала головой и улыбнулась:
— Милая моя, это невозможно.
Еще мгновенье назад голова у Мэрион кружилась от восторга, а вместе с ней — и мир вокруг, но теперь он замедлил свой бег и замер.
— Почему?! — чуть ли не со слезами спросила она.
— Он меня не отпустит, — коротко ответила миссис Симпсон. — Попробуйте-ка отказать человеку, который правит целой империей и ни разу в жизни не слышал слова «нет».
Мэрион вспомнились выходки короля в Роял-Лодж. Влюбленный взгляд, который он не сводил с Уоллис в аббатстве. Все привыкли думать, будто это она подчинила себе короля. Но далеко не каждый слышал его высокомерные, избалованные речи в холле на Пикадилли: «Как же надоело быть принцем Уэльским, сил моих больше нет!»
С ее губ сорвался тяжелый вздох. Теперь все встало не свои места. Она ни капли не сомневалась, что собеседница говорит чистую правду.
— И людская молва только все портит, — продолжила Уоллис усталым голосом, со все тем же своим балтиморским выговором. — Он видит, что все его порицают, и ему еще сильнее хочется настоять на своем.
«Он поступает, как ему заблагорассудится, мисс Кроуфорд. И так было всегда».
— Они из кожи вон лезут, лишь бы нас остановить. Клевещут, шпионят, пытаются помешать моему разводу…
Мэрион вспомнился разговор про информационную блокаду.
— Даже странно, что мне до сих пор автоаварию не подстроили.
Цветок вереска, сорванный Мэрион, теперь лежал у нее на ладони, ободранный и тонкий. Она сорвала с него все лепестки. Говорят, вереск приносит удачу, вот только теперь от нее не осталось и следа. Она посмотрела на голый стебель, не в силах вымолвить ни слова. Ничего уже не поделаешь. Она не в состоянии помочь семье герцога Йоркского. И не в силах спасти Уоллис. Получается, вовсе не одна Лилибет живет в золотой клетке. Вот только судьба любовницы короля никого не тревожит. Никто не жаждет ей помочь. Совсем наоборот.
— Я ведь прекрасно знаю, что обо мне судачат, — тихим, задумчивым тоном, точно говоря с самой собой, поведала миссис Симпсон. — Я — ведьма, садомазохистка, властная госпожа… Я веду себя, как мужчина. А Дэвид страдает от психического расстройства, у него фиксация на матери, на няньке! А еще я вожу близкую дружбу с Риббентропом. Вы ведь тоже всё это слышали, да? — уточнила она, устремив на Мэрион пронзительный взгляд, и та невольно кивнула.
Слухи о том, что миссис Симпсон близка с советником Гитлера, произвели настоящий фурор среди прислуги.
— Но это неправда. Мы виделись пару раз — на обеде у Изумруд Канард[49], — только и всего. А разговоров-то сколько! — Она посмотрела в темнеющую даль. — И, кстати сказать, я совсем не хочу становиться английской королевой. Это весьма сомнительное удовольствие. Ничего хуже и придумать нельзя. Тогда мне, к примеру, придется приезжать сюда каждый год. Вы только представьте: насекомые, дождь, волынки с утра пораньше. Про убранство дворца я вообще молчу — худший декор на планете. Куда ни глянь — всюду этот неуемный зверолов в шотландском наряде!
Мэрион не сумела сдержать улыбку, и Уоллис улыбнулась ей в ответ.
— А кормят тут вообще хуже некуда. Зелени я не видела с тех самых пор, как сюда приехала! А уж о клубном сэндвиче[50] тут и подавно никто не слышал! — возмутилась она, тряхнув холеной головкой.
На фоне золотистого заката, который с каждым мигом разгорался все ярче и ярче, еще отчетливее проступила линия ее худеньких плеч под элегантным нарядом. Миссис Симпсон вздохнула и печально поникла.