Часть третьяБукингемский дворец
Глава тридцать седьмая
— Кажется, мы знакомы, — обратилась к Мэрион юная девушка, остановив ее на Виктория-стрит.
Ее лицо тоже показалось Мэрион смутно знакомым. На девушке была меховая шубка, защищавшая ее от холодного февральского ветра. И тут Мэрион осенило.
— Дебо! — воскликнула она, узнав сестру Декки. Воспоминания о вечерах, проведенных на Ротерхит-стрит, полоснули ее, точно острым ножом. Ей вдруг стало так больно и горько, что перехватило дыхание. «Всё в прошлом», — заверила она себя и глубоко вздохнула. — Как… как твои дела?
Дебо закатила большие зеленые глаза.
— Сносно, если не учитывать всего того, что выпало на мою долю.
Подмышкой Мэрион зажала газету, на первой полосе которой темнел фотоснимок военных событий в Испании. Мадрид, осажденный правительством, пытался отбить атаку войск Франко. Сотни волонтеров со всего света погибли. К горлу Мэрион подкатил ком. Неужели в числе погибших и Эсмонд с Деккой? Вдруг Дебо имеет в виду именно это? Сама не своя от волнения, Мэрион спросила, живы ли они.
— Да, они уже давным-давно вернулись. Эсмонд там заболел дизентерией. Но сейчас уже поправился и работает в рекламной конторе.
Понадеявшись, что после этих событий Валентин и вовсе передумал ехать в Испанию, Мэрион с облегчением спросила:
— А что тогда у тебя стряслось?
В зеленых глазах полыхнуло негодование.
— Как, по-твоему, я выйду за герцога с моей-то семейкой?!
Мэрион спрятала улыбку. Она ведь совсем позабыла, что выгодное замужество — главная цель Дебо.
— Ты про Юнити слышала? Она в Германии, у фюрера! Они каждый день вместе обедают! Просто неразлейвода! — Дебо вскинула руку, скрестив указательный и средний пальцы, чтобы продемонстрировать, до чего же близки фюрер и ее сестра.
Улыбка на губах Мэрион тут же погасла:
— Какой ужас.
— И это еще не все! Моя сестра Диана влюбилась в Освальда Мосли!
— В того, кто возглавляет Британский союз фашистов?
— В него самого! Ради него она даже мужа бросила, а Мосли ушел от жены! Честно сказать, теперь у меня только и надежда, что на твоих господ.
— На моих господ?
— На короля с королевой.
Мэрион нахмурилась. Из всех признаний Дебо это потрясло ее сильнее всего. Как-никак, никто пока не возлагал на нового монарха с супругой особых надежд.
Драматичная история с отречением закончилась точно страшный взрыв, но, когда дымная завеса рассеялась, стало очевидно, какой серьезный урон нанесен монархии. Новый правитель не мог похвастаться особой популярностью. Скромность Георга VI и заикание, с которым он так и не смог пока справиться, порождали слухи о том, что человек он болезненный и безвольный. Злопыхатели поговаривали, что он не доживет и до майской коронации и уж тем более не вынесет бремени монархии. Но теперь у короля хотя бы будет поддержка в лице Дебо!
Мэрион улыбнулась своей собеседнице:
— Они будут очень признательны тебе за поддержку.
Дебо пожала плечами.
— Ну, это все потому, что они возродили балы дебютанток. Теперь уж меня точно заметит какой-нибудь славный пожилой герцог, и мы будем жить долго и счастливо в богатом поместье за городом! — заявила она и посмотрела на часы. — Ох, да я ведь к парикмахеру опаздываю! Кстати, от Валентина весточек не было?
«С какой стати ему мне писать? — чуть не вырвалось у Мэрион. — Мы ведь расстались почти год назад!» Но тут в памяти вспыхнули его темные, смеющиеся глаза, и в сердце снова вонзился незримый клинок. И все же она нашла в себе силы скрыть нахлынувшие чувства и решительно покачала головой.
— Он ведь в Испанию уехал. Ты слышала? — возбужденно проговорила Дебо.
Мэрион захлестнул ледяной ужас. Перед глазами встал снимок из газеты, которую она прижимала к себе. Разбомбленный Мадрид, плачущие вдовы, склонившиеся к телам погибших мужей…
— Во… воевать? — пролепетала она.
— Ну а зачем еще? Ладно, мне пора, — бросила Дебо и растворилась.
Мэрион медленно направилась к дворцу. Конечно, теперь Валентин живет своей жизнью, и его дела не должны ее касаться. Но несмотря на это, внутри в один миг все словно оборвалось и рухнуло, как рухнули сегодня утром тяжелые портьеры вместе с ламбрекеном и массивной латунной планкой у нее в комнате, чудом не задев ее саму.
Тогда-то она с удивлением обнаружила, что дворец ветшает и разрушается, чего, конечно, никак нельзя было сказать по парадным залам. А еще в нем было ужасно холодно — настолько, что она промерзала до костей. И огонь в камине ни капельки не согревал комнату. Ветер завывал в дымоходе, точно тысяча опечаленных призраков. Учитывая незавидное положение монархии и крах ее любви, трудно было не усмотреть в этом всем метафору.
Она вошла в дворцовые ворота, расправила плечи и кивнула полицейскому. Если с чувствами уже ничего не поделать, то монархии еще можно помочь. Как-никак, теперь это ее обязанность.
Вот только, поднимаясь по винтовой лестнице к себе в комнату, она никак не могла выбросить из головы Валентина. Ей отчетливо вспомнился лукавый взгляд его темных глаз. А когда она вошла в ванную, на нее тоже уставились черные глазки — не менее лукавые и шаловливые.
Это была… мышь! Она восседала на полотенце Мэрион и дерзко смотрела на вошедшую. Казалось, появление Мэрион ни капельки ее не испугало. Напротив, она явно считала себя хозяйкой этих покоев.
Мэрион пулей выскочила в коридор — скорее от неожиданности, чем от страха. Ее ванная комната была расположена по соседству с широким коридором, выстеленным линолеумом, который был во дворце почти повсюду. Она заметила в дальнем конце коридора какое-то движение и узнала дворцового почтальона — человека, чье существование неимоверно ее поразило, когда она только о нем узнала. Она не сразу привыкла к тому, что дворец, по сути, представлял собой большую деревню с коридорами-улочками. Несмотря на то что Мэрион не раз тут бывала до переезда, она и помыслить не могла, что он такой огромный. Ее короткие визиты не давали никакого представления об истинном положении дел.
Почтальон неспешно приблизился к ней, немелодично насвистывая себе под нос какой-то нестройный мотив.
— У меня в ванной, на полотенце мышь! — сообщила ему Мэрион.
Почтальон был круглолицым, румяным толстячком. Он поднес палец к губам и заговорщически склонился к Мэрион.
— Не шумите так громко! А то до нее много охотников найдется!
— Очень смешно, — Мэрион скрестила руки на груди. — Мне-то надо ее прогнать!
— Вам надо послать за королевским крысоловом. Он морит мышей и крыс. Посмотрите в справочнике, как его найти. Чао, моя дорогая! — сказал он и, присвистывая, удалился.
Мэрион вернулась к себе в комнату и переступила через поверженные останки шторы. В стене над окном глубокими ранами темнели дыры от планки. А на столе лежала увесистая книга, которую и имел в виду почтальон. Толщиной она была с дюйм, а на обложке поблескивали королевская корона и надпись: «Отделения и адреса королевских придворных, государственных сановников и королевских служащих».
В свой самый первый вечер во дворце Мэрион с изумлением пролистала этот справочник. Оказалось, что в ветшающем замке живет свыше четырех сотен придворных, большинство из которых может похвастаться причудливыми и непонятными титулами. Например, был среди них не только страж золотой и серебряной казны, но и стеклянной и даже фарфоровой! А еще в списке можно было найти потомственного сокольничьего и смотрителя воронов, смотрителя лебедей, хранителя баржи, королевского историографа, полковника придворной кавалерии. Также в нем значились первый и главный военно-морской флаг-адъютант и сотни конюших, почетных конюших и церемониймейстеров.
Листая страницы, Мэрион не верила своим глазам, не зная, что и думать об этом огромном перечне. Считать ли его романтичным — или это лишь блажь и нелепица? Раньше она без оглядки выбрала бы второе. Но теперь, став частью королевского двора, она поймала себя на том, что ответить на этот вопрос не так-то просто.
Привыкать пришлось не только к размерам дворца и его запустению. Обеды с господской семьей теперь навечно ушли в прошлое. Отныне Мэрион должна была есть в обществе других придворных.
Расстояние между ее комнатой на самом верхнем этаже, с видом на улицу Мэлл, до придворной обеденной залы, которая располагалась на первом этаже и окна которой выходили в сад, было пугающе огромным — нужно было пересечь бесчисленные коридоры и завернуть за множество углов, как две капли воды похожих друг на друга. Первые несколько раз Мэрион даже опаздывала на обеды и входила в залу уставшая и раздосадованная.
Сперва ее пугали эта просторная, многолюдная зала и огромный стол, уставленный тарелками с изображением королевского герба, по обеим сторонам от которых, точно крылья, поблескивали серебряные приборы. А вокруг теснились роскошные серебряные вазы с цветами, серебряные же графинчики с уксусом и маслом, высокие горы салфеток, изысканные хрустальные бокалы. Были в зале и лакеи в красно-золотых костюмах — обслуга для обслуги.
Впрочем, придворные выглядели вовсе не как слуги. У королевских фрейлин были густые, блестящие волосы и стройные, изящные фигуры. Конюшие могли похвастаться аристократичными чертами лица — можно было подумать, что все они происходили из знатных, древних родов, и у каждого из них даже был свой фамильный герб. Мэрион казалось, будто она — новенькая ученица в какой-то престижной школе. И она сразу почувствовала, что ей здесь вряд ли понравится.
Однако она быстро привыкла к новой обстановке и даже стала узнавать многих придворных. Но сегодня на соседний стул опустился какой-то незнакомец. Смуглый, стройный, с точеными чертами лица. Волосы у него были густые и темные, а брови — кустистые. Стоило ей разглядеть незнакомца повнимательнее, и сердце так и подпрыгнуло в груди:
— Мистер Ласеллс!
Щеки ее залил румянец. Она вдруг испугалась, что ее радость покажется собеседнику слишком уж бурной.