лившиеся бедра и грудь. У Мэрион болезненно сжалось сердце. Она отчетливо увидела то, чего пока никак не мог понять король: Лилибет повзрослела.
Глава сорок четвертая
По прошествии нескольких недель, к ужасу Лилибет, состоялось еще одно морское путешествие — на королевской яхте «Виктория и Альберт». На этот раз корабль держал путь на Девон — семья надумала посетить Дартмутское военно-морское училище, где в юности учился король.
— А до меня там учился дедушка! — поведал он старшей дочери, чтобы хоть немного ее подбодрить. — Его там прозвали Килькой, а меня — Сардиной.
К самому училищу, расположенному в большом здании из красного кирпича, построенном на скалистом берегу у реки, нужно было подниматься по длинной и крутой лестнице. Лилибет, одетая в точно такое же розовое пальто, как у младшей сестренки — только на несколько размеров больше, — аккуратно перебирала ногами в белых сандалиях, терпеливо преодолевая крутой подъем.
— Тоска какая… — недовольно проворчала Маргарет, шагая рядом. — И почему папа не мог приехать сюда один? Зачем нас с собой брать?! — возмутилась она и подняла глаза к небу. — Боже, сделай так, чтобы это скорее закончилось!
Лилибет потрясенно посмотрела на сестру.
— Нельзя просить у Бога такое!
— Почему?
— Да потому что нельзя Его беспокоить по мелочам! Вдруг однажды случится что-то по-настоящему страшное, и тебе потребуется Его помощь?
— Да все и так страшнее некуда! — мрачно отозвалась Маргарет, крайне недовольная происходящим.
И Бог услышал ее молитвы. Когда королевские гости преодолели лестницу, выяснилось, что двое кадетов в училище больны свинкой. Принцесс было решено переместить в капитанский домик, чтобы они, чего доброго, не подхватили заразу. Там жили мальчишки из семейства Далримпл-Гамильтонов, что привело Маргарет в настоящий восторг. Она любила мальчишек, но ей редко удавалось с ними пообщаться, так что она была просто счастлива.
— Спасибо, Господи!
Но когда выяснилось, что играть предстоит с миниатюрной железной дорогой, энтузиазма у нее заметно поубавилось. А вот Лилибет с интересом оглядела аккуратные локомотивы и все мельчайшие детали, составлявшие игрушечный пейзаж: крошечные деревья и мосты, машины, ожидавшие своей очереди на переезде, домашних животных, пасущихся на полях.
— Видишь вон того господина на платформе? У него в руках даже газета есть! — восхитилась она и склонилась пониже, чтобы получше разглядеть человечка. Ее блестящие темные локоны упали на крошечные рельсы. — Кажется, он читает «Таймс»!
— Вечно ты носишься со своим «Таймс», — недовольно проворчала Маргарет.
Недавно король начал читать эту газету вместе со старшей дочерью, выбирая статьи, которые, как ему казалось, ее заинтересуют. А младшая, которой по-прежнему выписывали «Детскую газету», как всегда, страшно завидовала.
Но Лилибет по своему обыкновению не обратила на эту колкость особого внимания.
— Еще я вижу даму в шарфе и с собаками, идущую по полю, — спокойно продолжила она. — Интересно, ее ли это лошади пасутся неподалеку? — Она снова села на корточки и вдруг приняла мечтательный вид. — Вот выйду замуж и поселюсь где-нибудь за городом! Заведу себе побольше собак и лошадей!
Маргарет, в которой еще полыхала обида, не оставила эти слова без внимания.
— Не будет такого, — сердито напомнила она сестре. — Ты ведь должна стать королевой. И выйти замуж за короля.
Лилибет недовольно свела темные брови, и на ее лице вдруг застыло удивительно бунтарское выражение.
— Выйду за кого сама пожелаю, — заявила она.
— Как же, — язвительно вставила Маргарет. — Дядя Дэвид уже попробовал так сделать — сама знаешь, чем это закончилось.
Дверь в детскую распахнулась, и в комнату кто-то вошел. Лилибет, поглощенная игрушечной железной дорогой, замешкалась и не сразу заметила гостя. А вот Маргарет — напротив. От Мэрион не укрылось, как округлились в момент ее голубые глаза и как приоткрылись губки. Она обернулась, чтобы посмотреть, кто же это пришел.
В дверях меланхолично замер высокий юноша потрясающей красоты. На вид ему было лет восемнадцать. У него были точеные, нордические черты лица и светлые, почти белоснежные волосы. Его лицо показалось Мэрион смутно знакомым, но она никак не могла вспомнить, где же она его видела. В комнате, где раньше царило спокойствие, теперь явственно ощущалось напряжение.
Лилибет, почувствовав чужое присутствие, подняла глаза. Их с юношей взгляды встретились, и она выронила игрушечный поезд.
— Вас зовут на обед, — коротко сообщил красавец.
Братья Далримпл-Гамильтоны вскочили на ноги с криком:
— Филипп!
И тут Мэрион осенило. Изящный подросток был не кем иным, как кузеном принцессы Марины — принцем Филиппом Греческим.
Обед был накрыт на золотисто-белой яхте «Виктория и Альберт», где на окнах висели шторы из кретона, а стены были украшены королевскими гербами.
Лилибет, которая всю дорогу от Лондона жаловалась на тряску и качку, теперь притихла. Она не сводила глаз с Филиппа Греческого, а о еде и думать забыла. А он, напротив, не обращал на нее ровным счетом никакого внимания и от души лакомился креветками. Лилибет наблюдала, как его длинные пальцы с ловкостью истинного мастера отделяют панцирь от мяса. Рядом с его тарелкой высилась уже целая гора розовых ошметков.
Миссис Ронни, которая, проявив свою извечную изобретательность, вновь ухитрилась устроиться в королевском кругу, склонившись к Мэрион, сообщила ей приторным шепотом:
— До чего же люблю молодежь!
Ее напудренные щеки подрагивали, а сама она не сводила многозначительного взгляда с английских принцесс и греческого принца.
В конечном счете главной темой разговора за столом неизбежно сделался Гитлер.
— Интересно, какой он человек, — сказал кто-то.
Король, не чуждый озорных выходок, бросил лукавый взгляд на соседку Мэрион.
— С-с-спросите у м-м-миссис Р-р-ронни. Она с ним встречалась.
— О да, но это было целую вечность назад! Он тогда был совсем другим! — заверила собравшихся эта любительница светских знакомств, чье пристрастие вдруг сыграло с ней такую злую шутку. Припудренные щеки побагровели от смущения.
После обеда Мэрион с принцессами в компании Филиппа вновь поднялись по длинной крутой лестнице и пошли на теннисное поле. Филипп без труда перемахнул через теннисные сетки, явно желая впечатлить своих спутниц. И это ему удалось: Лилибет была потрясена до глубины души.
— Глядите, Кроуфи, как он высоко прыгает! Какой он славный, правда?
Прыгал-то он и вправду высоко, но так ведь и допрыгаться было недолго. Его спокойствие и невозмутимость казались показными, точно он чувствовал, что самый надежный способ впечатлить Лилибет — это обходиться с ней равнодушно, посвятив все внимание ее младшей сестре. Мэрион поймала себя на том, что он не вызывает у нее доверия. Ни капли.
А чуть позже двигатель «Виктории и Альберта» протяжно взвыл, и яхта отчалила от берега в сопровождении флотилии дартмутских кадетов, разобравших все мелкие суда, какие только под руку попались. Лилибет и Маргарет, стоя на палубе, с восторгом смотрели на эту водную свиту и от души махали ей. Кадеты отвечали тем же. Непогода и беспокойное море нисколько их не спугнули — напротив, они сами выказали горячее и патриотичное желание устроить гостям пышные проводы.
Тяжелая яхта легко скользила по беспокойным волнам. До Ламанша оставалось всего ничего, а флотилия из шлюпок и моторных лодок, полных восторженных кадетов, по-прежнему верно следовала за королем. Ветер усиливался, он трепал волосы и шарфы и уносил обрывки разговоров с одного края палубы на другой. Король, чей обеденный задор заметно поиссяк в преддверии возвращения к лондонской жизни со всеми ее официальными визитами и обязанностями, накинулся на капитана, весьма недовольный кадетской свитой.
— Это безобразие, притом очень опасное! Посигнальте им, чтобы плыли назад!
На глазах у Маргарет и Мэрион один из матросов побежал на сигнальный мостик за флагами нужной расцветки, а через несколько минут загадочное сообщение на причудливом военно-морском языке взвилось ввысь, на самый верх мачты. Лилибет, которая все это время стояла у ограждения особняком и смотрела вдаль, казалось, мыслями была далеко-далеко отсюда. Кадетская флотилия начала потихоньку рассеиваться: лодки по очереди разворачивались и уплывали обратно, в Дартмут, а старшая принцесса все не сводила глаз с одной-единственной шлюпки, которая упрямо продолжила путь. На веслах сидел парень, который, точно какое-то божество викингов, неустанно боролся с водной стихией, энергично работая руками.
— Ну это же д-д-дурость! — возмутился король, остановившись за спиной у дочери с биноклем в руках. — П-п-пусть сию же с-с-секунду возвращается! Или м-м-мы его сами остановим и отправим обратно!
Лилибет промолчала, только взяла из отцовских рук бинокль и поднесла к глазам, а потом еще долго-долго смотрела на Филиппа, не обращая внимания на суету вокруг и возмущенные крики в рупор. И все же те сделали свое дело — дерзкий принц наконец подчинился: он развернул свое суденышко и уплыл. Но только когда он превратился в крошечную точку на горизонте, Лилибет отняла бинокль от глаз и вздохнула.
— А Лилибет влюбилась в Филиппа! — насмешливо сообщила Маргарет.
Королева внимательно посмотрела на старшую дочь.
— Нельзя влюбляться в первого встречного, моя милая. Любовь с первого взгляда — это сказка.
Лилибет промолчала. А Мэрион, стоявшая неподалеку, почувствовала, как тревожно сжимается сердце.
Глава сорок пятая
— Как вы думаете, Кроуфи, неужели и в самом деле начнется война? — спросила Лилибет.
Они втроем сидели на своем любимом холмике в саду у Букингемского дворца. Сентябрьское солнце согревало лица, а в безоблачном небе порхали и щебетали птички.
«Почти наверняка», — подумала Мэрион. Это мрачное предчувствие буквально висело в воздухе. Повсюду, куда ни глянь, взгляд натыкался на тревожные признаки близящейся беды. Через дорогу от дворца, в Гайд-парке, вовсю рыли траншеи. Вся улица Уайтхолл была завалена мешками с песком, а правительство распорядилось отправить лондонских детей за город.