По внутренней поверхности ванны была проведена черная полоса. Набирать воду выше этой отметки — а располагалась она на высоте дюйма в три от дна, не больше — строго-настрого запрещалось. Это нововведение придумал король, чтобы поберечь ресурсы страны. Такого скромного объема воды хватило бы разве что маленькому зверьку, но никак не взрослому человеку, особенно высокого роста, как Мэрион.
Башня, винтовая лестница, замок, объятый мраком… Она точно попала в страшную сказку — то ли о Рапунцель, хотя волосы у Мэрион были куда короче, то ли о Джеке и бобовом зернышке, хотя все смельчаки давно ушли на фронт и теперь их не было рядом. Зато был злой великан — и всякий знал, кто скрывается под его личиной.
А чуть позже Мэрион с тревожно колотящимся сердцем вышагивала по мрачным помещениям, где вся мебель была убрана в чехлы, чтобы уберечь ее от пыли, а шкафы со стеклянными дверцами были зловеще повернуты к стенам. Как ранее объяснил ей ее проводник, в замке так много окон, что пока их все затемнишь на ночь, уже наступает утро.
Мэрион блуждала по мрачным коридорам, и ей казалось, что вокруг сгущается вся тысячелетняя история замка. Она напряженно прислушивалась к каждому звуку, и ей казалось, что она слышит шаги и далекие стоны прошлого. С каждым поворотом ей чудилось, что она все дальше и дальше отходит от восьмиугольного зала, который ей и нужно было отыскать.
Звук ее собственных шагов сливался с тихим и зловещим шорохом бархата, скользящего по каменному полу. Пару раз она испуганно оглядывалась, боясь увидеть позади жуткий призрак. Но кругом царил один только мрак, и она вдруг поняла, что это шуршит ее собственное платье. Этот наряд из голубой плотной ткани, которую сперва планировалось пустить на шторы для спальни, ей сшила матушка. Платье было с глубоким декольте, и Мэрион вспомнилось, как они с матушкой спорили из-за этого. Ее кольнуло сожаление.
Она вновь завернула за угол и увидела верный знак того, что наконец добралась до цели, — приоткрытую деревянную дверь, за которой мерцал слабый свет одинокой лампочки и виднелся стол, уставленный серебром и хрусталем. За столом сидели трое мужчин в безупречных черных костюмах. Казалось, на ужин она спустилась в само царство Аида. Но сюрреалистичная иллюзия пропала, стоило только сэру Хиллу вскочить на ноги при виде Мэрион.
— Мисс Кроуфорд! Позвольте вам представить сэра Дадли Коллза! А это мистер Джеральд Келли, с которым вы, полагаю, уже имели честь познакомиться.
Мэрион кивнула энергичному маленькому ирландцу. Керальд Джелли, как в шутку называли его принцессы, был знаком очень многим во дворце. Последние несколько лет он работал над портретами, изображавшими короля и королеву на коронации, но пока ни одного из них не закончил. Поговаривали, что ему до того нравится пребывать в королевском кругу, что он каждый день соскабливает все, что успел нарисовать, лишь бы подольше остаться на своей должности.
Из-за двери послышались гулкие шаги. Мэрион обратила внимание, что стол накрыт на пять персон. Место рядом с ней пустовало, но последний гость, судя по всему, должен был вот-вот войти в залу.
В воздухе отчетливо чувствовалось напряжение, а внутри у нее все тревожно сжалось. Она похолодела.
— Томми! Как же я рад вас видеть, старина! — послышался скрип стула, и сэр Хилл вновь поднялся со своего места, протянув вошедшему свою узкую бледную ладонь.
И вот он уже приблизился к ней, неотразимый в своем вечернем костюме. Его густые черные волосы поблескивали в свете свечей. Мэрион снова пронзило, точно острая игла, знакомое чувство вожделения, но она сумела сохранить спокойствие и пожала Томми руку. Его прикосновение обожгло Мэрион, а взгляд черных глаз оценивающе скользнул по ее груди, точно упругая плеть, и кровь у нее в жилах тут же вскипела.
Они сели за стол, и Ласеллс бросил на нее невозмутимый холодный взгляд, но при этом под столом тайком прижался ногой к ее ноге. Мэрион охватило изумление. Она живо почувствовала, что это вовсе не случайность, а безмолвный вопрос.
Казалось, выключатель, который так долго никто не решался тронуть, наконец щелкнул. Мэрион вдруг почувствовала себя преисполненной жизни, и от этого волнительного ощущения все внутри у нее задрожало. Она взволнованно замерла. Томми снова прижался ногой к ее ноге, точно подтвердив их беззвучный договор, а потом отстранился и поудобнее устроился на стуле.
Живот у нее скрутило в спазме, но это было неудивительно, учитывая, насколько неаппетитные кушанья принесли и подали к столу лакеи, соблюдая все до единого церемониальные нюансы. Жесткие куски говядины покоились на невзрачном ложе из сероватого картофельного пюре. Глупо было бы надеяться, что рационирование не затронет Виндзор. Но Мэрион нисколько не беспокоил скудный стол и нормирование продуктов. Ее переполнял восторг, который было невыносимо трудно скрывать. Весь этот мрачный, обреченный мир, объятый войной, вдруг предстал перед ней в ярких красках и посулил головокружительные возможности.
За столом Томми умело развлекал почтенную публику непринужденными беседами и шутками. Мэрион невольно поразилась, как легко у него это получается, учитывая те непростые обстоятельства, в которых они все оказались. Томми рассказал, как король, беспомощно посмеиваясь, посвятил его в рыцари прямо в поезде во время их поездки по Америке.
— А как поживает леди Ласеллс? — вдруг поинтересовался Дадли. — Она тоже в Виндзоре?
Мэрион затаила дыхание. В тот миг она была точно стеклянная ваза, которая стоит на самом краю полки и вот-вот сверзнется вниз.
— Она за городом, — уклончиво ответил Томми, и ее напряжение резко спало.
А потом собравшиеся заговорили о королеве.
— Один вид ее величества укрепляет боевой дух! — заявил сэр Дадли, рассказывая о королевских визитах в лондонские отделения Женской королевской волонтерской службы, Красного Креста и Гражданской противовоздушной обороны.
— При этом военную форму она не носит, — подметил сэр Хилл. — В этом-то вся и прелесть. Ее величество всегда одета по-граждански, а король — как военный. Он представляет разом всех солдат, ушедших из фронт, а она — всех британских домохозяек.
— Самая опасная женщина в Европе… — с улыбкой проговорил сэр Дадли, не без труда нарезая баранину на мелкие кусочки.
Все сошлись во мнении, что для короля эта война стала тяжелым ударом. Без королевы он бы уже давно сломался под гнетом обстоятельств — таким был главный вывод из этой беседы.
— Ох уж эти ее небесные глаза… — мечтательно проговорил Келли, отхлебнув большой глоток портвейна. — Но характер у нее стальной, с такой шутки плохи!
«Голубые глаза и железная воля», — пронеслось в голове у Мэрион. Когда-то королева сказала эти самые слова в адрес Маргарет. «Вот и все, что нужно истинной леди!» — заключила она. Когда Мэрион впервые это услышала, в этих словах ей почудилось что-то унизительное. Но теперь она оценила их по достоинству.
Лакеи внесли пудинг, больше похожий на серое желе.
— Напоминает «Ногу мертвеца»[67], нас таким в школе кормили, — заметил сэр Хилл, окинув пудинг взглядом.
— А у нас он назывался «Монашкиными ногтями», — заметил сэр Джеральд с сильным ирландским акцентом.
Когда ужин подошел к долгожданному завершению, все бокалы опустели, а гости поднялись со своих мест, Томми повернулся к Мэрион.
— Все окна занавешены, и в замке темно. Быть может, вы позволите сопроводить вас до вашей комнаты, мисс Кроуфорд? — спросил он.
От его тона, обманчиво отстраненного и сухого, у нее по спине пробежали мурашки, а внутри запылало желание. Вот он, долгожданный момент!
Они вышли из комнаты, вежливо пожелав остальным спокойной ночи. Каблуки самодельных туфель Мэрион глухо стучали по каменному полу. Коридоры были пусты — они с Томми наконец остались наедине.
Она шла молча, дожидаясь, пока он сделает первый шаг. В темноте его почти не было видно. Только кончик сигареты светился во мраке где-то на уровне его губ. Мэрион натужно сглотнула.
Когда он коснулся ее локтя, она вздрогнула.
— Нам сюда, мисс Кроуфорд.
— Зовите меня Мэрион, — тихонько засмеявшись, попросила она. Кажется, вино все-таки ударило ей в голову.
Он повел ее дальше, рассуждая по пути о садоводстве.
— В минувшие выходные мы с Джоан собирали картошку — а у нас, надо сказать, в этом году прекрасный урожай. И меня поразило, насколько сильно генерал де Голль похож на картофелину! Разве что картофелина куда посговорчивее будет.
— Что-что? — переспросила Мэрион.
Она не могла взять в толк, зачем он заводит с ней эти пустые разговоры, и уж тем более — зачем упоминает о своей супруге, если еще недавно так откровенно пялился на ее собственную грудь и толкал ногой под столом. Ведь не приснилось же ей все это! Или все же почудилось? Неужели она снова неправильно все истолковала?
Он простился с ней у самого входа в ее башню. Она застыла, глядя, как он удаляется, с каждым шагом все больше растворяясь во мраке.
— Спокойной ночи, мисс Кроуфорд.
Глава сорок седьмая
Девочки довольно быстро привыкли к военному положению. Казалось, они без сожаления расстались с прежней сытой жизнью и даже радовались некоторым переменам, которые с ними случились.
У Лилибет появилась своя продовольственная книжка, и она приноровилась тщательно инспектировать все, что попадало на обеденный стол.
— А оно входит в число продуктов первой необходимости? — интересовалась она, кивнув на масло, присланное с виндзорских ферм. Или серьезно цитировала надпись, которую часто размещали на плакатах: — «Помните! В ход можно пустить всю свинью — за исключением разве что визга!»
Маргарет же куда больше занимали мысли о пятой колонне — о подлых иностранных агентах, притворявшихся монашками или женщинами с детьми.
— Точно вам говорю, там, под люлькой, наверняка пулемет спрятан! — заговорщически шептала она всякий раз, когда они проходили в виндзорском парке мимо женщин с колясками.