Музыка, доносившаяся из дома, стихла. В окне показался Джордж — в рубашке с засученными по локоть рукавами и в темных подтяжках. Он враждебно уставился на Томми.
Но гостя это ничуть не смутило. Он приподнял свой котелок и вскинул острый подбородок.
— Доброе утро, мистер Бутлей. Вы сегодня не на работе?
Мэрион горестно опустила голову. Всем было прекрасно известно, что у Джорджа вообще нет работы — и уже давно. Обещание сделать его управляющим банком так никто и не выполнил.
Ласеллс обвел внимательным взглядом дом и садик.
— Симпатичное жилище, миссис Бутлей. Чего не скажешь о других постройках Рена[95], как по мне.
— Не хотите ли чашечку чая, Томми? — предложила Мэрион, надеясь, что он уловит намек и, извинившись, удалится восвояси.
Но королевский секретарь в элегантном костюме в тонкую полоску, удивительно гармонировавшую с белым частоколом забора, не двинулся с места.
— С большим удовольствием, — произнес он. — Сказать по правде, мне нужно с вами кое о чем поговорить.
— Просто очаровательно, — сказал он чуть позже, обведя взглядом небольшую кухоньку.
Разместиться в гостиной не удалось — Джордж опять уселся за инструмент и с прежней яростью принялся стучать по клавишам.
— Мой муж очень любит музыку, — извиняющимся тоном пояснила Мэрион, закрывая смежную дверь. Аккорды затихли, но комнату тут же наполнил пронзительный вой.
— Вот как. Он у вас еще и на трубе играет? — спросил Томми.
— Нет, это кипятильник, — ответила она, стараясь не обращать внимания на мужа, который упрямо распахнул дверь. Неужто он всерьез за ней шпионит? — Он у нас с норовом, — продолжила она. — Иногда греет воду в самое неподходящее время, и ее приходится срочно сливать. Так что мы тут, можно сказать, сутками напролет ванны принимаем, — поведала она, стараясь сохранять непринужденность, точно речь шла о забавной причуде, а вовсе не о серьезном неудобстве. — Один раз Лилибет с Филиппом даже зашли к нам в гости ровно тогда, когда я была в ванной! — призналась она и смущенно улыбнулась. И зачем она вообще об этом упомянула?
Но ее гость встретил эту новость с большим воодушевлением, точно только ее и дожидался.
— Кстати сказать, миссис Бутлей…
— Зовите меня Мэрион, — попросила она.
На мгновение ей вдруг показалось, что прошлое еще не до конца потеряно.
— Так вот, Мэрион, — кивнув, продолжил Ласеллс. — Про принцессу-то я и хотел с вами поговорить. Помните неподражаемую миссис Гульд?
— Очень смутно. Кажется, она хотела, чтобы королева написала несколько статей для ее журнала. Вам еще пришлось встречаться с ней в «Ритце».
— Ваша память поистине впечатляет, — произнес Томми, сделав очередной глоток. — Это-то я и хотел обсудить. Бесподобный чай, кстати.
— Вы хотели обсудить мои воспоминания? — недоуменно переспросила Мэрион.
Лицо Томми приняло лукавое выражение.
— На этот раз миссис Гульд хочет, чтобы за статьи взялась принцесса Елизавета.
Мэрион нахмурилась.
— Что-то вы совсем меня запутали, — сказала она. Музыка за дверью окончательно затихла. Даже кипятильник — и тот умолк. — Лилибет ни в коем случае не может во всем этом участвовать. Но при чем тут мои воспоминания?
Томми выдержал недолгую паузу.
— Видите ли, у публики сейчас есть повышенный интерес к материалам, которые, скажем так, сплачивают женщин из разных стран.
Мэрион изумленно уставилась на него. До этой минуты она не слышала от Томми ни единого хоть сколько-нибудь феминистического высказывания.
— Я вольно перефразировал слова миссис Гульд, — поспешно уточнил личный секретарь короля, ощущая неловкость за сказанное, и нервно пригладил тонкой белой рукой темные волосы, которые с годами ничуть не утратили густоты. — Она женщина крайне упрямая, уж извините за прямоту. Говоря откровенно, она прямо-таки одержима этими самыми статьями, кроме того, у нее есть поддержка в очень высоких кругах. За ее спиной стоит сама леди Астор, и даже американский посол, и Министерство иностранных дел.
— Министерство иностранных дел? — не веря своим ушам, переспросила Мэрион. — Она и их на свою сторону переманила?
— Именно так. А там дело дошло и до дворца, и теперь вся эта история активно лоббируется. Причем в весьма грубой и навязчивой форме, — вздохнул он.
Мэрион задумчиво покрутила в руках свою чашку.
— Все равно не понимаю, чем я могу тут помочь.
Томми склонился к ней. В его черных глазах полыхнул хитрый огонек.
— О, довольно многим! У меня есть план. Принцесса Елизавета не может писать такие статьи лично, в этом вы абсолютно правы. Но можно ведь написать серию материалов о принцессе чужими силами.
Кровь громко застучала у Мэрион в ушах.
— Так вот к чему вы клоните… Вы хотите, чтобы их написала я? — Ей вспомнились все те бесчисленные письма, которые она писала матушке. И бесконечные, пустые дни. Теперь ей наконец выдалась возможность заполнить эту пустоту. Обрести цель в жизни. — С удовольствием! — ответила она, впервые за многие месяцы ощущая приток радости и вдохновения.
Томми вытянул бледную руку, прервав ее восторги.
— Нет, не вы. Об этом и речи быть не может! — с неподдельным изумлением сказал он. — Миссис Гульд уже наняла автора, причем за кругленькую сумму, насколько я понимаю.
Мэрион застыла на месте. О деньгах она в тот миг вообще и не думала.
— И кого же?
— Одного моего хорошего приятеля. Его зовут Морра. Дермот Морра. Славный парень. По пути в Африку мы с ним только и делали, что в шахматы играли. Да и когда плыли обратно — тоже.
В Африку, стало быть. Выходит, этот самый Дермот Морра отправился с королевской семьей в путешествие, в которое ее, Мэрион, взять не удосужились. Это имя ни о чем ей не говорило, но то, что Томми не погнушался сыграть с этим человеком в шахматы, само по себе значило, что тот отнюдь не из простого народа.
— И королева согласна, чтобы статьи писал именно он? — спросила Мэрион. В конце концов, что этот Морра знает о Лилибет? — Я воспитывала принцессу Елизавету долгих шестнадцать лет. Лучше меня ее не знает никто!
Она думала, что эти слова оскорбят Томми, но он только многозначительно кивнул.
— Вот именно. Поэтому вам надо поговорить с Моррой, рассказать ему все, что вы знаете. Из этих сведений он и составит статью.
Глава шестьдесят третья
— Доброе утро, мисс Кроуфорд, — с улыбкой поприветствовал ее служащий полиции Букингемского дворца. — Давненько мы вас не видали!
Мэрион расправила плечи.
— Теперь я — миссис Бутлей, констебль Дженкинс. К вашему сведению, я во дворце больше не работаю.
Он смерил ее многозначительным взглядом.
— Для меня вы навсегда останетесь мисс Кроуфорд. А распрощаться с дворцом невозможно. Это вы и сами знаете.
До чего же странно было вновь вернуться в эти просторные красные коридоры, в комнаты, украшенные позолоченной лепниной… Впрочем, пускай истинные масштабы дворца и стерлись из ее памяти, людей, служивших здесь, она не забыла. А они, если судить по констеблю Дженкинсу, не забыли ее.
Горничные учтиво закивали и заулыбались при виде Мэрион, как и лакеи. Вдалеке показались знакомые фигуры. Среди них был и мистер Линнет, который каждый день приходил во дворец, чтобы наполнить королевские вазы цветами. Завернув за угол, она заметила человека, в чьи обязанности входило ежедневно заводить сотни дворцовых часов — лицо его она помнила отчетливо, а вот имени, увы, не знала вовсе. И наверняка в эту самую минуту по одному из дворцовых коридоров спешил по своим делам королевский крысолов.
Пока Мэрион шла следом за королевским пажом, ее ни на миг не отпускала щемящая ностальгия. Как-никак, она прожила здесь целых тринадцать лет! Каждый уголок был ей знаком и пробуждал в памяти свои воспоминания. В ушах так и стояли радостные крики маленьких принцесс, беззаботно бегавших по коридорам мимо премьер-министров и принцев, пришедших с визитом. Зачастую Мэрион вовсю участвовала в этих веселых играх. Прав был полицейский: распрощаться с дворцом и впрямь невозможно.
Она подождала, пока паж сообщит королеве о ее визите.
— Миссис Мэрион Бутлей, ваше величество, — объявил тот.
Вопреки своему обыкновению, королева сидела не за столом, а на обитом ситцем диванчике, у камина, в котором вовсю бушевал огонь. На ней было элегантное платье ее любимого лавандового оттенка, а на шее поблескивали жемчужные нити. На маленьком, отполированном до блеска столике рядом с диваном лежала почти опустевшая коробка шоколадных конфет.
Королева со вздохом отложила номер «Таймс», который просматривала.
— Ну и новости, Кроуфи! Одна хуже другой! Стараниями Криппса[96] фунт обвалился, так что теперь рационирование станет еще суровее! А этот злодей Мао Цзэдун чего стоит? Представьте себе, он объявил Китай коммунистической республикой!
— Да, мэм, я об этом слышала, — отозвалась Мэрион.
Она и сама внимательно читала прессу — это был один из немногих способов скоротать безрадостные дни.
Королева одарила ее улыбкой и похлопала по свободному местечку на диване.
— Ну что же вы, Кроуфи, присядьте со мной! Давайте на время забудем о несчастном мире со всеми его тяготами!
От этого теплого приветствия у Мэрион чуть ноги не подкосились. Она сразу узнала любимый тактический прием королевы, а на память тут же пришло множество подобных разговоров. Сердце встревоженно заколотилось в груди. Она горько жалела о том, что супруг не может вместо нее приблизиться к этой женщине, сидящей на диванчике, и поговорить с ней.
Стоило двери их домика захлопнуться за Ласеллсом, как все беспокойство, злость и отчаяние Джорджа точно рукой сняло. Он подслушал весь разговор супруги с Томми и, придя в дикую ярость, заявил, что писать о принцессе Елизавете должна сама Мэрион и никто больше. Что она обязана пойти к королеве и получить от нее лично разрешение, ранее данное Дермоту Морре. По мнению Джорджа, Дермота выбрали вовсе не потому, чт