— Ну что скажешь Виктор? Пошла учёба в прок? — и вновь я стою перед адмиралом, хотя в этот раз всё куда как спокойнее и дружелюбнее происходит. Адмирал улыбается и явно рад меня видеть.
— Так точно! Спасибо за науку тащ адмирал! — вполне искренне поблагодарил я. Было время остыть и осознать правоту начальства.
— Вот то-то же! А то вздумал обижаться! Ладно, проехали как говориться. Готов снова принять свой дивизион? — адмирал тоже слово держит и это радует, продолжать службу в новом месте мне не хочется, всё же и «Шторм», и все мои друзья как раз в дивизионе тральщиков.
— Так точно тащ адмирал! Готов! — я и правда по мужикам соскучился и рвусь в море.
— Отлично. Работы предстоит много! Союзники возобновили проводки конвоев. Двадцатого декабря из Ливерпуля вышел конвой JW-55B в составе пятнадцати транспортов, эскорт десять миноносцев. Задача твоего дивизиона встретить конвой у берегов Норвегии и оказать помощь союзникам. Помимо вас в дальнем прикрытии будут действовать три крейсера и восемь миноносцев англичан, которые сейчас завершают проводку конвоя RA-55A и который через два дня должен прибыть в Мурманск. Задание твой штаб уже получил, включайся в работу и за дело, выйти в море вы должны завтра! Удачи Виктор!
Штаб встретил меня настороженно. Помнят работники карандаша и линейки моё прощание перед отбытием на учёбу. На манеже всё те же, тут народу на ещё один экипаж для корабля наберётся. Шаповалов наигранно обрадовался моему возвращению, сделав вид, что с удовольствием передаёт мне дела. Я уже успел навести справки у Иваныча перед тем как пойти в штаб и знал, что буквально всем он растрендел, что его назначение на моё место только вопрос времени. За три месяца, что меня не было, Шаповалов успел до предела закрутить гайки всем командирам кораблей, но при этом ни разу не вышел в море с дивизионом, предпочитая рулить кораблями с берега. Сейчас же мой начальник штаба делал радостный вид, и как будто забыл, как я его чихвостил в сентябре, передавая бразды правления.
— К выходу всё готово? — поинтересовался я главным, разглядывая кипу бумаги, которую по старой привычке положили передо мной на стол начальник штаба.
— Всё готово, тут сводки, погода, приказы, ордер, загрузка продовольствием, водой, топливом… — зачастил штабист, но я его перебил. Теперь меня так просо в угол не загонишь этими бумагами.
— Устный доклад по всем пунктам, и подробно по каждой позиции доложите через пол часа в присутствие всех командиров корабле. На это же время назначаю расширенное совещание. Времени мало, поэтому вы пойдёте в этот выход со мной. Подготовьте всё необходимое и прошу вас докладывать и о любых изменениях вовремя! Хочу отметить так же, что штат штаба сильно раздут. Всех лишних на корабли! Вот эти три матроса что тут делают? — я ткнул пальцем в троих писарей, которые напряженно слушали мой монолог — я так понимаю это три писаря? Оставить одного, остальных в палубные команды кораблей где не комплект! И по остальным тоже самое, решайте пока сами кого и куда, но если мне не понравится, я распределю сам! Выполняйте!
— Но… — начал краснеть Шаповалов.
— Отставить! Устав забыли?! — сощурив глаза уставился я на своего зама. Ну давай, повыпендривайся, дай мне повод…
— Так точно! Есть выполнять! — подвёл меня начштаба, по стойке смирно отрапортовав о готовности выполнять моё распоряжение. Жаль, но я думаю случай ещё подвернётся разобраться с недругом, как это сделать я за три месяца кучу советов от своих однокашников выслушал и несколько были вполне себе оригинальные и на мой взгляд рабочие.
В этот раз я снова иду на сторожевике Изотова. Был соблазн выйти в море на «Шторме», но эту честь я уступил Шаповалову, да простит меня Иваныч и все мужики. По прогнозу всё время плавания и выполнения боевой задачи ожидается сильный шторм, а бывший китобоец, который и на слабой то волне качает не слабо, как раз то место, где мой начштаба может подумать о своём недостойном поведении и осознать всю тяжесть работы в зимнем северном море. Надеюсь после него не придётся отмывать мостик и палубу. Это же он почти полгода только на моей памяти берег топчет, пора и на палубе постоять.
Для обеспечения нашей работы с нами идут и три тральщика, бывших морских траулера. Почти такие же как были в моём старом дивизионе, они приспособлены для работы в бурном море и будут выводить дивизион из порта и гавани, ну а дальше мы сами. В первый раз наш дивизион идёт к берегам Норвегии, надеюсь всё обойдётся, прикрытие у каравана мощное, а немцы уже не те, что были в начале войны, да и не помню я, чтобы после разгрома конвоя PQ-17, фрицы чего-то смогли добиться в Арктике. Я снова в море и скорее всего новый, сорок четвертый год, встречу в рубке боевого корабля.
Глава 9
Наш дивизион выходит в море, впереди идут три тральщика расчищая нам фарватер. Они идут уступом, распустив свои змейковые тралы. В этот момент низко над поверхностью моря с востока на запад пролетел вражеский самолет-разведчик. Обычное дело, но налёта авиации я сейчас не ожидаю, слишком погода «свежая». Вдруг тральщик, шедший в строю уступа третьим, резко пошел влево и передал по УКВ, что видит с левого борта след торпеды вражеской подлодки. В ответ на это сообщение я даю команду атакованному тральщику срочно выбрать трал и увеличить ход, а два передовых сторожевика уходят в атаку на вражескую подлодку глубинными бомбами, два оставшихся тральщика как ни в чем не бывало продолжают боевое траление. Незамедлительно послышались глухие разрывы глубинных бомб, сбрасываемых охотниками. Они кружат на месте, засыпая море взрывчаткой, по очереди бомбя предполагаемое место нахождение врага. Через пятнадцать минут атака закончена и сторожевики замирают, слушая море и пытаясь понять, что же случилось с вражеской субмариной. Ни пузырей воздуха, ни масленых пятен на поверхности моря не видно.
— Померещилось ему что ли? — спрашивает меня Игорь. Мы вместе с ним стоим в рубке прильнув к биноклям и всматриваемся в то место, которое только что перепахали бомбами — мой акустик ни звук лодки, ни звука торпеды не слышал. Откуда тут лодка, почти рядом с базой, тут каждый день охотники патрулируют, сюда только самоубийца сунется.
— Может и так, но всё равно, он всё правильно сделал — вступаюсь я за капитана тральщика — а сунутся могли, наши же как-то к Тирпецу сунулись.
— Так-то наши… — как прописную истину выдает мне Игорёк, явно намекая, что у наших-то подводников чувство самосохранения отсутствует как класс. Зря он так, чего уж там душой то кривить, немецкие моряки смелые и отчаянные парни — элита флота.
— Передай команду, нашим охотникам, после прохода дивизион дежурить ещё десять минут и догонять колонну — командую я — на базу радиограмму о встрече с подводной лодкой противника, пусть перешерстят тут всё, а у нас времени нет.
— Есть! — Игорь передаёт моё распоряжение дальше, а я продолжаю осматривать море по старой привычке.
Шторм на море, погода такая, что в мирное время мы бы без всяких вопросов уже повернули бы в ближайшую гавань, чтобы не рисковать, однако время поджимает и поэтому мы продолжаем свой путь. «Такома» скрепит как старая телега, к этому невозможно привыкнуть. Механики то и дело проверяют герметичность и целостность швов соединения секций корпуса, обследуют трюмы на наличие протечек. Во втором дивизионе нашей бригады примерно в такую погоду один из сторожевиков получил критические повреждения, сварной шов треснул и корабль едва смог вернуться на базу приняв на борт воды почти в треть от своего водоизмещения. Вроде и усиливали соединения на судоремонтном заводе, однако эти кораблики строили тяп-ляп и быстро, по нормам гражданского судостроения, и потому за ними глаз да глаз нужен.
Строй растянулся, я вижу только второй в строю сторожевик, и то он едва угадывается за завесой снега, который ветер с силой бросает о надстройки передовой «Такомы», однако, как передают сигнальщики, каждый последующий корабль пока визуально наблюдает идущего за ним собрата, а значит пока всё хорошо. В нашем строю больше всех достается конечно же «Шторму», сейчас флагман дивизиона идёт замыкающим, и волны периодически почти полностью заливают бывший буксир, однако он каждый раз как пенопластовый поплавок выныривает из пучины и продолжает свой путь. Интересно, как там себя мой начштаба чувствует? Наверно проникся уже прелестями морской службы до самых печёнок.
— От конвоя нет сообщений? — Игорь только что вернулся из радиорубки и несёт мне какую-то бумагу.
— От конвоя нет, у них радиомолчание. А вот с крейсера охранения союзников пришло сообщение, что час назад в полночь немецкие корабли нарушили режим радиомолчания, доложив командованию, что из-за тяжёлых погодных условий боевые действия эскадренных миноносцев практически невозможны. В ответ получено разрешение вести боевую операцию силами одного линкора. Это «Шарнхорст» и он в море. Крейсера и линкор союзников вышли на перехват, предлагают присоединится кораблям нашего дивизиона.
— Они что, с дуба рухнули? — у меня отвисла челюсть от предложения английского адмирала — у нас не то что артиллерии нет, которая способна «Шарнхорст» хотя бы поцарапать, но и торпедных аппаратов! Чего мы там делать будем?! Радиограмму на базу, срочно, доложить о переданной англичанами информации и о поступившем предложении! Пусть начальство решает, стоит ли нам лезть в песочницу к большим мальчикам.
Прошло всего полчаса, как штаб Северного флота передал нам распоряжение, присоединится к кораблям союзников и оказать возможную помощь. На время операции мы должны поступить в распоряжение адмирала Брюса Фрэзера, который держал свой флаг на линкоре «Дюк оф Йорк». Прочитав радиограмму, я сплюнул, не скрывая досады. Ну вот зачем?! У союзников и так хватает средств отогнать немца, чего мы там под ногами будем путаться?! Ладно, хер с ним. Пойдём подержимся за штанину большого брата, пока он с этим верзилой разбираться будет. Поучаствуем в массовке…