— Желаю тебе получить много радостных услуг от нее, — проговорил я.
— Так и будет, — ответил он, — если она хочет жить.
Девушка задрожала, и за столом все громко рассмеялись.
— Как ты назовешь ее? — поинтересовался я.
— Ширли, — ответил он. — Это прекрасное имя.
— Имя земной девушки! — засмеялся со значением Глико.
— Ты — Ширли, — обратился Амилиан к рабыне.
— Да, господин, — сказала она. — Я — Ширли.
Она дрожала, с беспомощно связанными за спиной руками. Ей было дано имя земной девушки. Тогда она поняла, каким прекрасным и полным будет ее рабство в доме Амилиана. Это будет рабство, по крайней мере, аналогичное тому, в котором содержится земная девушка в горианском доме. Неудивительно, что, услышав свое новое имя, она задрожала от ужаса.
— Ой! — вскрикнула Лола, вздрагивая. Каллиодорос связал ее запястья у нее за спиной. Он повернул ее, чтобы взглянуть ей в лицо.
— Ты возражаешь, леди Лола из Порт-Коса? — спросил он.
— Я не леди Лола из Порт-Коса, — сказала она, — я всего лишь твоя скромная рабыня.
— Не забывай об этом, — сказал он, поднимая пальцами ее подбородок и нежно целуя ее в губы.
— Да, господин, — шепнула она.
Последние музыканты теперь вышли из дома. Я считал, что они были великолепны. Немного позже, в течение нескольких дней, я пошлю им чаевые в таверну Тасдрона.
Я бросил взгляд на маленькую темноволосую рабыню, Я полагал, что следующие несколько дней буду проводить дома. Она, наблюдая за Каллиодоросом и Лолой, не заметила, что я взглянул на нее. Я думал, это было к лучшему. Такой пыл и желание, которые, вероятно, проявились бы даже в случайно брошенном взгляде, могли бы напугать ее. Очаровательная маленькая рабыня в ошейнике достаточно скоро узнает, что значит на Горе быть рабыней своего господина.
Я увидел, что Каллимах теперь снял с Пегги путы, при помощи которых он с такой радостью заявил власть над ней. Он показал, что она его собственность, которую он может превратить в беспомощное существо. Она стояла на коленях перед ним, целуя его ногу и плача.
— У тебя есть другие связывающие путы? — застенчиво спросил он. — Что-нибудь, в чем забрать ее домой?
— Случайно есть, — сказал я, ухмыляясь, и кинул ему такой ремень.
Я принес за стол три таких ремня, по одному на каждую девушку, которые должны были стать подарками. В мгновение Пегги была на ногах, ее голова откинулась. Она сморщилась и затем засмеялась от радости. Ее запястья были туго связаны. Теперь она знала, что ее жизнь с Каллимахом не будет простой, но она и не хотела иного. Она не хотела слабого мужчину. Она хотела мужчину достаточно сильного, чтобы выявить в ней женщину, господствовать и управлять ею. Каллимах, горианский господин, как она сейчас поняла, будет поступать так; она сейчас осознала, что он не пойдет на сделку с ней; она будет содержаться в полном рабстве, в строжайшей дисциплине, в полном владении и под бескомпромиссным господством; она будет хорошо служить ему; она испытывала радость.
— Пожалуйста, господин, — молила Флоренс, — свяжи меня хоть как-нибудь.
— Очень хорошо, — милостиво сказал Майлз из Вонда.
Пегги, со связанными за спиной руками, встала на колени перед Тасдроном. Он отдал ее Каллимаху. Она поцеловала его ногу в благодарность за это.
— Спасибо тебе, господин, — заплакала она, — спасибо тебе!
— Спасибо, господин, — негромко сказала Флоренс Майлзу из Вонда. Он только что застегнул на ней браслеты рабыни. Она теперь тоже была связана своим господином. Его власть над ней теперь, к ее радости, была засвидетельствована. Она потянулась, закрыв глаза, чтобы поцеловать его, но он схватил края туники рабыни, левый край — в правом кулаке, а правый край — в левом.
— Господин? — спросила она, открывая глаза.
— Разве ты не рабыня? — произнес Майлз из Вонда.
— Да, господин, — ответила она.
Рассмеявшись, Майлз из Вонда дернул тунику в разные стороны и сорвал вниз до ее очаровательных крутых бедер. Верхняя часть туники повисла на ремне, который еще был на месте.
— Да, господин! — сказала она. — Веди меня обнаженной по улицам как твою рабыню, Я люблю тебя!
Майлз из Вонда подобрал лиру, на которой Флоренс играла, развлекая нас. При помощи ремня он надел маленький, очаровательный, изогнутый струнный инструмент на ее тело, перекинув ремень через ее правое плечо, так что лира оказалась над ее левым бедром. Изысканность инструмента, предполагавшая утонченность, аристократичность и культуру, хорошо контрастировала с откровенной соблазнительной наготой рабыни, с обрывками ее туники и ее беспомощными, закованными в сталь запястьями.
— Я люблю тебя, господин! — воскликнула она.
Она прижала свое тело к нему, и он обнял ее с силой и чувством собственника и поцеловал как желанную и принадлежащую ему рабыню. Я мало сомневался, что, когда он прибудет домой, он станет играть ее телом, превращая его в инструмент наслаждения. Он при помощи своего мастерства извлечет из нее рапсодии криков, стонов, слов и признаний, музыку, предназначенную для ушей побеждающего господина и восхитительной отдающейся рабыни, женщины, которая находит самую славную победу только в своем самом полном и опустошительном поражении.
— Я люблю тебя, господин! — плакала она. — Я люблю тебя!
Тасдрон, щелчком пальцев приказывая Пегги подняться на ноги, снял свой ошейник с ее горла, и она побежала, чтобы встать, опустив голову, почтительная и связанная, рядом с Каллимахом. Я бросил ключи от ошейника Ширли Амилиану, и он снял его с нее. Я сам снял стальной ошейник с горла Лолы.
— Спасибо тебе, что отдал меня Каллиодоросу, — сказала она.
— Хорошо служи ему, — ответил я.
— Я буду. Я буду! — воскликнула она.
Девушки-рабыни, конечно, могут называть имя своих хозяев другим, например, в таком речевом обороте, как этот: «Я девушка Каллиодороса из Порт-Коса» или «Я происхожу из дома Каллиодороса». И только редко, в обращении к самому хозяину, им разрешается использовать его имя. К нему обычно обращаются просто: «господин» или «мой господин».
— Я хочу сделать объявление, для которого ждал подходящего момента, — сказал Тасдрон.
Мы посмотрели на него. Рабыни встали на колени. Говорил свободный мужчина.
— Скоро организуются силы Лиги Воска, — заявил Тасдрон. — Имею честь и удовольствие сообщить вам, что один из нас уже согласился стать командующим этими силами. Это, конечно, Каллимах из Порт-Коса!
— Поздравляю! — крикнул я Каллимаху, пожимая его руку.
Раздались горианские аплодисменты.
— Назначение было сделано раньше, сегодня утром, на секретной сессии Верховного Совета Лиги Воска, — продолжал Тасдрон, — независимого органа Лиги, составленного из представителей всех входящих в Лигу городов. — Тасдрон улыбнулся мне. — Это время и место кажутся подходящими для того, чтобы сделать первое публичное объявление об этом назначении.
— Спасибо, Тасдрон, — сказал я.
Он оказал честь моему дому. Пегги смотрела на Каллимаха, стоя на коленях, со связанными сзади руками. Ее глаза сияли. Как она была горда своим господином!
— А как насчет Порт-Коса? — спросил Каллиодорос. — Ты не собираешься вернуться в Порт-Кос, чтобы заменить Каллистена и стать Главным капитаном?
— Этот пост — твой, мой друг Каллиодорос, — ответил Глико.
— Благодарю! — проговорил Каллиодорос.
Мы поаплодировали ему, поздравляя его и выражая наше одобрение мудрости назначения. Стоя на коленях, с туго связанными за спиной руками, Лола страстно прижалась губами к его ноге и посмотрела на него. Ее глаза светились. Она тоже была очень горда своим господином! Тасдрон полез в свой мешочек.
— Я уверен, вы узнаете это, — сказал он, держа в руках два кусочка камня.
— Топаз! — воскликнул Амилиан.
— Топаз, — подхватил Каллиодорос.
— Но вы не знаете, — сказал Тасдрон, — что давно, около века назад, этот камень, тогда целый, был Домашним камнем Виктории.
Мы были поражены. В комнате наступила тишина.
— Около ста лет назад, — рассказал Тасдрон, — он был увезен пиратами и сломан. С тех пор у Виктории не было Домашнего камня. То, что когда-то было нашим Домашним камнем, тогда служило символом залога среди разбойников на реке. Через несколько дней мы, члены совета Виктории, спустимся вниз по реке. Там, на берегу реки Воск, мы выберем простой камень, не отличимый от других. Тогда он и будет новым Домашним камнем Виктории.
В моих глазах стояли слезы.
— А что с топазом? — спросил Амилиан.
— Он был сломан, — ответил Тасдрон. — Он не может больше служить Домашним камнем.
— Почему ты принес его сюда? — спросил Каллиодорос.
— База Ара и Порт-Кос, — заговорил Тасдрон, — могущественные силы на реке. Я принес его сюда, потому что я могу отдать одну половину тебе, Амилиан, и одну половину тебе, Каллиодорос. Что бы ни случилось дальше, что бы ни было, не забывайте, что вы когда-то сражались вместе и были товарищами.
Затем Тасдрон отдал одну половину топаза Амилиану, а другую половину — Каллиодоросу.
— Благодарю, — сказал Амилиан.
— Благодарю, — повторил за ним Каллиодорос.
Затем Амилиан посмотрел на Каллиодороса.
— Давай никогда не забывать о топазе, — проговорил он.
— Мы не забудем, — ответил Каллиодорос.
Потом мы пошли к двери, и после обмена любезностями наши гости один за другим начали покидать дом. Майлз из Вонда ушел первым, по пятам за ним следовала пышногрудая рыжеволосая красавица Флоренс, когда-то тоже из Вонда. На улице он приказал ей следовать перед ним. Она выполнила приказ, хорошо видная в обрывках туники, с изысканной лирой, висящей на левом боку. Ее запястья были застегнуты за спиной с горианской надежностью стальными наручниками ее хозяина. Она шла перед ним, счастливая, красивая, любимая, демонстрируемая рабыня. Амилиан ушел с Ширли, следующей за ним по пятам. За ними Глико и Каллиодорос покинули дом, сопровождаемые Лолой.
Тасдрон и Каллимах задержались у двери.