Однако вернемся к подготовке и началу наступления наших войск в январе 1944 года.
Под покровом ночи с 14 на 15 января огневые подразделения заняли позиции слева от Московского шоссе (километров на пять южнее Ленинграда). 15 января, в 9 часов 20 минут, началась мощная артиллерийская подготовка. И как было не раз прежде, первыми обрушили залпы на голову врага гвардейские минометы. К ним присоединилась остальная артиллерия. С наблюдательного пункта было хорошо видно, как справа и слева от позиций дивизиона прокатилась волна вспышек-выстрелов. Со стороны Ленинграда глухо и мощно били орудия морской артиллерии. Все слилось в единый, непрерывно усиливающийся могучий гул выстрелов и разрывов. Завершилась артиллерийская подготовка также мощным ударом гвардейских минометных частей.
Более полутора часов наша артиллерия крушила немецкую оборону, перепахивала траншеи, разрушала доты и дзоты. Куски разорванной проволоки, глыбы железобетона взлетали к небу, взрывались минные поля.
Огонь наших подразделений точно накрыл опорные пункты и дзоты, на местах которых теперь дымились воронки да виднелись остатки вооружения и обломки деревянных конструкций.
Позже, прибыв с донесением в штаб полка, я встретился с первым помощником начальника штаба капитаном Н. П. Сутулой. На его традиционный вопрос: «Как идут дела у вас?» — я доложил: «Дела идут хорошо. Фашисты драпают. Но вот боеприпасов у нас маловато».
— Командир об этом знает, и мы, со своей стороны, принимаем все меры для своевременного обеспечения дивизионов снарядами, — сказал Николай Павлович. — А, кстати, знаешь ли ты, сколько вообще было выпущено снарядов нашей армией в период артподготовки?
— Откуда же мне знать!
— Представь себе, артиллерия только одной сорок второй армии израсходовала около двухсот двадцати тысяч снарядов!
Но это было позже. А сейчас, после завершения артподготовки, все находившиеся на наблюдательном пункте прильнули к биноклям. Я занял место у стереотрубы и отчетливо видел, как под прикрытием огня артиллерии передовые подразделения 64-й гвардейской стрелковой дивизии генерала И. Д. Романцова ворвались в первую траншею и стали проникать в глубь вражеской обороны. Однако противник, опираясь на сохранившиеся в глубине и на флангах наступающих войск опорные пункты и бросаясь в яростные контратаки, пытался сдержать натиск гвардейцев. Особенно упорное сопротивление он оказал в районе мощного узла обороны — деревни Финское Койворово.
Для поражения обороняющегося противника в этом опорном пункте по решению командования привлекалось несколько гвардейских минометных частей. В связи с этим во второй половине дня дивизиону была поставлена задача сменить огневые позиции и подготовить огонь по Финскому Койворову. По заданию командира дивизиона я в этот момент находился на огневой позиции.
С получением приказа огневые взводы под руководством старшего лейтенанта И. И. Сергеева быстро вышли в назначенный район и начали развертываться в боевой порядок.
И тут со стороны Красного Села и Вороньей горы противник открыл ураганный огонь по нашим позициям. Дело в том, что наше командование, стремясь возможно эффективнее использовать удары гвардейских минометов прежде всего по резервам, вынуждено было приблизить их боевые порядки к переднему краю, иногда в районы, расположенные на открытой местности и хорошо просматриваемые с господствующих высот, которые еще находились в руках врага. Так было и в нашем случае. Противник нас прекрасно видел, отлично понимал, какую опасность представляют для него грозные «катюши», и поэтому использовал все имеющиеся средства для борьбы с ними.
Невзирая на все усиливающийся артиллерийский огонь, боевые машины гвардейцев продолжали выходить на позиции. По всему чувствовалось нарастание накала боя: перед огневыми позициями минометчиков с ходу развернулись батареи дивизионной артиллерии, по дороге на Красное Село прошли танки, усилила огонь наша дальнобойная артиллерия, начали выдвижение вперед резервы и вторые эшелоны соединений и частей 30-го гвардейского стрелкового корпуса.
С командного пункта на огневую позицию поступила команда: «По пехоте гранатой, взрыватель осколочный, буссоль… Готовность доложить!» Личный состав расчетов бросился по своим местам и стал приводить машины в боевое положение.
В сложившейся обстановке привести к бою боевые машины оказалось не простым делом. Даже процесс заряжания машин был крайне трудным. Под артиллерийским огнем личному составу расчетов приходилось подносить к машинам на расстояние 50–70 м тяжелые снаряды, каждый из которых весил более 42 кг. Чтобы ускорить дело, в работу включились механики-водители боевых машин, водители транспортных машин, артмастера и вообще все, кто оказался под рукой.
В этом бою мое внимание привлек высокий, богатырского сложения механик-водитель старшина А. И. Портнов. Взвалив на каждое плечо по снаряду, он ускоренным шагом пересекал позицию и быстро доставлял свою ношу к боевым машинам, а затем бегом возвращался к ящикам с боеприпасами. И так повторялось несколько раз!
Тем временем интенсивность огня противника усилилась: десятки снарядов рвались непосредственно на позициях и вблизи от них, со свистом проносились осколки, срезая на своем пути и без того редкие израненные деревья. Всю позицию заволокло дымом, воздух наполнился гарью и специфическим запахом тола. Осколками снарядов и взрывными волнами была повреждена боевая машина, которой командовал младший сержант А. Г. Лекомцев. Командир и несколько номеров были контужены, а рядовой И. Ф. Емельянов тяжело ранен в голову. Однако никто не оставил своего поста. Все, кто мог, вместе с командиром расчета пытались устранить повреждения и восстановить вышедшие из строя агрегаты и узлы.
На помощь расчету немедленно устремились техник-лейтенант В. М. Иванов и артиллерийский мастер старший сержант С. Д. Скотников.
— Всем отойти от машины! — скомандовал техник-лейтенант. — Скотников! Отключи питание.
Отдав необходимые распоряжения, сам Василий Михайлович забрался на направляющие машины и, не обращая внимания на грозящую опасность (ведь на направляющих находились снаряды, которые могли от прямого попадания в любую минуту взорваться), искусно орудуя инструментом, устранил обнаруженные повреждения. Через несколько минут установка была готова к стрельбе.
В результате взрыва опрокинулась и загорелась другая боевая машина. Много мужества и самоотверженности пришлось проявить ее расчету, чтобы ликвидировать возникшую опасность. Особенно отличился старший сержант А. Ф. Борисов. Несмотря на полученные ожоги и непрекращающийся обстрел, он ловко подогнал машину-тягач к лежащей на боку установке и с помощью троса и крюка поставил ее «на ноги».
А с командного пункта все настойчивее раздавалось:
— Ускорить готовность!.. Доложить о готовности!
Наконец грянул залп! Самым примечательным было то, что в нем благодаря мужеству личного состава смогла участвовать большая часть боевых машин подразделения.
Задача была выполнена своевременно. Наступили сумерки, и противник, отчаявшись сломить волю гвардейцев, почти прекратил обстрел огневой позиции, только отдельные разрывы напоминали о том, что происходило здесь несколько минут тому назад.
Затихли выстрелы и с нашей стороны. Наступило, как обычно бывает после напряженного дневного боя, временное затишье. Последовала команда на перемещение боевых порядков в другой район. Надо было готовиться к решению новых боевых задач.
Так закончился первый день боевых действии гвардейцев-минометчиков на Пулковских высотах, день, вселивший в наши сердца большие надежды. Каждый солдат и офицер чувствовал, что еще немного усилий, еще несколько ударов по врагу — и тот будет окончательно отброшен от Ленинграда.
Первые дни наступательных боевых действий ознаменовались массовым героизмом воинов всех родов войск. Именно в эти дни в нашем дивизионе появились первые кавалеры ордена Славы. Одним из них был комсорг дивизиона сержант И. В. Герасимов. 15 января, находясь в составе разведки, он проник в тыл отходящих подразделений противника с целью захвата «языка». В завязавшейся ожесточенной схватке Герасимов лично уничтожил нескольких солдат и, несмотря на полученное ранение, взял в плен двух гитлеровцев. Доставленные в штаб пленные дали ценные для нашего командования сведения.
18 января с новой силой разгорелись бои на подступах к мощному узлу противника в районе Красного Села. Гитлеровцы, стремясь избежать окружения своей петергофско-стрельнинской группировки, начали отводить часть сил на Красное Село для усиления красносельского гарнизона.
Однако полностью осуществить свой замысел врагу не удалось. На пути отходящей группировки противника встали несколько частей 30-го стрелкового корпуса, в том числе и 38-й гвардейский минометный полк.
Непосредственный участник этих событий начальник разведки полка старший лейтенант Ф. А. Голуб позже рассказывал мне, что первыми обнаружили вражеские колонны разведчики нашей части Ф. В. Хрипунов и Ф. И. Иванов и сразу доложили подполковнику Г. И. Алымову. Тотчас им была поставлена задача командирам дивизионов на подготовку огня. Буквально считанные минуты потребовались огневым взводам для нанесения удара. Колонны фашистов были точно накрыты шквальным огнем «катюш». Разгром врага завершили появившиеся со стороны Финского залива девятки Илов, полившие свинцовым дождем метавшихся в панике гитлеровцев.
Когда вместе с наступающими частями мы достигли этого района, то увидели сотни вражеских трупов, десятки уничтоженных машин и бронетранспортеров, а также несколько разбитых орудий.
К утру 19 января воины 63-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием полковника А. Ф. Щеглова (ныне генерал армии), преодолевая сопротивление противника, комбинированным ударом с двух сторон овладели Вороньей горой. Успех боев на Вороньей горе ускорил и взятие Красного Села, которое являлось ключевой позицией в обороне противника.
За Красносельский узел сопротивления вели бои части 64-й гвардейской стрелковой дивизии. К исходу 18 января завязались бои непосредственно за Красное Село, но ураганный огонь из дзотов и дотов сдерживал насту