Командир дивизиона гвардии майор С. А. Ищенко и его заместитель по политической части гвардии майор И. М. Афоничев под непрерывной бомбежкой и обстрелом с самолетов делали все возможное для спасения личного состава и материальной части. Ни один человек не покинул понтонов. Даже раненые откачивали воду, поступавшую через пробоины. Пробитые в понтонах отверстия затыкали пилотками, гимнастерками, шинелями, закрывали своим телом. Матросы буксира сумели завести новый трос. Караван пошел дальше к пункту высадки.
Недалеко от берега понтоны, имевшие по 25–30 осколочных и пулеметных пробоин, наполовину затонули, но все же дивизион сумел высадиться на западный берег, сразу вступил в бой и поддержал своим огнем наступление 191-й стрелковой дивизии.
Ранним утром 25 августа части 86-й стрелковой дивизии генерал-майора С. П. Демидова и 146-й стрелковой дивизии генерал-майора С. И. Карапетяна ворвались на окраину города Тарту. Начались уличные бои.
К 17 часам южная часть города была освобождена от немецко-фашистских захватчиков. Форсировав реку Эма-Йыги, полки дивизий к исходу дня овладели северной частью города.
В итоге напряженных боев во второй половине августа войска 67-й армии 3-го Прибалтийского фронта, поддерживаемые авиацией 14-й воздушной армии, разгромили группировку гитлеровцев на подступах к Тарту и 25 августа при содействии десанта, высадившегося в районе Мехикорма, штурмом овладели городом. Продолжая наступление, войска 67-й армии форсировали реку Эма-Йыги, захватили плацдарм на ее северном берегу и к исходу 26 августа продвинулись на 15–20 км в направлении Выртсьярви. Гитлеровское командование не хотело мириться с обстановкой, сложившейся в районе Тарту. В первых числах сентября противник, сосредоточив на узком участке фронта северо-западнее города крупные силы пехоты, более пяти дивизий, танковую группу «Штрахвиц», 84-ю танковую бригаду «Нидерланды» и другие части, попытался вернуть город Тарту. Большие бои продолжались здесь с переменным успехом и завершились нашей победой…
…7 сентября я был назначен заместителем начальника штаба артиллерии 3-го Прибалтийского фронта. В командование 320-м полком вступил гвардии подполковник В. Е. Зырин. 3 октября 1944 года полк был переподчинен командующему артиллерией 61-й армии и участвовал в боях за взятие города Лигатне. 7 октября того же года он вошел в подчинение командующего артиллерией 1-й ударной армии. Ему выпала честь вместе с воинами Прибалтийских фронтов освобождать столицу Латвийской ССР город Ригу.
После этого полк в составе войск 2-го Прибалтийского фронта, сделав 110-километровый марш, сосредоточился в городе Добеле. С 24 октября 1944 года по 28 марта 1945 года он участвовал в боях по уничтожению окруженной группировки противника в Курляндии. За время боевых действий в годы Великой Отечественной войны полком уничтожено до 5 тысяч солдат и офицеров противника, отбито 118 контратак, подавлено огнем 17 артиллерийских, 64 минометных батареи.
Славный боевой путь на запад прошел 320-й ордена Красного Знамени Красносельский гвардейский минометный полк. Примечательно, что, созданный в осажденном Ленинграде, он закончил войну в Курляндии, где были пленены последние остатки дивизий врага, осаждавших великий город на Неве.
И. Н. Радченко,гвардии полковник в отставкеНА ЗЕМЛЯХ ПРИБАЛТИКИ
В апреле 1944 года приказом Верховного главнокомандующего Вооруженными Силами СССР я был назначен начальником Оперативной группы гвардейских минометных частей вновь созданного 3-го Прибалтийского фронта.
Напутствуя меня, командующий ГМЧ Красной Армии генерал-лейтенант П. А. Дегтярев сказал:
— Фронт выделен из состава войск Ленинградского фронта, фронтовой аппарат создается на базе двадцатой армии непосредственно в боевой обстановке.
Заместителем по строевой части был назначен полковник Ф. Н. Чумаков. Штаб группы, службы тыла и технические подразделения комплектовались из состава бывшего Волховского фронта, возглавил штаб полковник Н. А. Фомин. Под мое непосредственное командование поступали три гвардейские минометные бригады М-31 и пять гвардейских минометных полков М-13.
— Постарайтесь использовать опыт применения реактивного оружия, приобретенный вами на Сталинградском, Южном и четвертом Украинском фронтах, — посоветовал в заключение Петр Алексеевич.
Я встречался с генералом Дегтяревым, будучи еще комиссаром, а потом командиром 4-го гмп под Сталинградом в 1942 году, под Ростовом, а затем в Донбассе и под Мелитополем в 1943 году, когда я был помощником командующего и исполняющим обязанности командующего ГМЧ фронта.
Штаб 3-го Прибалтийского фронта размещался в лесах и маленьких деревушках западнее старинного русского города Порхова. Я представился командующему фронтом генералу армии И. И. Масленникову, членам Военного совета генерал-лейтенанту М. В. Рудакову и генерал-майору Г. М. Яшечкину, а также начальнику штаба генерал-лейтенанту В. Р. Вашкевичу и командующему артиллерией генерал-полковнику С. А. Краснопевцеву.
Командующий фронтом генерал армии Иван Иванович Масленников, невысокого роста, с загорелым и обветренным лицом, спокойный, малоразговорчивый человек, выслушав доклад, пригласил меня сесть и вкратце ознакомил с обстановкой…
3-й Прибалтийский фронт удерживает оборону тремя общевойсковыми армиями на рубеже протяженностью до 200 км, в основном вдоль реки Великой, занимая Стрежневский плацдарм на западном берегу реки южнее города Острова. В составе фронта дополнительно имеется еще одна общевойсковая армия и действует 14-я воздушная армия, а также артиллерийские, танковые и инженерные соединения резерва Ставки Верховного главнокомандования, в том числе гвардейские минометные части. Нам противостоит 16-я немецкая армия, которая все время пытается сбросить в реку Великую советские части и очистить Стрежневский плацдарм.
— Надо готовиться к наступлению, чтобы разгромить псковско-островскую группировку немцев и освободить наши города от гитлеровских захватчиков, — сказал генерал. — Это будет трудная задача. Местность на переднем крае повсюду открытая, хорошо просматривается с господствующих высот; единственная рокадная дорога на виду у немцев, под непрерывным их огнем. Скрытнее перемещение и размещение боевых порядков наших войск крайне затруднительно. Внезапность нашего удара в этих условиях исключена. Вся надежда только на сильное огневое воздействие поддерживающих пехоту танков, артиллерии, ГМЧ, авиации.
Я знаю мощь огня прославленных «катюш», — подытожил свое сообщение командующий, — и возлагаю большие надежды на гвардейские минометные части.
Части ГМЧ 3-го Прибалтийского фронта имели большой опыт боевых действий в лесисто-болотистой местности, участвовали в боях по прорыву блокады Ленинграда, умели хорошо взаимодействовать на поле боя с общевойсковыми, танковыми и механизированными частями и соединениями. Офицеры в совершенстве владели всеми методами ведения залпового огня. Политработникам частей удалось хорошо наладить работу партийных и комсомольских организаций, обеспечить высокий боевой подъем личного состава.
За короткое время я ознакомился с состоянием бригад и полков. Огневая мощь Оперативной группы ГМЧ 3-го Прибалтийского фронта была очень большой. Все гвардейские минометные части одновременным залпом за 8—10 секунд выпускали почти 5 тысяч ракет улучшенной кучности среднего и большого калибра. Они надежно поражали противника на площади около 300 га. Повторный залп полки М-13 могли произвести через 30–40 минут, бригады М-31-12 — через час.
Для успешного использования ГМЧ в предстоящих наступательных операциях надо было ознакомить с боевыми свойствами «катюш» командиров общевойсковых соединений и частей. Я доложил об этом командующему фронтом. Он включил эту тему в программу занятий на десятидневных сборах командиров соединений фронта. Нам отвели один полный день. Сборы проводились на полигоне — точной копии участка предстоящего прорыва обороны противника.
Программой было предусмотрено показать боевые машины и реактивные снаряды, рассказать об их боевых свойствах, а также провести нашими подразделениями боевую стрельбу по целям с уменьшенной в 10 раз плотностью.
На показное занятие я пригласил своего боевого друга — командующего ГМЧ 2-го Прибалтийского фронта генерал-лейтенанта Алексея Ивановича Нестеренко, который помог нам дельными советами в организации и проведении столь ответственного мероприятия.
Для наблюдения за разрывами реактивных снарядов у цели были подготовлены надежные блиндажи, из которых участники сбора наблюдали поражающую эффективность гвардейских «катюш».
Занятие мы провели хорошо, но не обошлось без курьеза.
Я решил до прибытия генерала армии Масленникова пристрелять цель из установок М-31. «Рамы ведь, — думал я, — точно не наведешь». Подал команду «Двенадцать снарядов — огонь!». А вскоре телефонист доложил: «Выстрел». Глянул я на дорогу… и обмер. По ней двигалась колонна легковых автомашин. На передних ехал весь Военный совет фронта во главе с генералом Масленниковым. Дорога вела прямо к цели, а потом круто поворачивала к блиндажам. В ужасе я подал команду «Стой!», но было поздно. Ракеты большой мощности слетали одна за другой с рам и летели через колонну автомашин.
Рванули они дружно в разных местах и именно в тот момент, когда колонна начала поворачивать вправо. Генерал Нестеренко, стоя рядом, невесело сказал мне: — «Задело, наверное. Готовься объяснить как следует».
Тем временем машины одна за другой, преодолев дымно-пыльную завесу от взрывов, подходили к блиндажам, с них сходили генералы и офицеры. Неуверенным шагом я пошел навстречу командующему фронтом, Нестеренко шел рядом со мной. Генерал Масленников, возбужденный столь неожиданным и мощным «приемом», шел, однако, спокойно, по-видимому, исключая всякую случайность и возможность ошибки. Еще издали он спросил меня: «Готовы ли к стрельбе?» И не дожидаясь ответа, сказал: «Давайте будем начинать», — и пошел в блиндаж. У меня полегчало на душе. Проходивший мимо нас командующий 1-й ударной армией, давно знакомый мне генерал-лейтенант Н. Д. Захватаев пошутил: «Слушай, гвардеец, ты нас так заиками можешь сделать».