Дело в том, что до середины 1990-х годов имя генерала Эйтингона было известно лишь узкому кругу профессионалов. В открытой печати оно впервые прозвучало в январе 1989 года в «Литературной газете» (№ 1 от 4 января 1989 г.) в связи с операцией по ликвидации Льва Троцкого. Увидев раскол, внесенный троцкистами в единый антифашистский фронт Испании, Сталин принял решение ликвидировать злейшего врага советского государства. И если бы Эйтингону не удалось выполнить приказ Сталина, то в 1945 году западным союзникам ввиду наступления Красной Армии в Европе много проще было бы заключить новый альянс с Германией и теперь уже вместе обрушиться на Москву. Но их в значительной степени сдерживал от этого шага страх перед симпатией трудящихся мира к советским людям. А был бы жив Троцкий – все могло бы быть иначе. Уже после смерти Сталина злой рок позволил троцкистам Хрущеву и Горбачеву довершить начатое Троцким, в результате чего Союз был расчленен.
В итоге величайшие разведчики и истинные патриоты Судоплатов и Эйтингон, руководители Особой группы при наркоме внутренних дел Берия, сыгравшей ключевую роль в организации закордонной разведки и партизанского движения в годы войны, оказались заложниками политических интриг, прежде всего по причине личной мести Хрущева. К так называемому «делу Берия» они притянуты за уши. В своем письме, направленном в Президиум XXIII съезда КПСС (1966), Судоплатов писал: «Суд и прокурор записали в обв. заключении и суд. приговоре, что „кадры Особ. Группы состояли из особо доверенных и преданных Берия людей“. Нелепость такого голословного утверждения приговора очевидна. В Особ. Группе не было случаев ни перехода на сторону противника, ни сдачи в плен. В приговоре также записано, будто Особ. Группа занималась похищением и уничтожением неугодных Берия людей. Это тоже неверно. Личных заданий Особ. Группа не получала и не выполняла. Отряд Особ. Группы, под командованием полковника Д. Медведева, в 1941 г., в оккупированном немцами районе, похитил их ставленника б. русского князя Львова (сын б. премьер-министра России). На самолете, который мы Медведеву послали, Львов был доставлен в Москву и передан правосудию. В оккупированном немцами гор. Ровно, мы похитили и позже уничтожили генерал-майора немецкой армии Ильгена. Эту операцию провел наш легендарный разведчик Н. И. Кузнецов. Я могу без конца приводить такого рода примеры борьбы Особ. Группы НКВД СССР против врагов партии и советск. государства. Особая Группа при наркоме существовала до осени 1941 года, затем в связи с расширением объема работы, была реорганизована во 2-й Отдел НКВД СССР, а потом, в 1942 году в Четвертое Управление НКВД – НКГБ СССР во главе со мной и моим заместителем Эйтингоном. Партия и Правительство положительно оценило нашу работу. Я и Эйтингон получили ордена Суворова».
В 1975 году в письме на имя Председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова Эйтингон писал: «К Вам обращается бывший работник органов государственной безопасности и бывший член КПСС с 1919 г. Эйтингон Н. И. ‹…› С 1925 г. почти до самого начала Отечественной войны я работал нелегально за рубежом в качестве резидента ИНО и вел разведывательную и активную работу в ряде стран Европы, Дальнего Востока, Ближнего Востока и в Латинской Америке. За это время не было почти ни одной крупной акции чекистских органов за границей, в которой я бы ни принимал того или иного участия, будь то в качестве организатора и исполнителя или консультанта и помощника, в частности, в 1938 г., по указанию Центра я выезжал из Испании, где в то время работал, во Францию, чтобы обеспечить безопасность отъезда в СССР, после блестящего личного выполнения задания тов. Судоплатова П. А.».
Когда в годы разгула демократии в России были широко распахнуты двери архивов, туда в поисках компромата на руководителей советских спецслужб устремились толпы вчерашних «дилетантов» – тем более, что новые российские власти первым делом реабилитировали… Троцкого! Это произошло 21 мая 1992 года по запросу НИЦ «Мемориал» (весной 2013 года эта организация была признана иностранным агентом). Но недаром Феликс Эдмундович Дзержинский в свое время предупреждал: «В будущем историки обратятся к нашим архивам, но материалов, имеющихся в них, конечно, совершенно недостаточно, так как все они сводятся в громадном большинстве к показаниям лиц, привлекавшихся к ответственности, а потому зачастую весьма односторонне освещают как отдельные штрихи деятельности ВЧК – ОГПУ, так и события, относящиеся к истории революции».
Наум Эйтингон, 1923 г
В настоящее время огромную работу по созданию достоверного объективного образа генерала Эйтингона проводит его дочь – Муза Малиновская, которая является душой неформального объединения потомков великих советских разведчиков, особенно после ухода из жизни сына генерала Судоплатова – Анатолия Судоплатова. Это такое же объединение, как, например, Фонд памяти полководцев Победы – может быть, не столь статусное, но не менее дружное. И пока мы есть, мы будем отстаивать светлую память о героях невидимого фронта, вклад которых в Победу до сих пор мало изучен, но от этого не менее значим.
Наум Эйтингон родился 6 декабря 1899 года в городе Шклове Могилевской губернии. Семья была небогатой, но весьма образованной. В числе родственников матери были братья Гранаты, издатели популярной Энциклопедии. А вот что касается пушных королей Эйтингонов, штаб-квартира которых находилась вначале в Москве и Лейпциге, а после 1933 года – в Нью-Йорке, то родство генерала Эйтингона с этим когда-то богатейшим семейством доказать пока никому не удалось, хотя такие попытки активно предпринимаются. Их очевидной целью является выстраивание конспирологической схемы Наум Эйтингон – Макс Эйтингон – Мотти Эйтингон. При этом первый, по задумке конспирологов, был исполнителем «злой воли» НКВД, второй в качестве президента Международной психоаналитической ассоциации и ближайшего сподвижника Зигмунда Фрейда обеспечивал прикрытие тайных операций чекистов за границей, а пушной король Мотти Эйтингон предоставлял необходимое финансирование, получая в награду от Советской власти преференции при закупках ценной пушнины в СССР. Но беда в том, что Наум Эйтингон был почти на 20 лет моложе двух других «фигурантов» и, как утверждают его родственники, никогда о них не слышал. С таким же успехом можно записать в одну организацию всех Ивановых. Конечно, Эйтингоны более редкая фамилия, тем более в масштабах Белоруссии – но даже если у этих семейств когда-нибудь найдутся общие корни, это еще не значит, что они были единомышленниками. Скорее наоборот.
Наум Эйтингон, как и основоположники советской нелегальной разведки Блюмкин и Серебрянский, начинал свою революционную деятельность в рядах левых эсеров. В 1919 году он вступил в РКП(б) и работал в профсоюзных организациях Гомеля, где тогда находился губернский центр. Выделяясь своей образованностью, он был замечен и направлен в аппарат ГубЧК.
Это было время ожесточенной борьбы молодой Советской республики с контрреволюционным подпольем. В селах, окруженных болотами и густыми лесами, искоренить бандитизм достаточно быстро не представлялось возможным. А поскольку бандформирования исповедовали тактику партизанской войны, периодически уходя за кордон в Польшу, то победить их можно было лишь чекистскими методами. Поэтому вполне естественно, что хорошо зарекомендовавшие себя местные чекисты выдвигались на повышение. 20 марта 1921 года губком РКП(б) утвердил Наума Эйтингона членом коллегии ГубЧК. Так в возрасте 21 года он стал вторым по значимости чекистом Гомельской губернии.
Деятельность Эйтингона не осталась незамеченной в Центре. Председатель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский, отметив волевые качества молодого чекиста, послал его на борьбу с бандитизмом в Башкирию зампредом Башкирского губотдела ГПУ. В мае 1923 года Эйтингон был вновь вызван в Москву. Он прибыл на Лубянку прямо к «Железному Феликсу» и получил новое назначение – в соседний кабинет.
Одновременно Эйтингон приступил к учебе на Восточном отделении Военной академии имени М. В. Фрунзе, который он окончил в середине 1925 года. В годы хрущевских гонений, находясь во Владимирском централе, он напишет: «В 1925 г., перед отъездом на работу в Китай (это был мой первый выезд за кордон), я вместе с бывшим в то время начальником ИНО ОГПУ тов. Трилиссером был на приеме у тов. Дзержинского. После короткого объяснения обстановки в Китае и указаний, на что следует обратить особое внимание, он сказал: „Делайте все, что полезно революции“. И я следовал всю жизнь этому напутствию и делал всегда то, что считал полезным и нужным советской власти и партии…»
После того, как весной 1929 года китайская полиция разгромила советское консульство в Харбине, где Эйтингон действовал под прикрытием должности вице-консула, он был отозван в Центр и вскоре оказался на турецких берегах в качестве резидента ОГПУ вместо бежавшего во Францию Георгия Агабекова, из-за предательства которого разведывательные сети, особенно в Греции, были практически уничтожены. Восстановлением их под прикрытием должности атташе и занялся Леонид Александрович Наумов – советский разведчик Наум Эйтингон.
Следующая командировка у Эйтингона была в США, куда он выехал вместе с начальником Особой группы Яковом Серебрянским. Группа подчинялась непосредственно Председателю ОГПУ СССР Вячеславу Рудольфовичу Менжинскому и создавалась для глубокого внедрения на объекты военно-стратегического характера на случай войны – которая после прихода Гитлера к власти стала неизбежностью.
С 1933 по 1935 годы, Эйтингон возглавляет 1-е отделение ИНО ОГПУ – нелегальную разведку. По мнению Музы Малиновской, ее отец, к тому времени немало поездивший по свету, хорошо чувствовал, насколько человек может вписаться в ту или иную среду. Здесь он редко ошибался и мог дать разведчику-нелегалу немало ценных советов, которые нередко спасали тому жизнь.
В 1936 году Эйтингон под именем Леона Котова прибывает в Испанию в качестве заместителя резидента НКВД СССР по партизанским операциям, включая диверсии на железных дорогах. Здесь он подружился с Эрнестом Хемингуэем. В своих мемуарах Павел Анатольевич Судоплатов отмечает, что Эйтингону удалось склонить к сотрудничеству одного из лидеров фалангистов Фердинандо де Куэста. С его помощью через разведчика-нелегала Иосифа Григулевича удалось выйти на ряд чиновников в окружении Франко и принудить их к сотрудничеству с советской разведкой. Именно Котов-Эйтингон по решению республиканского правительства вывез на военно-морскую базу в Одессе весь золотой запас Испании. За эту операцию он получил орден Красного Знамени.