Тимка молча допил коктейль, поднялся с дивана и, не попрощавшись, вышел из бара.
Старший из боссов продолжал улыбаться.
— Ну что ж, все вышло, как я и предполагал, — подытожил он, обращаясь к оставшимся. — Наш идиотик перешел на их сторону и теперь запросто, без своего ведома, приведет нас куда надо. И в центр управления всей этой детской благотворительной ахинеей и, главное, к компьютерным программам этого центра или что там у них такое… Гоша и Виталий — ваше дело организовать за ним хвост и постоянно докладывать по телефону, который я вам сейчас назову. Да не вздумайте использовать своих торчков. Для этого дела мне нужны абсолютно вменяемые люди. Осечек быть не должно.
— Послушай, Александр, но откуда ты знал?.. — заинтересовался младший босс.
— Константин, у тебя было трудное застойное детство золотого мальчика из семьи номенклатурщиков, — печально и назидательно, пряча улыбку, сказал Александр. — И потому ты хронически недооцениваешь людей. Люди — лучше, чем ты о них думаешь. Опираться на человеческие пороки — корысть, страх и так далее, — это низший уровень управления людской биомассой. Высший уровень опирается на достоинства. Если хочешь чего-нибудь достичь, запомни: каждый богатый дегенерат в глубине души мечтает выступить в роли благородного рыцаря. А каждый нищий дегенерат — в роли благородного разбойника (потому что, в отличие от богатого дегенерата, ему сначала нужно раздобыть деньги на проявления этого самого благородства). Думаю, не надо объяснять присутствующим, к какому из упомянутых классов относится наш славный Тимофей…
То есть все будет по-честному: он, движимый лучшими чувствами, переметнулся от нас, злобных и неблагородных, а мы обведем его вокруг пальца и решим тем самым свои задачи…
— Ловко, — согласился Константин.
— Учись ценить хорошее в людях, — вздохнул Александр. — Своего ума нет, так ты бы хоть книжки читал или фильмы смотрел, ей-богу, — «Крестный отец», «Баллада о Робин Гуде», «Достояние республики»…
В конце большой перемены Тая, что-то энергично жуя, подошла к Тимке. Проглотила, перехватила голодный Тимкин взгляд, достала из сумки еще одну слойку с джемом, протянула мальчику:
— На, съешь. Учти, от сердца отрываю.
— От желудка, не путай, — поправил Тимка, широко разинул мелкозубастую пасть и откусил от булки сразу треть. — Ничего страшного, если похудеешь немного.
Тая тяжело вздохнула.
— Тим, у меня сегодня с Дмитриевским решительный разговор. Пойдем со мной, а?
— Морду придется бить? — деловито поинтересовался Тимка, выразительно поддергивая растянутые рукава свитера.
— Да нет, ты что! — Тая замахала руками, как старый вентилятор, и скорчила возмущенную гримасу. — Ты, Тимка, прямо бандит какой-то из фильмов про перестройку! Я же совсем не про то! Ты мне нужен просто для моральной поддержки.
— Для моральной поддержки. Ага, — сказал Тимка несколько обескураженно. — А о чем базар-то?
— Он хочет, чтобы я в Москву ехала. На олимпиаду.
— Ну, правильно хочет. Надо ехать. Вдруг выиграешь? На деньги подымешься. Или что там за приз-то?
— Тим, ты ничего не понимаешь. Я не могу ее выиграть.
— Ну и не выиграешь, тоже ничего. Москву поглядишь, пожрешь там на халяву, в гостинице поживешь. Там ботаники кругом, вроде Дмитриевского, это я понимаю, но тебе же не детей с ними крестить. Я бы лично согласился, несмотря на ботаников.
— Тим, я не могу туда ехать, — Тая закусила губу.
— Не можешь — не надо, — тут же согласился Тимка. — Только не реви.
— Вот! — Тая подняла указательный палец. — Я тебя потому и прошу со мной пойти. А не то, ты же меня знаешь, я сразу реветь начну, и — какой тогда разговор!
— Ладно, пойду, — согласился Тимка и плотоядно переиначил по-своему: — Ты реветь начнешь, а тут я Дмитриевскому — сразу в морду!
— Дурак! — Тая вынула из сумки учебник по физике и стукнула им Тимку по голове. — Если Новицкая с Димой в кино ходила, так это ничего еще не значит…
— Сама дура! — Тимка запихнул в рот остатки булочки, вырвал у Таи учебник. — Толстая притом!
Попытался стукнуть девочку. Тая увернулась с неожиданной ловкостью, отскочила, показала Тимке язык. Круглая рожица с прищуренными глазками и высунутым розовым языком была так уморительно забавна, что Тимка не выдержал и захохотал. Тут же подавился булкой и закашлялся. Тая встревожилась, подбежала, застучала по тощей Тимкиной спине.
— Да поди ты, Тайка! — с трудом продышавшись, сказал Тимка, утирая выступившие слезы. — Кого хочешь до кондрашки доведешь! Как это еще Дмитриевский с тобой занимался и не рехнулся вообще — ума не приложу. И зачем ему, чтобы ты с ним в Москву ехала? Может, он в тебя это…
Тая с визгом кинулась на Тимку. Тимка бросил учебник на пол и, прикрывая голову руками, побежал прочь. Положительная Тая, естественно, остановилась и подняла упавшую книгу.
— Папа, а кто сейчас производит компьютерные игры?
Михаил Дмитриевич подумал, вспоминая.
— Я думаю, специальные фирмы. И люди, которые на них работают.
— А если у кого-то есть новая компьютерная игра, то кому и как он мог бы ее продать?
— Я думаю, твой вопрос сейчас уже неактуален. Современные игры настолько сложны, что каждую из них наверняка производит целый коллектив программистов… Или ты имеешь в виду идею для новой игры?
— Нет, я имею в виду уже готовую игру… Ее можно продать?
— А почему это тебя вдруг заинтересовало? Ты решил попробовать себя в качестве… в качестве кого?
— По всей видимости, это называется дилер, — улыбнулся Дима. — Я понял, папа: ты ничего по этому поводу не знаешь. Извини за беспокойство.
— А теперь в кафе пойдем! — решительно сказал Тимка. — Тебе фильм-то как, понравился?
— Понравился, — кивнула Маша. — Стреляли мало, и разговаривали, и про любовь. Нормально.
— А мне нравится, когда стреляют, — сказал Тимка.
— Особенно из гранатометов или из базук. Обалденно получается. И еще если на машинах красиво гоняются, и они там везде летают, взрываются и все такое. Я, как 18 исполнится, обязательно себе машину куплю.
— И будешь на ней гоняться, летать и взрываться? — усмехнулась Маша.
— Да нет, зачем же? — возразил Тимка. — Это пускай в кино, им за то и деньги платят. Я… Я на ней путешествовать поеду. На озеро Байкал. Поедешь со мной?
Сказал — и испугался. Сейчас честная Маша ответит: «Спасибо, Тимофей, но с тобой что-то не хочется». И что тогда?
— Не скажу, потому что это еще нескоро, — улыбнулась девочка. — Сначала дожить надо, посмотреть, как все будет. Только почему именно на Байкал?
— Там красиво. Я на картинке в журнале видел. Зеленые елки, желтые маки и синие горы. Потому…
— А-а…
В кафе симпатичная девушка в брючках и в передничке принесла большое красивое меню, весело оглядела Тимку и заговорщицки ему подмигнула: держись, мол, парень! Тимка с уверенностью, которой вовсе не испытывал, подмигнул ей в ответ: все будет в шоколаде!
— Выбирай, что хочешь, — сказал Маше.
Маша выбрала себе апельсиновый сок и самое дешевое пирожное — песочное.
Тимка не стал спорить, просто заказал еще вдобавок салат «Цезарь» и самый красивый и дорогой десерт — из фруктов, сбитых сливок, ванильного крема и шоколада. Он знал, что девчонки любят сладкое.
Себе Тимка взял кофе, горячий салат из курицы и шоколадный кекс. Хотел было заказать пива, но по лицу девушки-официантки понял: не даст.
Маша внимательно выслушала Тимкин заказ, внимательно поглядела на мальчика, но спорить тоже не стала. «Вот и славно! — с облегчением подумал Тимка. — Умная все-таки девчонка. Тайка бы наверняка истерику устроила».
— Откуда у тебя столько денег, Тимка? — спросила Маша, маленькой ложечкой доставая клубнику из высокого бокала с десертом.
— Не боись, не украл, — усмехнулся Тимка. — Заработал честным трудом.
— Правда заработал? — в янтарных глазах Маши плеснулись искренние уважение и интерес — бальзам на Тимкину израненную душу. — А как это можно, скажи, Тимофей? Что надо делать? Я вот, например, смогла бы?
Тимка вздрогнул и опустил глаза.
— Нет, Маша, — хрипло сказал он. — Ты это не смогла бы. Никаким разом. Поверь мне. Но… зачем тебе?
Тимка спросил и тут же смутился от своих слов. Что это он спрашивает, как училка начальных классов?! Зачем девочке деньги? — нашел вопрос! Разумеется, на всякие их, девчоночьи, необходимые штуки, которых у родителей просить не станешь. Тем более, что их — три сестры, и все школьницы, а старшая — такая… такая, что вообще…
Но Маше, по всей видимости, Тимкин вопрос вовсе не показался странным.
— Я, ты знаешь, занимаюсь конным спортом. Мне это всегда нравилось, я бы хотела и дальше. Но там, знаешь, все такое дорогое… Я Дине сейчас за уроки и за лошадь не плачу, а как бы на конюшне отрабатываю. Но это ведь не так на так, я же понимаю, да и у самой Дины лишнего нет, она все, что зарабатывает, на лошадей тратит… И еще я бы свое седло хотела, и еще… Мне сейчас Ася кое-что купила — хлыстик, шапочку жокейскую, сапоги, так это такие деньги, мне стыдно просто, понимаешь…
— А у Аси-то деньги откуда? Она ж тоже еще в школе учится, — спросил Тимка и покраснел, сообразив, что и этот вопрос может оказаться весьма двусмысленным.
Но для Маши Новицкой двусмысленностей, кажется, не существовало в природе.
— Ты Асю видел? — спросила она. — Ну так вот. Она еще в прошлом году, в семнадцать лет, конкурс красоты выиграла. Потом в рекламе снималась и на подиуме пробовала, но там как-то не получилось пока, потому что как бы несовершеннолетняя и интриги. Но это после все и так, для денег как раз. Главное для нее — это танцы. Ты не видел, как она танцует… У нее теперь даже свой менеджер есть, Игорь, — она мне рассказывала! — с гордостью добавила Маша.
— Менеджер? — усомнился Тимка.
— Да! — твердо сказала Маша. — Только так. Ася такая всегда была… она если чего решила, так добьется любой ценой…
— Эт правильно, — одобрил Тимка и доел шоколадный кекс.