— Не бойся, — повторил один из них. — Никто тебе ничего не сделает. Ответишь на пару вопросов и домой пойдешь.
— Давай-ка сюда мобильник, пацан, — велел второй. — На всякий случай, чтобы не мог своих предупредить. Потом, когда все кончится, отдадим.
Дима хотел было сказать, что забыл мобильник дома, потом понял, что хитрость шита белыми нитками — обыщут, и все. К тому же — голубь…
— Возьмите, пожалуйста, — вежливо сказал он похитителям.
— Спасибо большое, — усмехнулся первый, пряча Димин мобильник в карман и кивнул напарнику. — Гляди, какой нам правильный пацан попался! Вежливый, спокойный… Может…
— Делаем, как велели, — загадочно ответил второй. — Один вежливый и спокойный в этом деле уже был. Ты в курсах, чем все кончилось?
«А чем все кончилось?» — захотелось спросить Диме. Как ни странно, он уже почти все понял в происходящем. Оставались детали. Что с Робертом?
— Извини, пацан, — сказал один из мужчин, натягивая на глаза Диме черную шерстяную шапочку. — Через нее дышать можно, хоть и неудобно. Я проверял. Приедем на место — снимем.
Маша была похожа на сломавшуюся куклу наследника Тутти. Тимка никогда не читал произведения Олеши, но в детстве не раз смотрел мультфильм, который ему очень нравился.
Из окна валили клубы черного дыма. Снег плавился и стекал в грязные, угольные лужи. Воробьи, собираясь в стайки, тревожно чирикали. Люди, от малышей до стариков, стояли на противоположной стороне улицы с блестящими от любопытства глазами.
— Ты не кукла! — крикнул Тимка прямо Маше в лицо. — Ты — живая танцовщица Суок! Что случилось там?! Что у тебя в мешке?
— Это надо сохранить… спрятать… Берт сказал…
— Что сказал Берт? Дословно!
— Маша!
Из старой темно-красной «тойоты» выскочили Вадим и еще один очень похожий на него молодой человек.
Маша беззвучно бросилась на грудь Вадиму и спряталась там.
«Н-да… была бы у меня такой ширины грудь…» — без зависти подумал Тимка.
— Это Вик! — сказал Вадим, указывая на своего приятеля. — Мы вместе тренируемся.
Вик отчего-то показался Тимке смутно знакомым. На куртке ромбик-значок.
«Ага!» — подумал Тимка.
— Вадим! — сказал мальчик. — Вашему Берту, кажется, уже не поможешь. В квартире тоже ловить нечего. Вся оставшаяся от него фишка, как я понял, вот в этом мешке.
— Вик, что ты думаешь? — Вадим обернулся к приятелю.
— Засада! — сказал тот.
В собравшейся толпе ходили двое милиционеров. Тимка инстинктивно подался в сторону.
— Гляди, вон коса! — вдруг почти рядом сказал голос незнакомого Тимке мужчины. — Вон девочку парень обнимает. А мешок — у другого парня.
— Точно! А вон и Сатирик в толпе крутится! — голос Яйцеголового.
— Вадим, тикаем! — скользнув назад, тихо сказал Тимка. Вадим оглянулся и сразу все понял — ринг приучает реагировать быстро.
— Вик?
— Полная засада! — подтвердил Вик, который явно не отличался разговорчивостью. — В машину.
Синяя «бээмвушка» не отпускала «тойоту» дальше, чем на две-три машины. Вик водил хорошо и стильно, но пока сделать ничего не мог.
— Двигатель у них мощнее, — объяснил Вик. — Но в городе это нам фиолетово.
Тимка и Маша скорчились на заднем сиденье.
— Может, мы выскочим и — в проходные дворы? — предложил Тимка.
— Сколько их? — спросил Вик.
— Полная коробочка, — ответил Вадим. — Четверо.
— Не выйдет. Двое навяжут нам драку, а двое побегут за вами. Догонят. Нельзя рисковать.
— А что делать? — спросила Маша.
— Да, засада… — повторил Вик свое любимое слово и резко свернул в переулок.
Когда поднимались по лестнице, Дима считал пролеты и ступеньки. Получилось девять пролетов и сто пятьдесят девять ступеней. «Вероятнее всего, четвертый этаж», — сделал он первый вывод.
В просторной комнате с Димы сняли надоевшую шапочку, но не подпустили к окну, усадили на стул возле стены. Дима сидел послушно, Голубь тоже вел себя на удивление тихо.
Человек, расположившийся в кресле напротив, был похож на депутата из телевизора. «А может, он и есть депутат? — подумал Дима. — Если все сложится в его пользу, разбогатеет и купит себе остров, машину „майбах“ или футбольную команду; если в мою — его лишат депутатской неприкосновенности и посадят. Обычное дело…»
— Здравствуй, Дима.
— Добрый день… Простите?..
— Ты можешь называть меня Александром Петровичем.
— Добрый день, Александр Петрович.
— Ты умный мальчик, поэтому я не буду играть с тобой в прятки. Нам нужен ключ к программе, который продиктовал тебе по телефону юноша-компьютерщик по имени Роберт. Он нам очень нужен, поэтому мы его все равно получим. Но хотелось бы, как ты понимаешь, обойтись без эксцессов…
— Понимаю, — кивнул Дима. — Вы можете мне сказать, что случилось с Бертом… я хотел сказать, с Робертом?
— Роберт погиб. Поверь, нашей вины в этом нет совершенно. Мы не собирались причинять ему никакого вреда. Но он почему-то решил…
— Берт должен был скоро умереть, — уточнил Дима. Следующим пунктом его плана было завоевать доверие Александра Петровича. — Он знал об этом…
— Вот как? Ну что ж, это кое-что объясняет. Роберт, несомненно, был человеком сильным, ярким, талантливым, может быть, даже гениальным. Но при его образе жизни инвалида-опорника ему не хватало мужских страстей и событий. По-видимому, из этих соображений он и решил: не угасать тихо в больнице, подключенным к дюжине аппаратов, а превратить свою смерть в захватывающее и эффектное приключение в соответствии со всеми законами жанра. Теперь уже можно признать, что это ему вполне удалось…
— Безусловно, вы правы, — согласился Дима.
— Что же касательно ключа?
— Роберт действительно продиктовал мне набор цифр и букв, — качнул головой Дима. — Но, к сожалению, он диктовал так быстро и не позволил мне записать… Я просто не помню…
— Постарайся вспомнить, Дима. Поверь, это в твоих же интересах. Я готов дать тебе время, оно пока есть. Но как только в наших руках окажется замок, в который нужно вставить хранящийся в твоей памяти ключ… Тогда времени уже не будет. Существуют фармакологические средства, которые позволят тебе вспомнить. Но мне не хотелось бы к ним прибегать, потому что это достаточно неприятно и рискованно… К тому же, чем дольше ты отсутствуешь, тем больше будут волноваться твои родные… Решай, Дима.
— Если я вспомню, я обязательно скажу, — подтвердил Дима. — Я постараюсь. Мне это не надо. Я все равно скоро в Америку уезжаю… А если я вспомню, вы меня сразу отпустите?
— Нет, не сразу, — отрицательно качнул головой Александр Петрович. — Видишь, я с тобой предельно откровенен. Мы отпустим тебя в тот самый момент, когда убедимся, что ключ подошел к замку. Сразу после этого тебя в той же шапочке отвезут к твоему дому и высадят на том же самом месте… Сейчас тебя проводят в помещение, где ты будешь ждать и вспоминать. Если вспомнишь, сразу стучи в дверь. Тебе что-нибудь нужно?.. Разумеется, ты понимаешь, что телефон мы тебе пока не вернем… Что-нибудь, кроме телефона?
— Да, я хотел бы посетить туалет, и, если можно, дайте мне, пожалуйста, стакан воды и кусок хлеба, — попросил Дима.
Александр Петрович удивленно поставил брови домиком, как делают большие овчарки. Потом сказал грустно и со значением:
— Это не игра, Дима. К моему сожалению…
Дима довольно похоже отзеркалил гримасу своего визави:
— Я не играю, Александр Петрович. Я хочу пить и проголодался. Конечно, я мог бы попросить у вас пирожное буше или бутерброд с икрой, но, согласитесь, это тоже было бы немного странно…
Александр Петрович улыбнулся.
— Ты прав, Дима. К тому же у тебя есть чувство юмора. С тобой приятно иметь дело. Не знаю, как насчет корочки хлеба, но что-нибудь поесть тебе непременно дадут.
— Спасибо большое. Только, пожалуйста, — из питья именно чистую воду. У меня аллергия на большинство современных напитков.
— Конечно, конечно…
В небольшой длинной комнате единственное окно было закрыто жалюзи, а перед ними еще и забито чем-то вроде наборного фанерного щита. Впрочем, под потолком горела трехрожковая люстра. Из мебели имелось два кресла, небольшой диван, стильный стеклянный столик на колесах, на крышке которого лежали журналы, и телевизор с DVD-проигрывателем.
Оглядевшись в комнате, Дима аккуратно сложил журналы стопкой и убрал их под низ столика. Сел на диван и включил телевизор. Нашел познавательную программу про морских обитателей, показ которой сопровождался громкой низкочастотной музыкой.
В двери повернулся ключ. С подносом вошел один из Диминых похитителей. На подносе стояла бутылка воды и блюдце, на котором лежала песочная полоска с джемом, бутерброд с копченой колбасой и три печенины.
— Вот, пацан, пожрать тебе сообразили, — сказал мужчина.
— Благодарю вас, — сказал Дима и указал на столик. — Поставьте сюда, пожалуйста… Спасибо еще раз. Вы очень любезны…
Мальчик дружелюбно улыбнулся.
— Ну… ты давай… что ли… — пробормотал похититель и вышел, не забыв, впрочем, запереть дверь на два оборота ключа.
После ухода мужчины Дима проворно вскочил с дивана и первым делом выпустил Голубя из-за пазухи. Голубь легко вспорхнул наверх жалюзи и принялся исступленно чистить помявшиеся перья. Дима тем временем налил в блюдце воды из бутылки, размочил одну из печенин и раскрошил кусок булки. Постучал согнутым пальцем по крышке стола. Съел оставшееся печенье и приступил к бутерброду. Голубь подозрительно наблюдал сверху за разворачивающимся действием. Наконец слетел вниз, на стол, и стал жадно пить. Потом принялся за печенье, искоса поглядывая при этом на Димину колбасу.
— Обойдешься! — наставительно сказал Дима. — Запомни: ты не гриф, а почтовый голубь. Голубь почтовый! Понял, безмозглая ты птица, загадившая антикварный рояль?
Покончив с бутербродом, Дима сделал погромче звук в телевизоре (там как раз водолаз в клетке прикармливал кусками мяса огромную акулу), достал из кармана блокнот и карандаш, которые захватил с собой, собираясь писать записку Кириллу. Подумав, нагнулся и вытянул из носка нитку с резинкой. Разложил все это на столике рядом с остатком трапезы, нащупал оставшиеся в кармане шило и отвертку, встал и подошел к окну.