– Я… я взяла летний курс в колледже.
Фрэнки высовывается из окна, и хотя их разделяет не менее десяти футов, Гвенди чувствует запах у него изо рта.
– Ты же не врешь мне, красотка? – ухмыляется он.
– Я не вру. Хорошего вечера, Фрэнки. А я пойду делать уроки.
Повернувшись к нему спиной, Гвенди идет к дому, довольная тем, как лихо отбрила Фрэнки Стоуна. Но не проходит и пяти шагов, как что-то твердое бьет ее сзади по шее. Она вскрикивает – не от боли, а от неожиданности – и оборачивается. У нее под ногами валяется пивная банка, истекающая белой пеной.
– Такая же самодовольная сучка, как все остальные, – говорит Фрэнки. – Я думал, ты не такая, но где там. Прямо вся из себя. Куда уж нам с нашим рылом?
Гвенди трогает шею. Там уже растет болезненная шишка.
– Убирайся, Фрэнки. А то я сейчас позову папу.
– Идите в жопу оба, ты и твой папа. Я тебя знал еще в те времена, когда ты была страшной жирной коровой. – Фрэнки целится в нее из пальца и нехорошо улыбается. – И такой ты и будешь, все еще вернется. Из жирных девчонок получаются жирные тетки. Закон природы. Ладно, Гудиер, до скорой встречи.
Он уезжает, выставив в окно поднятый средний палец. От покрышек несет жженой резиной. Гвенди бежит в дом и только теперь дает волю слезам.
В ту ночь ей снится Фрэнки Стоун. В этом сне она не стоит беспомощно на подъездной дорожке, с сердцем, ушедшим в пятки. В этом сне она бросается к Фрэнки и хватает его за левую руку, не давая уехать. Она выворачивает ему руку до тех пор, пока не слышит – и не чувствует, – как ломаются его кости. Он орет дурным голосом, и она говорит: И как теперь поживает твой знаменитый огромный хер, Фрэнки Стоунер? Небось уже не два фута, а хорошо если два дюйма. Зря ты связался с Хозяйкой пульта управления, очень зря.
Утром она просыпается и вспоминает свой сон с улыбкой, но, как и большинство снов, он растворяется в лучах восходящего солнца. Она забывает о нем и вспоминает лишь две недели спустя, в субботу утром за завтраком, в разговоре с отцом. Мистер Питерсон допивает кофе и кладет газету на стол.
– Твой приятель Фрэнки Стоун попал в местные новости.
Гвенди перестает жевать.
– Он мне не приятель, я его ненавижу. Что он опять натворил?
– Разбился на машине вчера вечером на Хансон-роуд. Вероятно, был пьян, хотя тут об этом не пишут. Врезался в дерево. Жив, но изрядно помят.
– А точнее?
– Раны на голове и плече, пришлось накладывать швы. Все лицо в мелких порезах. Сломанная рука. Тут написано, множественный перелом со смещением. Заживать будет долго. Хочешь сама почитать?
Папа пододвигает газету ближе к ней. Гвенди отодвигает газету обратно и кладет вилку на стол. Она знает, что больше не съест ни кусочка. И еще точно знает, какую руку сломал Фрэнки Стоун. Разумеется, левую.
В ту ночь, лежа в постели и пытаясь прогнать беспокойные мысли, Гвенди считает, сколько дней остается до конца летних каникул.
Сегодня 22 августа 1977 года. Ровно три года прошло с того дня, когда в ее жизни появились мистер Фаррис и пульт управления.
9
За неделю до начала учебного года – в десятом классе средней школы Касл-Рока – Гвенди в первый раз почти за год бежит вверх по Лестнице самоубийц. День теплый, но не жаркий. Дует ветерок. Гвенди достигает вершины, почти не вспотев. Она потягивается и, прижав подбородок к груди, смотрит вниз на свои ноги. Она видит не только носки кроссовок, но и кроссовки целиком.
Она подходит к перилам и любуется видом. В такое чудесное утро не хочется верить, что смерть существует. Гвенди смотрит на озеро, потом оборачивается к детской площадке. Сейчас там никого нет, кроме молоденькой мамы, качающей малыша на качелях. Взгляд Гвенди падает на скамейку, где сидел мистер Фаррис. Она подходит к ней и садится.
В последнее время тоненький голосок у нее в голове все чаще и чаще задает вопросы, на которые у нее нет ответов. Почему именно ты, Гвенди Питерсон? Почему из стольких людей на Земле он выбрал тебя?
Есть и другие вопросы, гораздо страшнее: Откуда он взялся? Почему он за мной наблюдал? (Он сам так сказал!) Что это за пульт… и что он со мной делает?
Гвенди долго сидит на скамейке, размышляя и глядя на облака, плывущие в небе. Потом встает, бежит вниз по Лестнице самоубийц и идет домой. Вопросы остаются: Какую часть своей жизни она творит собственными руками, а какая часть определяется пультом с кнопками и шоколадками?
10
Десятый класс начинается просто шикарно. За месяц с начала учебного года Гвенди выбирают старостой класса и капитаном школьной футбольной команды. Ее приглашает на школьный бал Гарольд Перкинс, красавец футболист из выпускного класса (увы, они расстаются еще до бала, потому что Гвенди посылает беднягу Гарольда куда подальше после первого же свидания, когда он везет ее в автомобильный кинотеатр и во время просмотра «Бриолина» неоднократно пытается облапать). Обжималки-целовалки подождут, как говорит ее мама. На свой шестнадцатый день рождения в октябре она получает в подарок плакат с «Иглз», стоящими перед отелем «Калифорния» («Можно выписаться в любую минуту, но уехать нельзя никогда»), и новую стереосистему для восьмидорожечных и компакт-кассет, а папа клятвенно обещает, что научит Гвенди водить машину, поскольку она уже совершеннолетняя и может сдать на права.
Пульт исправно выдает шоколадных зверюшек, и двух одинаковых не было еще ни разу. Крошечный кусочек божественной сладости, который Гвенди съела сегодня утром перед школой, оказался жирафом, и потом Гвенди специально не стала чистить зубы. Ей хотелось, чтобы этот вкус оставался во рту как можно дольше.
Теперь Гвенди жмет на второй рычажок не так часто, как раньше. По той простой причине, что ей уже негде хранить серебряные монеты. Пока ей достаточно шоколадок.
Она по-прежнему думает о мистере Фаррисе, но уже реже и обычно – долгими, пустыми ночными часами, когда пытается вспомнить, как именно он выглядел и как звучал его голос. Гвенди почти уверена, что однажды видела его в толпе на Хэллоуинской ярмарке Касл-Рока, но она сидела в кабинке на самом верху колеса обозрения, а когда кабинка спустилась вниз, он уже исчез, его поглотила толпа на главной аллее. В другой раз, в Портленде, она зашла в нумизматический магазин с одним из серебряных долларов. Оказалось, их ценность возросла; продавец предложил ей 750 долларов за Моргановский доллар 1891 года и сказал, что он в жизни не видел монету такой великолепной сохранности. Гвенди ответила, что не хочет его продавать, и тут же на месте выдумала историю, будто это подарок дедушки и ей просто хотелось узнать, сколько он стоит. Выйдя из магазина, она заметила человека, наблюдавшего за ней с другой стороны улицы. Человека в маленькой черной шляпе. Фаррис – если это был Фаррис – сверкнул мимолетной улыбкой и исчез за углом.
Он за ней наблюдает? Следит? Такое возможно? Наверное, да.
И, конечно же, она по-прежнему много думает о кнопках, особенно – о красной. Бывает, она подолгу сидит в подвале, прямо на холодном полу, держа на коленях пульт управления, смотрит на красную кнопку, словно в оцепенении, и поглаживает ее кончиком пальца. Она размышляет, что будет, если нажать ее, не загадав четко и ясно, какое место взорвать. Что тогда произойдет? Кто будет решать, что предстоит уничтожить? Господь Бог? Пульт управления?
Через пару недель после похода в нумизматический магазин Гвенди принимает решение разобраться с красной кнопкой раз и навсегда.
На свободном уроке, вместо того чтобы пойти в библиотеку, она идет в пустой класс мистера Андерсона, который преподает мировую историю. Ей нужны две свернутые карты, прикрепленные к доске.
Гвенди уже рассмотрела несколько вероятных мишеней для красной кнопки. Ей не нравится слово мишени, но оно идеально подходит, и ничего лучше она все равно не придумала. Среди предварительных вариантов – городская мусорная свалка, загаженный участок леса за железной дорогой и старая заброшенная автозаправка, где подростки курят траву.
В конце концов Гвенди решает, что мишень нужно выбрать не только за пределами Касл-Рока, но за пределами страны. Лучше перестраховаться.
Она стоит перед доской в классе мистера Андерсона и изучает карту: сначала Австралию (где, как она недавно узнала, более трети всей площади занимают пустыни), потом Африку (у бедных жителей и так хватает проблем) и наконец – Южную Америку.
Из истории и географии Гвенди помнит два важных факта, которые помогают ей принять решение: в Южной Америке находятся тридцать пять из пятидесяти наименее развитых стран мира и такая же доля наименее населенных стран мира.
Теперь, когда выбор сделан, Гвенди не тратит времени даром. Она записывает в тетрадку названия трех маленьких стран: одна – на севере континента, другая – в центре, третья – на юге. Потом бежит в библиотеку, чтобы собрать больше сведений. Она рассматривает фотографии и составляет список самых глухих провинций.
В тот же день, ближе к вечеру, Гвенди сидит на полу перед встроенным шкафом у себя в комнате. Пульт управления лежит у нее на коленях.
Гвенди кладет дрожащий палец на красную кнопку.
Она закрывает глаза и представляет себе крошечный кусочек далекой страны. Самая гуща леса. Дикие джунгли, где нет людей. Гвенди рисует их в воображении как можно подробнее.
Держа в голове эту картинку, она нажимает красную кнопку.
Ничего не происходит. Кнопка не нажимается.
Гвенди жмет еще раз, и еще. Кнопка даже не проседает под пальцем. Похоже, это был розыгрыш. С кнопками. А наивная Гвенди Питерсон поверила.
Почти с облегчением Гвенди уже собирается спрятать пульт в шкаф, но тут ей вдруг вспоминаются слова мистера Фарриса: «Кнопки нажимаются очень туго. Придется жать большим пальцем и прилагать силу. Но это и к лучшему, уж поверь мне на слово».
Она опять кладет пульт на колени и давит на красную кнопку большим пальцем. Жмет со всей силы. На этот раз раздается еле слышный щелчок, и Гвенди чувствует, как кнопка уходит вниз.