Она смотрит на пульт и думает: Только деревья и, может быть, несколько животных. Легкое землетрясение или пожар. Ничего непоправимого. Потом она убирает пульт в шкаф. У нее горят щеки и почему-то болит живот. Значит ли это, что кнопка сработала?
11
Следующим утром Гвенди просыпается с температурой. Она не идет в школу и почти целый день спит. Выходит из комнаты только под вечер, чувствуя себя свеженькой и отдохнувшей. В гостиной родители сидят в гробовом молчании, смотрят новости. По выражению их лиц Гвенди понимает: что-то случилось. Она садится на диван рядом с мамой и в ужасе смотрит на Чарлза Гибсона, передающего новости из Гайаны – далекой страны, о существовании которой Гвенди узнала буквально вчера. Человек по имени Джим Джонс, основатель какой-то религиозной секты, совершил самоубийство и приказал девятистам с лишним членам общины последовать его примеру.
На экране сменяют друг друга зернистые фотографии. Тела, разложенные рядами. Густые джунгли на заднем плане. Пары в любовных объятиях. Матери, прижимающие младенцев к бездыханной груди. Так много детей. Искаженные агонией лица. Повсюду копошатся мухи. По словам Чарлза Гибсона, медсестры впрыскивали яд детям в рот, а потом выпивали отраву сами.
Не говоря ни слова, Гвенди возвращается в свою комнату, надевает кроссовки и спортивную куртку. Сначала она собирается пробежаться по Лестнице самоубийц, но решает, что лучше не надо: вдруг не совладает с порывом броситься вниз? Вместо этого она совершает большую трехмильную пробежку вокруг района, ее ноги выбивают стаккато по холодной мостовой, свежий осенний воздух румянит ей щеки. Это я виновата, думает Гвенди. Перед глазами стоит картинка: тучи мух вьются над мертвыми младенцами. Я не хотела, чтобы так получилось, но вот как все обернулось. Это я виновата.
12
– Ты посмотрела прямо на меня, – говорит Оливия. Ее голос звучит спокойно, но глаза горят яростью. – Как ты могла меня не увидеть?
– Я тебя не видела, честное слово.
Они сидят в комнате Гвенди, слушают новый альбом Билли Джоэла и якобы готовятся к контрольной по английскому. Теперь уже ясно, что у Оливии очередная ЗАСАДА, как она это называет. В последнее время у нее сплошная ЗАСАДА.
– Как-то не верится.
Гвенди смотрит на нее во все глаза.
– Ты говоришь, что я вру?! С чего бы вдруг я прошла мимо, даже не поздоровавшись?
Оливия передергивает плечами и поджимает губы.
– Я не знаю. Может быть, ты не хотела, чтобы твои новые крутые друзья видели, как ты общаешься с простыми смертными вроде меня.
– Что за бред? Ты моя лучшая подруга, Оливия. Все это знают.
Оливия издает невеселый смешок.
– Лучшая подруга? Когда мы в последний раз виделись на выходных? Я не говорю про вечер пятницы и субботы, когда у тебя вечно свидания, вечеринки, костры. Я говорю про выходные вообще.
– Да, я была занята, – отвечает Гвенди, пряча взгляд. Она знает, что Оливия права, но, с другой стороны, вовсе не обязательно так остро реагировать. – Извини.
– И тебе даже не нравятся все эти парни. Бобби Кроуфорд приглашает тебя на свидание, а ты хихикаешь, крутишь локон на пальце и говоришь: «Почему бы и нет?» – хотя даже не помнишь, как его зовут, и тебе на него наплевать.
И тут Гвенди все понимает. Как же я не заметила раньше? – думает она.
– Я не знала, что тебе нравится Бобби. – Она придвигается ближе к Оливии и кладет руку ей на колено. – Честное слово, не знала. Прости. – Оливия молчит. Похоже, ЗАСАДА на этот раз крепкая. – Это было несколько месяцев назад. Бобби – хороший парень, но я была с ним на свидании всего один раз, а потом мы не встречались. Если хочешь, я ему позвоню, расскажу о тебе…
Оливия отталкивает руку Гвенди и резко встает.
– Мне не нужны твои подачки. – Она собирает свои учебники и запихивает их в сумку.
– Это не подачки. Я просто подумала…
– Знаешь, в чем твоя проблема? – говорит Оливия, стоя на пороге. – Ты думаешь только о себе. Ты законченная эгоистка. – Она выходит из комнаты, хлопнув дверью.
Гвенди стоит в недоумении, ее трясет от обиды. Обида быстро сменяется злостью.
– Иди к черту! – кричит она в закрытую дверь. – Сперва разберись со своей завистью!
Она падает на кровать, заливаясь слезами. В голове звучит эхо обидных слов: Ты думаешь только о себе. Ты законченная эгоистка.
– Это неправда, – шепчет Гвенди, обращаясь к пустой комнате. – Я думаю о других. Я стараюсь быть хорошим человеком. Я совершила ошибку с Гайаной, но я… Я не хотела. И это не я их отравила. Не я.
И все-таки это была она, в каком-то смысле.
Обессилев от слез, она засыпает, и ей снятся медсестры, которые ставят детям уколы со смертью, растворенной в шипучке.
13
На следующий день Гвенди приходит в школу и пытается помириться с Оливией, но та не желает с ней разговаривать. Через день, в пятницу, все повторяется. Перед звонком с последнего урока Гвенди засовывает в шкафчик Оливии записку с извинениями и надеется на лучшее.
В субботу вечером Гвенди идет в кино с очередным ухажером, парнем из одиннадцатого класса по имени Уолтер Дин. По дороге они заезжают в зал игровых автоматов, и перед тем как выйти из машины, Уолтер предлагает ей выпить. Он стащил у мамы бутылку вина. Обычно Гвенди отказывается от таких предложений, но сегодня ей надо отвлечься. Ей плохо и грустно, и, возможно, вино ее развеселит.
Вино нисколько не веселит. От него только болит голова.
Они заходят в зал игровых автоматов. Гвенди кивает знакомым из школы и вдруг замечает Оливию, стоящую в очереди в буфет. Гвенди робко машет рукой, но Оливия ее игнорирует. А через минуту проходит буквально в шаге от Гвенди, держа в руках большой стакан с газировкой, задрав нос кверху и хихикая с какими-то девчонками из другой школы.
– Что это с ней? – спрашивает Уолтер, бросая монетку в автомат с «Космическими захватчиками».
– Долго рассказывать.
Гвенди провожает взглядом подругу, и злость возвращается. Она чувствует, как ее щеки горят от ярости. Она меня знает с первого класса. Она видела, как надо мной издевались. Эй, Гудиер, где сегодня играют в футбол? Эй, Гудиер, как там вид с высоты? Она должна радоваться за меня. Она должна…
В двадцати футах от нее Оливия вскрикивает, когда кто-то случайно толкает ее под руку. Ледяная шипучка выплескивается ей в лицо и проливается на новый свитер. Кто-то показывает на нее пальцем, кто-то смеется. Покраснев от смущения, Оливия озирается по сторонам, встречается взглядом с Гвенди и, резко отвернувшись, бежит в туалет.
Гвенди вспоминает свой сон о Фрэнки Стоуне, и ей тоже хочется убежать. Примчаться домой, закрыться в комнате и спрятаться под одеялом.
14
За день до школьного бала, куда Гвенди собралась пойти с Уолтером Дином, она просыпается позже обычного и узнает, что весь подвал залит водой после особенно сильной весенней грозы, бушевавшей всю ночь.
– Там мокро, как в заднице при поносе, и пахнет не лучше, – говорит ей мистер Питерсон. – Тебе точно надо туда спускаться?
Гвенди кивает, пытаясь скрыть нарастающую панику.
– Нужно проверить, как там старые книги и одежда, которую я отложила в стирку.
Мистер Питерсон пожимает плечами и опять утыкается в телевизор на кухонной стойке.
– Тогда сними тапочки. И хорошо бы еще раздобыть спасательный круг.
Быстро, пока папа не передумал, Гвенди спускается в подвал. Серая пенистая вода доходит ей до щиколоток. Рано утром мистеру Питерсону удалось запустить древний дренажный насос. Гвенди слышит, как он пыхтит в дальнем углу, но там работы до вечера, если не дольше. Судя по влажным отметкам на каменных стенах, уровень воды в подвале снизился максимум на два дюйма.
Она идет к тайнику, где лежит пульт управления, и отодвигает старый комод. Встав на колени, погружает руку в мутную воду и на ощупь сдвигает потайной камень.
Ее пальцы касаются влажной ткани. Она вынимает промокший холщовый мешок из углубления в стене, откладывает в сторону и ставит камень на место, чтобы родители ничего не заметили, когда вода спадет полностью.
Не глядя, Гвенди тянется за мешком с пультом и монетами – но его нет.
Она шарит рукой под водой, пытаясь нащупать мешок, но его по-прежнему нигде нет. У нее кружится голова, перед глазами пляшут черные точки. Она вдруг понимает, что в панике забыла дышать, и широко открывает рот, чтобы втянуть в себя влажный, вонючий воздух. В голове вмиг проясняется.
Гвенди делает еще один вдох, заставляет себя успокоиться и решает, что надо проверить с другого бока. Ее рука сразу же натыкается на холщовый мешок. Она поднимается на ноги. Подобно штангисту, выполняющему становую тягу, отрывает от пола тяжелый мешок, прижимает его к животу и идет к шкафчику рядом со стиральной машиной и сушилкой. Берет два сухих полотенца с самой верхней полки и кое-как заворачивает в них промокший мешок.
– У тебя все в порядке? – кричит папа сверху. Гвенди слышит его шаги прямо над головой. – Помощь нужна? Акваланг? Ласты?
– Нет, – отвечает она и хватает еще одно полотенце, чтобы наверняка скрыть мешок. – Я уже поднимаюсь.
– Ну ладно.
Она снова прислушивается к приглушенным папиным шагам. Шаги удаляются. Слава богу.
Сверток с пультом и монетами очень тяжелый. Кряхтя и отдуваясь, Гвенди тащит его вверх по лестнице. Благополучно добравшись до своей комнаты, она запирает дверь и поспешно разворачивает полотенца. Снаружи пульт вроде бы не поврежден, но кто знает, что там внутри. Она сдвигает левый рычажок и ждет, затаив дыхание. Секунду ей кажется, что ничего не произойдет и что пульт все-таки испорчен, но тут из прорези в боку беззвучно выезжает дощечка, и на дощечке лежит шоколадная обезьянка размером с мармеладное драже. Гвенди быстро сует ее в рот и закрывает глаза, наслаждаясь волшебным вкусом, тающим на языке.