Даже в самых смелых мечтах Гвенди не представляла себе, что когда-нибудь будет жить и работать в столице. Если бы ей сказали об этом еще полтора года назад, она бы решительно заявила, что такого не может быть. Жизнь – странная штука, размышляет она теперь, направляясь в сторону Девятой улицы. Жизнь полна сюрпризов – и не все сюрпризы приятные.
Национальная аллея осталась позади. Гвенди полной грудью вдыхает морозный воздух и ускоряет темп, выходя на финишную прямую к дому. Улицы потихонечку оживают, появляются первые прохожие, из картонных коробок выползают бездомные, гремят мусоровозы, объезжающие квартал. Гвенди уже видит впереди разноцветные огоньки рождественской гирлянды, мерцающие в ее эркерном окне. Пора поднажать для финального спринтерского рывка. Сосед из дома напротив что-то кричит ей и машет рукой, но Гвенди не видит его и не слышит. В это морозное декабрьское утро ее ноги движутся с силой и изяществом, но ее мысли далеко-далеко.
2
Даже с влажными волосами и почти без косметики Гвенди выглядит великолепно, что подтверждается восхищенными – и несколькими откровенно завистливыми – взглядами других пассажиров в переполненном лифте. Оливия Кепнес, когда-то лучшая подруга Гвенди, будь она жива (прошло столько лет, а Гвенди до сих пор вспоминает ее чуть ли не каждый день), сказала бы, что Гвенди выглядит на миллион долларов с мелочью. И была бы права.
В простых серых брюках, белой шелковой блузке и туфлях на удобном низком каблуке (практичная обувь, слова ее мамы) Гвенди смотрится лет на десять моложе своих тридцати семи. Если бы кто-то сказал ей об этом, она стала бы горячо возражать – и напрасно. Как говорится, с правдой не поспоришь.
Тихонько звякнув, лифт останавливается на третьем этаже. Двери открываются. Гвенди и еще двое ее коллег выходят и встают в конец небольшой очереди у контрольно-пропускного пункта. На входе дородный охранник с нагрудным жетоном и табельным пистолетом в кобуре на поясе сканирует именные служебные пропуска. У него за спиной молодая сотрудница службы охраны пристально смотрит в монитор рядом с рамкой металлодетектора.
Подходит очередь Гвенди. Она достает ламинированный пропуск из большой кожаной сумки и вручает его охраннику.
– Доброе утро, госпожа конгрессмен Питерсон. День обещает быть напряженным? – Просканировав пропуск, охранник отдает его Гвенди с дружелюбной улыбкой.
– У нас все дни напряженные, Гарольд, – говорит она, подмигнув. – Сами знаете.
Он улыбается еще шире, демонстрируя две золотые коронки на передних зубах.
– Знаю, но никому не скажу.
Гвенди смеется и идет дальше. Охранник ее окликает:
– Передавайте большой привет мужу.
Она оборачивается к нему, поправляя сумку на плече.
– Спасибо, Гарольд. Обязательно передам. Если все будет нормально, он вернется домой к Рождеству.
– Дай-то Бог, – говорит Гарольд и крестится. Потом обращается к следующему сотруднику, забирая у него пропуск: – Доброе утро, господин конгрессмен.
3
Кабинет у Гвенди просторный и светлый. Бледно-желтые стены украшены большой картой Мэна, прямоугольным зеркалом в строгой посеребренной раме и вымпелом Университета Брауна. Яркий, теплый свет льется с потолка прямо на письменный стол из красного дерева. На столе – телефон, настольная лампа, ежедневник, компьютер, клавиатура и многочисленные документы, разложенные по стопкам. Прямо напротив стола, у противоположной стены, стоит кожаный диван. Перед диваном – журнальный столик, заваленный разнообразными журналами. Сбоку – еще один столик, с кофемашиной. В дальнем углу – шкаф для бумаг с тремя выдвижными ящиками и книжная полка, где стоят книги в переплетах, всякие сувенирные безделушки и фотографии в рамках. На первой из двух самых больших фотографий – загорелая, улыбающаяся Гвенди рука об руку с бородатым красавцем. Снимок сделан в Касл-Роке, на параде в честь Четвертого июля, два года назад. На второй фотографии – совсем юная Гвенди у подножия мемориала Вашингтона вместе с мамой и папой.
Гвенди садится за стол, кладет подбородок на переплетенные пальцы и смотрит на фотографию маленькой себя, вместо того чтобы заняться отчетом. Открытая папка лежит перед ней на столе. Гвенди вздыхает, закрывает папку и отодвигает ее в сторону. Потом включает компьютер и открывает электронную почту. Пробежав глазами несколько дюжин новых сообщений в папке «Входящие», она наводит курсор на письмо от мамы. Письмо отправлено десять минут назад. Гвенди открывает вложение, и на экране появляется скан газетной статьи.
Несмотря на активные поиски двух похищенных девочек в округе Касл, дело так и не сдвинулось с мертвой точки.
Последняя жертва, Карла Хоффман, 15 лет, проживающая на Джунипер-лейн в Касл-Роке, была похищена из собственной спальни вечером во вторник, 14 декабря. В самом начале седьмого старший брат девочки отлучился из дома буквально на четверть часа, чтобы зайти к однокласснику, живущему через дорогу. Вернувшись домой, он обнаружил, что задняя дверь взломана, а его сестра бесследно исчезла.
«Мы делаем все, чтобы найти этих девочек, – говорит Норрис Риджвик, шериф Касл-Рока. – Нам помогает полиция округа и добровольцы из неравнодушных граждан».
Ронда Томлинсон, 14 лет, проживающая в Бриджтоне, пропала по дороге из школы домой во вторник, 7 декабря…
Гвенди хмурится, глядя на экран. Ей хватило первых абзацев. Она закрывает письмо, отворачивается и замирает. Вернувшись к компьютеру, прокручивает список писем вниз. Он тянется бесконечно, но вот наконец появляется нужное письмо. Тоже от мамы, от 19 ноября 1998 года. Тема: «ПОЗДРАВЛЯЮ!»
Гвенди открывает его и нажимает на ссылку. На экране появляется темное маленькое окошко с надписью «С добрым утром, Бостон». Потом включается видеоролик, из динамиков громыхают первые такты музыкальной заставки программы «С добрым утром, Бостон». Гвенди приглушает звук.
На экране она видит себя и Деллу Кавано, ведущую популярного утреннего телешоу. Они сидят в студии, друг напротив друга, в кожаных креслах с прямыми спинками. У обеих скрещены ноги, а к воротникам прикреплены микрофоны. По верху экрана бегущей строкой идет надпись: «МЕСТНАЯ ЗНАМЕНИТОСТЬ ВЫХОДИТ НА ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УРОВЕНЬ».
Гвенди морщится от звучания собственного голоса на видео, но не выключает ролик, а делает звук еще тише и, откинувшись на спинку кресла, смотрит свое интервью. Смотрит и вспоминает, как ей было странно – и очень неловко – рассказывать о себе тысячам посторонних людей…
4
Окончив Университет Брауна в 1984 году, Гвенди возвращается в Касл-Рок, где находит себе подработку на лето, а в сентябре поступает в школу писательского мастерства в Айове. Следующие три месяца она сосредотачивается на учебе. Там же, в Айове, Гвенди пишет начальные главы истории, которая станет ее первой книгой: это семейная драма о нескольких поколениях большого семейства из Бангора.
По окончании курса Гвенди возвращается в Касл-Рок, делает татуировку в виде крошечного птичьего перышка рядом со шрамом на правой ноге (об этом перышке мы расскажем чуть позже) и ищет себе постоянную работу. Она получает несколько весьма заманчивых предложений и останавливает свой выбор на новом, но перспективном рекламном агентстве в Портленде.
Гвенди переезжает в Портленд в конце января 1985-го. Она едет на своей машине, а папа сопровождает ее на арендованном фургоне, набитом подержанной мебелью и картонными коробками с одеждой и невероятным количеством обуви. Он помогает ей обустроиться в съемной квартире на втором этаже многоквартирного дома в центре города.
На следующей неделе Гвенди приступает к работе в агентстве. У нее отличные способности к рекламному делу. Продвижение по службе идет полным ходом. Через полтора года она уже разъезжает по всему восточному побережью, встречается с важными заказчиками и числится в должности старшего менеджера по работе с клиентами.
Несмотря на бешеный график, Гвенди не забывает о своей неоконченной книге. Она постоянно о ней размышляет и посвящает ей все то немногое свободное время, которое удается выкроить из плотного рабочего расписания: долгие перелеты, законные выходные, редкие снежные дни и еще более редкие вечера в будни, когда можно не заниматься работой.
На рождественском корпоративе в декабре 1987-го начальник Гвенди представляет ее одному своему старому другу и говорит, что она лучший работник у них в агентстве и не только прекрасный менеджер, но еще и начинающий писатель. Тут выясняется, что жена этого друга – литературный агент, и он подзывает ее и знакомит с Гвенди. Жена искренне рада, что на вечере есть человек, тоже любящий книги. Она вмиг проникается симпатией к Гвенди и уговаривает начинающего автора прислать ей первые пятьдесят страниц рукописи.
Ближе к десятому января агент звонит Гвенди и интересуется, где обещанные страницы. Гвенди, растерянная и смущенная, объясняет: она рассудила, что агент говорила о рукописи просто из вежливости, и ей, Гвенди, не хочется, чтобы к макулатуре, наверняка накопившейся в литагентстве, добавилась еще одна не пригодная для публикации книга. Агент уверяет ее, что не любезничает понапрасну, когда речь идет о работе, и настойчиво требует, чтобы Гвенди выслала рукопись прямо сейчас. В тот же день Гвенди распечатывает первые три главы своего романа и отправляет агенту «Федексом». Через два дня агент снова звонит и просит прислать весь роман.
Проблема только одна: Гвенди еще не закончила книгу.
Вместо того чтобы честно признаться агенту, что книга еще не готова, Гвенди берет на работе отгул – ее первый отгул за два года – и садится писать. Всю пятницу, субботу и воскресенье она сидит за компьютером, пьет галлонами диетическую пепси-колу и стучит по клавишам как заведенная. К вечеру воскресенья она успевает закончить после