– Сегодняшние анализы тоже в норме, – говорит доктор, захлопнув медицинскую карту.
Гвенди изумленно смотрит на него:
– А не могло быть ошибки?
– Ошибка была, но не сегодня и не вчера. Я уверен, что эти анализы точные. – Доктор тяжело вздыхает и больше не улыбается. – Я вас уверяю, что обязательно выясню, что было не так с результатами анализов миссис Питерсон, взятыми двадцать второго. Это непростительная ошибка, и я выясню, почему так получилось.
– А боли в желудке и рвота?
– Честно скажу, для меня это загадка, – говорит доктор. – Скорее всего она съела что-то не то, а сильная рвота потревожила рубцовую ткань, образовавшуюся после химиотерапии. У моих пациентов такое случалось.
– И что… что это значит? – спрашивает Гвенди.
– Это значит, что она здорова! – восклицает мистер Питерсон, легонько встряхнув Гвенди за плечо. – Это значит, что мы забираем ее домой!
– Сегодня? – Гвенди смотрит на доктора, все еще не веря тому, что происходит. – Сейчас?
– Как только мы подготовим все документы на выписку.
Еще пару секунд Гвенди смотрит на доктора, затем вновь поворачивается к родителям. Их лица сияют счастьем.
– Мне уже начинает казаться, что это твое перышко и вправду волшебное, – говорит папа.
Все трое смеются и крепко обнимаются.
61
Почти на всей территории восточного Мэна новости о надвигающейся снежной буре – согласно прогнозам, она доберется сюда только через пять дней, но ураган уже набирает силу, причем стремительно, – заполняют первые страницы газет и становятся главной темой местных телевизионных новостей. В здешних краях даже самые мощные снежные бури не вызывают особенной паники – но ощущение подспудного страха все же присутствует. Снежные бури означают, что будут несчастные случаи – и на дорогах, и ближе к дому. Будут обморожения и переломы; будут автомобильные аварии и обрывы линий электроснабжения. Старикам придется безвылазно сидеть дома, не имея возможности съездить в аптеку и в магазин за едой; кому-то не удастся поесть и пополнить запас лекарств, и болезнь незаметно проникнет в дом вместе со сквозняком, тянущим из-под двери, и утвердится в своих правах. Дети тоже сильно рискуют, если учесть, с какой радостью они, не признающие здравый смысл, готовы мчаться на улицу даже в самую лютую метель, чтобы строить снежные замки, играть в снежки и съезжать на головокружительной скорости на пластиковых ледянках по склонам холмов, густо поросших деревьями. Если городу повезет, никому не понадобятся ритуальные услуги. И все же снежные бури обычно не предвещают ничего, что хотя бы отдаленно напоминает везение.
Но в этом году в западной половине штата близящийся ураган отодвигается на вторую, если не на третью полосу газет, а на телевидении его обсуждают только в прогнозах погоды. Все средства массовой информации с утра до ночи освещают расследование исчезновения трех девочек из округа Касл. Члены семей и друзья, одноклассники и школьные учителя постоянно дают интервью, и все говорят более-менее одно и то же: каждая из пропавших девочек – добрая, славная и талантливая, с ними ни разу не возникало никаких проблем. Они точно не сбежали из дома. Шериф Норрис Риджвик и детектив из полиции штата Фрэнк Томе появляются в местных телепрограммах по несколько раз на дню. Угрюмо глядя в камеру, они уверяют жителей округа, что полиция делает все возможное для поиска пропавших девочек, и просят граждан немедленно сообщать следствию обо всем, что может касаться данного дела. Их выступления не отличаются оригинальностью и повторяют друг друга чуть ли не слово в слово, из-за чего кто-то из местных журналистов написал в заметке, что оба «читают по одному и тому же штампованному сценарию».
Даже при полном отсутствии каких бы то ни было доказательств – тела девочек не обнаружены, никто не знает, что с ними случилось, – в портлендской прессе уже появляются упоминания о «серийном убийце» наряду с тремя большими статьями, разворошившими давнюю историю Фрэнка Додда, «Душителя из Касл-Рока», который терроризировал город в начале 1970-х.
В газетах Касл-Рока нет ни единого упоминания о Фрэнке Додде, хотя слухи ходят – в барах, и магазинах, и ресторанах. В маленьких городах вроде Касл-Рока слухи ходят всегда. 30 декабря 1999 года «Касл-Рок колл» публикует на первой странице фотографии трех пропавших девочек, под которыми идет надпись огромными буквами: «У СЛЕДСТВИЯ ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕТ НИ ОДНОЙ ЗАЦЕПКИ – ПОЛИЦИЯ В НЕДОУМЕНИИ».
Пробежав заголовок глазами, Гвенди Питерсон швыряет газету на столик в гостиной родителей.
– Собирайтесь быстрее, копуши! – кричит она. – А то опоздаем!
Последние два дня Гвенди с папой старались получше заботиться о маме – во всяком случае, так это виделось им. Сама миссис Питерсон считала иначе: она была твердо уверена, что муж с дочерью целенаправленно сводят ее с ума.
Несмотря на все заверения врача – и в больнице при выписке, и вчера по телефону, – мистер Питерсон не давал жене вставать с дивана в гостиной, настойчиво утверждая, что ей надо лежать, отдыхать и восстанавливать силы. Как минимум до конца недели.
– Восстанавливать силы после чего? – ворчала миссис Питерсон. – Я съела что-то не то, меня вырвало. Тоже мне, большое дело! Было бы из-за чего суетиться!
Гвенди в кои-то веки встала на папину сторону, и оба не отходили от мамы, обеспечивая ей покой, уют и всевозможные развлечения. Своей неустанной заботой они довели миссис Питерсон до ручки. Два дня она послушно читала журналы, часами таращилась в телевизор, вязала и собирала пазлы, пока у нее не начало двоиться в глазах, после чего психанула. На третий день, сразу после обеда, она запустила в мужа пультом от телевизора и объявила:
– Хватит уже со мной нянчиться, черт побери! Я хорошо себя чувствую!
И, похоже, она говорила правду. Вчера она лишь полчасика подремала днем, а сегодня и вовсе обошлась без дневного сна. Ее щеки порозовели, аппетит пришел в норму. И самое главное, к ней вернулась прежняя бодрость духа. Поднявшись с дивана, она недвусмысленно намекнула (решительно настояла), что Гвенди и мистер Питерсон сегодня же вечером приглашают ее в ресторан, и не просто в какой-нибудь ресторан поближе к дому. Она заставила Гвенди позвонить в «Джованни», ее любимое итальянское бистро в соседнем городе Уиндеме, и заказать столик на троих. (И если они не выйдут из дома в ближайшие пять минут, то наверняка опоздают к назначенному времени.)
На лестнице раздаются шаги.
Гвенди оборачивается на звук и не верит своим глазам.
– Ого! – говорит она, поднимаясь из-за стола. – Ты выглядишь на миллион долларов, мам.
– На миллиард! – с улыбкой поправляет ее мистер Питерсон, спускаясь по лестнице вслед за женой.
Миссис Питерсон надела темно-синее платье и длинный серый свитер. Впервые за многие месяцы она накрасила глаза и губы. У нее в ушах поблескивают золотые сережки, на шее красуется нитка жемчуга.
– Спасибо, – чопорно отвечает миссис Питерсон. – Если продолжите говорить комплименты, может быть, я вас прощу.
– В таком случае… – Мистер Питерсон широким жестом указывает на дверь. – Карета подана.
62
Дорога из Касл-Рока в Уиндем занимает сорок пять минут, но ужин того стоит. Гвенди и миссис Питерсон заказывают фаршированные креветки с салатом и суп из морепродуктов. Мистер Питерсон выбирает куриный каччиаторе, или курицу по-охотничьи, и съедает целую буханку итальянского хлеба еще до того, как им приносят закуски.
– Если так пойдет дальше, – говорит ему миссис Питерсон, – нам придется навещать в больнице тебя.
Покончив с едой, мистер и миссис Питерсон идут на танцпол и медленно танцуют под баллады, исполняемые двойником Фрэнка Синатры на крошечной сцене у барной стойки. Под конец танца мистер Питерсон перекидывает жену через согнутое колено, потом привлекает ее к себе и целует в щеку. Они возвращаются к столику, хихикая, словно влюбленные школьники.
– Гвенни, не хочешь потанцевать со своим старым папой? – спрашивает мистер Питерсон. – У меня есть еще порох в пороховницах.
– Пап, я объелась. Мне надо все переварить.
К ним подходит официантка.
– Что-нибудь на десерт?
– Мне ничего, – говорит Гвенди со стоном.
Мистер Питерсон похлопывает себя по животу.
– Я, пожалуй, воздержусь.
– Спасибо, милая, больше уже ничего не хочется. – И пока супруг просит у официантки счет, миссис Питерсон оборачивается к Гвенди. – Лучше, когда мы вернемся домой, выдай мне вместо десерта еще одну из твоих вкусненьких шоколадок.
63
Гвенди бежит по последнему холмистому отрезку Плезант-роуд, стараясь держаться поближе к обочине. Сегодня ей уже дважды пришлось уворачиваться от машин. Несмотря на столь ранний час, движение на улицах довольно плотное. С тех пор как пропала четырнадцатилетняя Дебора Паркер, прошло уже три дня, но район до сих пор кишит полицейскими и патрульными автомобилями, многочисленными волонтерами и любопытными зеваками – в основном это приезжие, прилипшие носами к лобовым стеклам.
Планы Гвенди на сегодняшний день, последний день двадцатого века, предельно ясны (что объясняется острой нехваткой так называемой активной светской жизни). После пробежки и душа она планирует разобрать электронную почту и ответить на письма, на которые надо было ответить уже давно; потом ненадолго заехать к родителям – вечером мистер и миссис Питерсон идут в гости к Гоффам на праздничный ужин; затем вернуться домой и провести увлекательный вечер в компании Джона Гришэма, пока не придет время ехать на новогоднее празднество городского родительского комитета под председательством Бриджит Дежарден. Гвенди уже заготовила пятиминутную речь для этого случая и надеется, что ей не придется надолго задерживаться на гулянке.
Свернув за угол, Гвенди видит свой дом, и ее мысли опять обращаются к пульту и маленьким шоколадным зверюшкам.
На сегодняшний день она выдала маме в общей сложности семь шоколадок. Первой была крошечная черепашка, которую Гвенди принесла в больницу вместе с пакетиками сока, последней – симпатичная свинка, которую мама съела вчера, когда они вернулись из ресторана.