Прочие блюда были того же качества. Пассажиры поднимались из-за стола подавленные и смертельно голодные. Лишь три дня спустя, когда «Сальвадор» остановился в столице английского Тринидада Порт-оф-Спейне, Буссенар смог заказать у хозяйки «Отель де Франс», эмигрантки из аннексированного Эльзаса, вкусный и изысканный обед (много лет спустя в этом отеле остановятся герои романа «Приключения маленького горбуна»). Мадам Жизен плакала, слушая воспоминания парижского репортера о битвах при Висамбуре и Решоффене в 1870 году, свидетелем которых он был.
Во время своей экскурсии по городу Буссенар ошеломлен процветанием Тринидада, великолепием торговых заведений, невероятной деловой активностью в магазинах и на улицах. Недолго думая, репортер раскрывает читателям «жестокую правду» о причине процветания английской колонии, составляющего разительный контраст с упадком французских владений. По его мнению, дело в том, что на англичан работает «прекрасная раса» индийских кули, которая по всем параметрам многократно превосходит расу черных демонов, которых он видел на Мартинике!
Ни в коей мере не оправдывая этих расистских суждений Буссенара, скажем все же, что это было лишь поверхностное впечатление, высказанное наспех, в дороге, и что после, прожив несколько месяцев среди чернокожих Гвианы, он это мнение полностью поменяет.
После кратких стоянок в Джорджтауне (25 августа) и столице Суринама Парамарибо (26 августа) «Сальвадор» вошел во французские воды. В ночь на 28 августа капитан принимает на борту несколько служащих исправительной колонии с островов Спасения, предложив им холодный ужин.
Лицо одного из четырех гребцов, француза, показалось Буссенару особенно отталкивающим, и он спросил о нем морского врача. Доктор Д. рассказал ему историю «господина Луша», бандита высшей пробы, который за три убийства и несколько десятков краж был дважды приговорен к пожизненному заключению и дополнительно к двумстам годам принудительных работ. Весьма впечатленный этой историей, Буссенар выведет этого «господина Луша» в романе «Охотники за каучуком», открывающемся реальной сценой жестокого убийства араба на понтоне «Форель» (старом фрегате, переделанном в плавучую тюрьму и стоящем на якоре на рейде Кайенны).
Доктор Д. также поведал репортеру о церемонии похорон на островах Спасения: «Каторжников просто-напросто выбрасывают за борт. Их временной могилой становится океан, причем могилой более чем временной, поскольку через несколько секунд они исчезают в бездонных глубинах акульих желудков… Вещь странная и весьма типичная: каторжане испытывают чудовищный страх перед подобным финалом… воистину последним».
Врезавшись в память Буссенара, эта нетривиальная церемония будет воспроизведена им в романе «Похождения Бамбоша».
Чуть позже, в десять утра в субботу, 28 августа, «Сальвадор» бросил якорь на рейде Кайенны. Вид на город с корабля был лишен привлекательности. Кроме того, на протяжении всего пути пассажиры пугали Буссенара мрачными рассказами о трудностях жизни в Гвиане. И теперь он живо воображал свои будущие невзгоды. Сможет ли он найти себе кров и стол в стране, где нет ни гостиницы, ни кафе, или же ему придется ночевать под открытым небом, умирая с голоду? Прочие пассажиры — чиновники, коммерсанты — постепенно сходили на берег… К счастью, друг адресата письма, привезенного Буссенаром, пришел за ним на борт и пригласил на обед.
За столом парижанин поведал сотрапезникам о цели своего путешествия. Он приехал в Гвиану, чтобы собрать материалы для своего будущего сочинения, поэтому хочет изучить природу, посетить прииски, уяснить, почему этот клочок земли у экватора, над которым реет французский флаг, прозябает, и раскрыть на это глаза своим друзьям-политикам. Его внимательно слушал молчаливый, бледный и исхудавший человек и затем искренне предложил ему комнату в своем доме.
Этим человеком был золотоискатель Жан-Батист Казальс. Четыре года он прожил в лесах, не появляясь в городе. И вот счастливая звезда свела этих двух людей сразу же после их приезда в Кайенну. И уже в пять часов дня парижский репортер с превеликим комфортом устроился в роскошном трехэтажном деревянном доме с видом на море, окруженном каскадным садом. Казальс и Буссенар быстро стали закадычными друзьями.
Золотоискатель Казальс учит Буссенара пользоваться лотком для промывки золота
Десять лет назад, рассказывает нам Буссенар, Казальс оставил свою службу младшего морского офицера, чтобы заняться добычей золота в Гвиане. После долгих лет безрезультатных поисков, нищеты, голода, мучений они с компаньоном Лабурдеттом смогли наконец добиться успеха, и теперь их прииск приносит каждому по десять тысяч франков ежемесячно.
После волнующей истории Казальса и Лабурдетта публикация репортажа «По Гвиане» прерывается на три месяца. Из-за плохой работы почты в колонии Буссенар, находясь в Сен-Лоран-дю-Марони, не смог отправить продолжения. И только 10 апреля 1881 года, через два месяца после возвращения своего репортера в Париж, «Журнал путешествий» возобновляет публикацию, имеющую теперь подзаголовок «Кайенна и ее окрестности».
Вплоть до 12 июня, крайне нерегулярно, еженедельник печатает заключительную часть репортажа, рассказывающую о первых днях пребывания Буссенара в Гвиане. Одетый в темно-синюю фланелевую куртку и белый колониальный шлем, вооруженный зонтом от солнца, абсолютно необходимым близ экватора, парижанин начал свое исследование Гвианы с пешеходной прогулки по Кайенне. Он нашел город очень здоровым и красивым, восхитился элегантными и просторными деревянными домами с высокими скатными крышами, опоясанными решетчатыми галереями. Он отметил выражение радости на всех лицах, кроме сумрачных лиц ссыльных, попенял местным властям на ужасный запах от открытых водостоков и огромные горы мусора на побережье. В маленьком баре под кокосовыми деревьями романист заказал стакан кокосового молока. «Напиток» тут же сбили с дерева и подали прямо в естественной «посуде», однако вкус его глубоко разочаровал нашего гурмана. На другой день Буссенара пригласили на увеселительную прогулку на холм Монтабо в пригороде Кайенны, где он опробовал свой новый чокбор, охотясь на садовых овсянок и морских жаворонков.
И этот эпизод… завершает репортаж, высокопарно озаглавленный «По Гвиане»! Как же так? Ведь нам обещали опасные приключения репортера в девственных лесах, охоту на тапиров и ягуаров, описания экзотических растений, а в итоге мы жестоко обмануты. Можно себе представить разочарование читателей «Журнала путешествий», так и не дождавшихся продолжения рассказа безо всякого пояснения редакции.
Пытаясь разобраться в этом вопросе, позволим себе процитировать некоего Лоре, опубликовавшего в 1910 году некролог Буссенару, подробный, но в котором все поставлено с ног на голову[72]. По его мнению, Буссенар приехал из Гвианы присмиревшим и разочарованным.
«Видите ли, — говорил он нам, — нет никакого смысла ехать и рассматривать экзотику вблизи. Когда мы рассказываем читателям о том, что они не знают, наше воображение бесконечно превосходит природу. Добросовестно описанный реальный пейзаж не стоит того, который мы создадим своим воображением, поскольку лишен многих привлекательных черт. В нем не чувствуется замысла Создателя. Реальности недостает очарования. До поездки в Гвиану я подробно описывал Кайенну, и мое описание было по-своему интересно, а может быть, и более правдиво, чем реальность. Так что меня туда больше не заманишь. Поэтому я больше не покину Париж — пока не решу уединиться в своей деревне. А если мне захочется экзотики, я лучше прогуляюсь по оранжереям Ботанического сада. Это еще куда ни шло. Там по крайней мере экзотика представлена в концентрированном виде».
Хотя цитируемый нами источник весьма ненадежен, вполне возможно, что он совершенно точно воспроизводит мнение Буссенара. Настоящая Гвиана, ставшая к 1880 году почти цивилизованной страной, без сомнения, имела мало общего с той страной чудес, о которой романист желал рассказать читателям. И чтобы не ставить под удар будущий роман, он вполне мог сознательно оборвать рассказ о своем реальном путешествии.
Умышленно или случайно, но Луи Буссенар «завалил» свою миссию репортера, так и не став «французским Стэнли». Но похоже, это его мало беспокоило, ибо все свои лучшие открытия и наблюдения он припас для своего нового романа — «Гвианские робинзоны».
Общее представление о дальнейших приключениях Буссенара у экватора мы сможем составить только на основании его гвианских очерков и рассказов (доверяя последним с крайней осторожностью), автобиографических примечаний к отдельным пассажам его романов (не только гвианских), документальной книги «Охота для всех», а также нескольких газетных заметок.
Итак, через несколько дней после прогулки по окрестностям Кайенны писателя настигла жестокая лихорадка, которая «поражает всех путешественников-европейцев вскоре по прибытии; она трясет все тело, выворачивает внутренности и, как ненасытный вампир, высасывает кровь до последней капли». Десять дней писатель не вставал с постели, затем в период выздоровления писал очередное послание в «Журнал путешествий», а когда окончательно оправился, продолжил изучение страны, уделив особое внимание знакомству с пенитенциарными учреждениями.
В представлении французов Гвиана — это прежде всего страна-каторга, где отбывают наказание осужденные из метрополии, а также из французских колоний — арабы, негры, индийцы, аннамиты, креолы. Официальные бумаги из министерства, очевидно, облегчают писателю доступ на территорию пенитенциарных учреждений, общение с представителями тюремной администрации и заключенными.
Буссенар посетил каторжную тюрьму Кайенны и близлежащие исправительные лагеря, а затем направился в Сен-Лоран-дю-Марони, расположенный на правом берегу реки Марони, в 253 км от Кайенны и в 30 км от побережья. Именно во время пребывания писателя в Гвиане (15 сентября 1880 года) Сен-Лорану присвоен статус города-тюрьмы. Предположительно, поездка была совершена морем, с остановкой в поселке Синнамари.