ески опровергает» его прогноз, ибо Буссенар «пока убил только одного боа, одного ягуара и три черепахи да нашел лишь одиннадцать трупов» («L’Evénement» от 10 апреля 1881).
Карикатуры — не меньший, а может, даже и больший показатель славы, нежели рецензии. Вот и прославленный карикатурист Альбер Робида решает воспеть подвиги нашего путешественника в цикле рисунков «Гвианские робинзоны Луи Буссенара, или Приключения романиста во время сбора материалов». На обложке и развороте газеты «La Caricature» («Карикатура») от 22 апреля 1882 года Робида ухитряется разместить 27 эпизодов с подписями! На рисунках Буссенар жмет руку обезьяне, палит из гамака по двум змеям одновременно, пишет репортаж на дне Марони. Образчик подписи: «Что-то мешает при попытке снять ботинки перед сном… А, ничего страшного, семья скорпионов…» Не обошелся Робида и без изображения семейства Йа-Йа, возвращающегося с очередного крещения, и без «пьяных, как Купо» обитателей гвианских рек.
До публикации Робида посылает пробные оттиски Буссенару, для которого внимание газеты к собственной персоне, кажется, стало неожиданностью. Писатель отвечает карикатуристу: «Рисунки и подписи блещут остроумием — впрочем, как всегда. Что до вашего таланта художника — он тоже не знает себе равных. Я в полном восторге» (письмо от 6 апреля 1882 года). Сочинитель намерен повесить оба оттиска в своем кабинете, поместив их в рамки из гвианской древесины…
К тому времени Буссенар уже несколько месяцев проживал в своей родной деревне Экренн, навсегда покинув суетный Париж. Командировка в Гвиану стала переломным событием в биографии писателя: литературный успех принес ему финансовую независимость и возможность полностью посвятить себя творчеству, порвав с газетной поденщиной.
Вместе с Буссенаром в Экренн переехала его вторая половина, тридцатилетняя уроженка города Монтаржи Розали Леша, с которой он сочетался браком 2 июня 1881 года в мэрии XVII округа Парижа. Однако союз этот оказался несчастливым, поскольку уже 14 ноября 1883 года суд по иску жены (!) установил режим раздельного проживания и раздельного владения имуществом супругами. Чуть позднее (ибо до 1884 года развод во Франции был запрещен) супруги инициировали долгий и изматывающий бракоразводный процесс, который завершился только в 1909 году.
Возможно, семейные склоки, частые вызовы в суд, расходы на адвокатов и похоронили мечты Буссенара о кругосветном путешествии. Тем не менее он совершил еще две непродолжительные поездки — в Марокко (1883) и Сенегал[79] (1884), — нашедшие отражение в очерках, но не романах. 8 января 1886 года наш писатель-путешественник был принят в члены Французского географического общества. Его поручителями стали известные исследователи Бро де Сен-Поль Лиас и Поль Солейе.
Так или иначе, но именно шестимесячная поездка в Гвиану стала главным путешествием писателя, возможно центральным событием его жизни, наполненным множеством приключений и оказавшим огромное влияние на все его последующее творчество.
Уединившись в провинции и всецело посвятив себя географическому роману, Буссенар следил за новейшими тенденциями в науке, чтобы использовать в своих сочинениях самые свежие данные по всем отраслям знаний. Среди выписываемых им изданий однозначно был еженедельник «La Revue scientifique de la France et de l’étranger» («Научное обозрение Франции и зарубежных стран» — официальный орган Коллеж де Франс, Сорбонны и иных академических институций), поскольку романист не раз откликался на публикации в этом журнале, делясь личным опытом и мнениями по затрагиваемым вопросам.
Так, в августе 1882 года журнал опубликовал заметку о раффлезии Арнольда — «самом крупном цветке в мире, экземпляр которого доставлен на днях с Суматры в музей при ботаническом саде в Берлине». Журнал называет этот гигантский цветок (около метра в диаметре) настоящим сосудом с водой, способным утолить жажду утомленного путешественника.
В следующем номере, от 12 августа, последовало продолжение темы.
РАФФЛЕЗИЯ АРНОЛЬДА. — Г-н Буссенар пишет нам, чтобы сообщить, что он видел раффлезию Арнольда — растение, вопрос о котором поднимался в нашей хронике от 5 августа 1882 года.
Цветок раффлезии Арнольда, возможно, и не самый крупный из существующих на земле. Г-ну Буссенару встречались в бескрайних болотах (зыбкая саванна верховьев Марони во Французской Гвиане) экземпляры виктории регии, чьи цветки достигали 1–1,15 м в диаметре. Так что своими размерами огромная кувшинка девственных лесов Нового Света может поспорить с цветком гигантского паразита Индо-Малайских островов, а в великолепии и свежести она уж точно превосходит его. И было бы, пожалуй, несправедливым отдавать первое место этому вычурному растению, по праву называемому малайцами «деревом без ствола», без упоминания, хотя бы для справки, восхитительной кувшинки, столь же изящной, сколь и огромной. Что касается восьми или десяти литров воды, что заключают в себе, как в раковине, лепестки раффлезии Арнольда, то еще неизвестно, доставят ли они удовольствие завсегдатаям берлинского музея (в качестве экспоната, конечно). Даже измученному жаждой путешественнику пить этот продукт секреции, тепловатый, неприятный на вкус, насыщенный останками растительных клеток, кишащий мириадами мелких красных червей, вероятнее всего, опасно и уж в любом случае омерзительно. Г-н Буссенар пробовал и его, и жидкость, содержащуюся в кувшине nepenthes distillatoria, — это абсолютно тошнотворно. К счастью, речная вода отнюдь не редка под большими деревьями девственных лесов Суматры, Явы или экваториальных областей Южноамериканского континента.
Эта заметка порождает у нас множество вопросов. Где и когда Буссенар видел раффлезию (эндемик Суматры и Калимантана) и непентес (чей ареал ненамного шире)?[80] Мог ли в XIX веке диаметр виктории регии достигать метра и более, если, по современным научным данным, он не достигает и 40 см? Не имеем ли мы дело с весьма свойственной Буссенару (по крайней мере в романах) склонностью к преувеличениям, гигантомании, мистификации?
Не менее интересна и заметка от 20 января 1883 года, вновь включившая в себя выдержки из письма нашего романиста-путешественника в редакцию.
ВОЗРАСТ РАСТЕНИЙ. — В одной из наших предыдущих хроник (№ 23 от 2 декабря 1882 года) мы сообщали об исследованиях, проведенных г-ном Шарансе в Мексике относительно возраста растений; эти исследования доказали, что хотя возраст деревьев определяется числом концентрических древесных слоев, каждый из которых соответствует одному году вегетации, этот принцип неприменим к тропическим и экваториальным деревьям.
Г-н Буссенар засвидетельствовал тот же феномен в девственных лесах Французской Гвианы в 1880 году и полагает, что может дать ему объяснение.
Относительно деревьев южноамериканской экваториальной зоны общеизвестно, что сокодвижение, очень активное после сезона дождей, во время «малого лета в марте», достигает максимума интенсивности в июле. С другой стороны, хотя это сокодвижение ощутимо замедляется в остальное время года, оно не прекращается никогда. Напротив, каждый месяц происходит новый толчок движения соков, неизменно совпадающий с новолунием и останавливающийся, столь же неизменно, при ущербе нашего спутника, достигнув наибольшей силы во время растущей луны.
Этот факт настолько хорошо проверен на опыте, что великолепные деревья, добываемые в девственном лесу для производства мебели, строительства домов и кораблей, срубают исключительно на убывающей луне, то есть когда движение соков прекращается.
Экваториальные растения наращивают по двенадцать концентрических слоев ежегодно, два из которых, более толстые, образуются, очевидно, в периоды, когда сокодвижение достигает наибольшей силы. Г-н Буссенар насчитал 2000 слоев на стволе акажу, 1600 — на симарубе, 1800 — на бертолетии; он обнаружил среди формирующихся ежемесячно и зачастую незаметных слоев более широкие, возникшие в вышеупомянутое время.
На двадцатипятилетнем манговом дереве, срубленном в Кайенне, г-н Буссенар невооруженным глазом насчитал 265 слоев. Не удовлетворенный этим видимым результатом, который, не противореча предыдущему опыту, тем не менее соответствовал ему не вполне строго, он повторил свою работу с лупой и пришел к цифре 291. Чтобы быть совсем убедительными, эти исследования должны были дать 300 слоев, ибо двадцатипятилетний период соответствует тремстам месяцам. Но отсутствие этих девяти слоев можно отнести на счет их неразличимости или же просто ошибки в возрасте мангового дерева.
Безотносительно к правильности сделанных Буссенаром выводов, с биографической точки зрения данная заметка весьма значительна, поскольку в ней наш гвианский путешественник предстает настоящим естествоиспытателем.
Если тематика двух первых, «ботанических» корреспонденций Буссенара не нашла отражения в его художественном творчестве, то третья заметка, «этнографическая», от 2 июня 1883 года, развивает тему, вкратце затронутую в «Гвианских робинзонах». На сей раз писатель откликнулся на информацию о родах аборигенок Огненной Земли.
РОДЫ В ГВИАНЕ. — Что касается родов женщин диких племен, мне случалось наблюдать довольно курьезные особенности у индейцев Французской и Голландской Гвианы, обитающих по берегам Марони.
Когда женщина чувствует первые схватки, она покидает свою хижину, плетется на берег ближайшего ручья, садится на корточки и без единой жалобы ожидает разрешения от бремени.
Родовые схватки, похоже, бывают очень болезненными, но редко длятся более двух часов. Едва раздался первый крик новорожденного, мать, рядом с которой в эту трудную минуту не было никого, кто бы мог оказать помощь, окунается в ледяные воды ручья, долго купается, купает малыша и возвращается в свое примитивное жилище.