хотел обезьянку. Сапажу, макаки, тамарины{230}, коаты{231} и даже алуаты частенько подбегали прямо к дому, выделывая фантастические кульбиты, но никого не подпускали к себе, чем всерьез огорчали малыша.
В ста метрах от хижины возвышалась огромная мавриция, одна из тех великолепных пальм баш, на ветвях которых, как мы помним, устроил свои жилища целый клан кассиков. Эти птицы, величиной с обычную французскую иволгу и такие же желтые, но с черной головой и крыльями, обыкновенно селятся большой компанией. На одном и том же дереве они строят пятнадцать, двадцать, тридцать любопытных гнезд, похожих на длинные кошели с боковым входным отверстием, подвешенные за несколько тростинок к кончикам пальмовых листьев. С одной стороны, эти карманы длиной более метра и шириной около тридцати сантиметров в нижней части выглядят очень оригинально, а с другой — служат самым надежным убежищем для построивших их умных птиц. В самом деле, ни один древолаз, даже самый маленький, пальмовая крыса или сапажу не осмелится в поисках свежих яиц добраться до кончиков листьев, к которым еще более тонкими волокнами прикреплены эти воздушные жилища.
Для еще большей безопасности кассики всегда устраивают гнезда на деревьях, где живут гвианские осы, известные как кинжальные мухи{232}. Этих перепончатокрылых также называют бумажными осами из-за вещества, похожего на картон, из которого они строят свои гнезда, получая его из растительных волокон, скрепленных особым выделяемым ими клейким секретом. Гнездо диаметром зачастую более сорока сантиметров снабжено единственным входом, через который может пролезть только одна муха. Удивительное дело, но кинжальные мухи и кассики живут в полном согласии, никогда не нападают друг на друга, а напротив, объединяются против взаимных врагов.
Под кроной мавриции на плантации «Доброй Матушки», где жили кассики, было и гнездо кинжальных мух. Однажды утром одна симпатичная макака, большая охотница до мух, решила устроить на них набег. Это произошло еще до восхода солнца, насекомые пока спали, но вот-вот должны были проснуться. Не обращая внимания на оглушительные крики кассиков, обезьяна удобно устроилась рядом с мушиным гнездом, посадив на плечи своего малыша, и принялась ждать. Ничего не происходило, поэтому нетерпеливая гурманка несколько раз ударила левой лапой по гулкой поверхности гнезда, одновременно заткнув выходное отверстие указательным пальцем правой лапы.
Легкое жужжание известило ее о том, что колония насекомых пробуждается. Обезьяна убрала палец, и в отверстии показалась головка первой мухи… Крак! Два черных тонких пальца ловко ухватили насекомое, раздавили его брюшко, показалось совершенно бесполезное жало, и обжора проглотила муху с выражением крайнего удовлетворения. Следующее насекомое постигла та же участь, затем еще одно и так далее до бесконечности. Поскольку мухи явно стремились вылетать быстрее, чем четвероногое успевало их поглощать, макака регулировала этот процесс, затыкая отверстие пальцем левой лапы, в то время как правая безостановочно осуществляла транспортировку добычи от гнезда ко рту. Это полуавтоматическое движение происходило с механической четкостью около получаса и без единой задержки. Страстная лакомка не думала прекращать, увлеченно хрустела насекомыми и явно была готова продолжать заниматься этим делом вечно, к огромной зависти одной из своих соплеменниц, которая бесшумно подкралась к ней и с вожделением наблюдала за недоступным для нее пиром.
Первая обезьяна явно не собиралась покидать свое место, а прогнать ее силой было бы затруднительно. Если бы палец-затычка промедлил хотя бы на долю секунды, обе обезьяны немедленно ощутили бы на своей шкуре страшно болезненные укусы разъяренных ос, которые часто бывают смертельными для небольших животных.
Наскучив ожиданием, вторая обезьяна как будто решила отказаться от своих намерений. Она бесшумно забралась на вершину мавриции, уцепилась за нее хвостом и в течение нескольких минут изо всех сил раскачивалась вниз головой. Хотя это положение никоим образом не способствовало размышлению, оно все же зародило в обезьяньем мозгу новую мысль. Невезучая лакомка заметила большую гроздь зрелых плодов весом не менее двадцати фунтов, висевшую в двух метрах над головой поедательницы кинжальных мух. Прикинув расстояние до земли, хитрая обезьяна ухмыльнулась, почесалась, а затем без промедления принялась грызть всеми своими зубами черенок грозди, готовый и без того рухнуть под тяжестью плодов. Через мгновение гроздь с шумом полетела вниз, снеся по пути половину осиного гнезда и маленькую эгоистку, которая распласталась на земле со сломанным позвоночником.
Циничная шутница была чрезвычайно довольна своей выходкой и рассчитывала за несколько секунд убраться подальше от жал разъяренных насекомых. И у нее бы получилось, если бы не кассики. При виде нового нападения на своих летучих союзниц, птицы раскричались еще громче и окружили агрессора плотной стайкой. Напрасно обезьяна прыгала с ветки на ветку, пытаясь сбежать. Мухи, ведомые птицами, бросились на нее, жаля наперебой, пока злосчастное животное не раздулось, как бурдюк, и не рухнуло на корни дерева, разбившись насмерть.
Робинзоны с живейшим интересом наблюдали за этой драмой. Казимир молча, стараясь не делать резких движений, чтобы не привлечь обозленных ос, которые, впрочем, были заняты починкой своего жилища, приблизился к мертвым обезьянам. Он приподнял тело первой, в которое мертвой хваткой вцепился ее детеныш, и торжественно принес его в хижину.
Теперь Шарлю не в чем было завидовать своим братьям, его желание было исполнено с лихвой: он стал владельцем обезьяны.
Как мы уже говорили, прошел год с тех пор, как мужественная семья изгнанника смогла воссоединиться со своим главой. Только что начался сезон дождей. Благодаря своей бурной деятельности гвианские робинзоны могли не бояться голода и противостоять непогоде. Общая хижина находилась в отличном состоянии. Разнообразная провизия была надежно укрыта и тщательно проветривалась. Над одним из углов птичьего двора устроили навес. Гокко прекрасно выросли. К ним присоединились пенелопы марай{233} (penelope leucolophos), гвианские куропатки{234} (tetrao montanus), такие же крупные, как индюшки, токро (tetrao guyanensis), парракуа, цесарки, которые мирно жили бок о бок.
Изрядное количество сухопутных черепах, которых Казимир называл «тоти-ла-те», будущая основа для вкуснейших похлебок, обосновалось неподалеку от птичьего двора в компании юных свиней-пекари, все еще сосавших молоко своей матери. Материальная жизнь была полностью налажена.
Во время довольно тягостного сезона дождей у колонистов было в избытке разного рода развлечений. Гардероб нуждался в обновлении. И тут пригодился большой запас хлопка, собранного в нужное время. Робен и Николя изготовили ткацкий станок, очень простой, примитивный, но вполне отвечающий их требованиям. Он неплохо работал и выдавал вполне сносную ткань. Каждый, кроме Казимира, который ходил босиком, получил легкую, мягкую и очень удобную обувь наподобие мокасин североамериканских индейцев. Плетеные панамы с некоторыми модификациями оставались главным головным убором, благо у робинзонов не было недостатка в волокнах арумы.
И наконец, все они могли записывать все самое важное на сухой и гладкой бумаге мао, запасенной в достаточных количествах. Долгие дождливые дни не проходили бесцельно. Дети учились и развивались самым чудесным образом. Нет, маленькие гвианские робинзоны не будут белыми дикарями. Они станут гордостью всех французов экватора!
Часть втораяТайна золота
Памяти Ж.-Б. Лабурдетта
Досточтимому Ж.-Б. Казальсу
Помните ли, мой дорогой Казальс, ту исполненную волнения минуту, когда, покидая прииск «Эрмина», я говорил, прощаясь тогда и с Лабурдеттом, «до свидания!»?
Вы открыли мне полную опасностей и приключений жизнь золотодобытчика, и я дал себе клятву засвидетельствовать свою глубочайшую признательность, посвятив вам обоим этот труд, немыслимый без полученных от вас технических знаний.
Лабурдетта, увы, нет более с нами. Пусть же моя книга станет памятью об этом неутомимом труженике.
Что касается вас, дорогой друг, чья помощь была поистине неоценима, соблаговолите принять сей скромный дар как знак моего живейшего расположения.
Глава I
«Поджигатели»{235}и индейский пленник. — Перекличка птиц. — Тукан и оноре. — Это был сигнал? — Обрушение стены леса. — Лагерь на перекате. — «Патава». — Бегство. — Таинственные враги. — Золотая стрела! — Легенда об Эльдорадо. — Сокровище сыновей Солнца. — Авантюристы в стране золота. — Губернатор и краснокожий. — Мануэль Висенте и Паолине. — Тайна золота. — Первая крупинка золота, найденная французом 12 апреля 1856 года. — Смертоносный секрет. — Похищение. — Сообщники.
— Давай сюда краснокожего.
— Погоди… Одну минуту.
— Ты крепко его связал?
— Боюсь, что даже слишком. Он не шевелится.
— Но он же не помер?
— Хм…
— Без глупостей. Он наш капитал. Богатство для всех нас, целое состояние… Миллионы.
— И что, ослабить веревки?
— Чего доброго, еще сбежит.
— Но… что, если он задохнется?
— Ты прав. Грех убивать курицу, несущую золотые яйца. Ослабь-ка немного узлы, — произнес первый из собеседников, явно знакомый не только с литературными оборотами, но и с морской терминологией. — Да поскорее.