Пети», он предложил отцу отдать его в военную службу, и через год молодой Котляревский отправлен был на Кавказ, где и поступил в четвертый батальон Кубанского корпуса, которым командовал тогда Лазарев. Четырнадцати лет от роду Котляревский уже участвовал в персидском походе и при осаде Дербента впервые услышал свист вражеских пуль, с которыми ему суждено было так сродниться впоследствии. Шесть лет прослужил молодой Котляревский фурьером и сержантом и только в 1799 году произведен наконец в офицеры, с переводом в семнадцатый егерский полк, шефом которого был в то же время назначен Лазарев. С ним вместе в звании его адъютанта Котляревский совершил знаменитый переход через Кавказские горы, когда Лазарев шел занимать Грузию, с тем чтобы уже никогда более не покинуть ее. Этим переходом начинается для Котляревского беспрерывная цепь сражений и событий, в которых он принимал все более и более деятельное участие. И через девять лет его блистательные победы далеко раздвинули пределы царства, а имя его на вечные времена слилось со славными именами Мигри, Ахалкалаков, Асландуза и Ленкорани. Первое сражение в Грузии, в котором Лазарев разбил огромные силы лезгин на Поре, доставило Котляревскому разом две награды чин штабс-капитана и крест св. Иоанна Иерусалимского. Вскоре Лазарев предательски был убит в Тифлисе царицей Марьей, и князь Цицианов предложил Котляревскому поступить адъютантом к нему. Молодой офицер предпочел, однако же, остаться на фронте и получил в командование егерскую роту. Во главе этой роты он штурмовал Ганжу и на глазах Цицианова был ранен в ногу. Рана эта была так тяжела, что Котляревского чуть было не оставили на поле сражения. К счастью, его заметил и поднял молодой Воронцов. На помощь к нему подскочил рядовой Богатырев, но тут же был убит пулей в сердце, и Воронцов один вынес из боя Котляревского, который до глубокой старости помнил этот случай, послуживший началом его неразрывной сорокавосьмилетней дружбы с будущим кавказским наместником»[198].
Заслуги Котляревского были по достоинству отмечены Цициановым. Но настоящую славу Котляревскому принесли его выдающиеся победы в русско-иранской войне. По словам того же В. Потто «Князь Цицианов, как человек большого ума, не посетовал на бедного армейского капитана, отказавшегося от чести быть его адъютантом, он выставил его заслуги государю в самом выгодном свете, и Котляревский опять получил две награды чин майора и орден св. Анны 3-ей степени с бантом. Начавшаяся тогда война с персиянами открыла Котляревскому обширное поприще показать свои военные дарования. В 1805 году он был соучастником в геройских подвигах Карягина на берегу Аскорани, у Шах-Булаха и у Мухрата, где получил две раны пулей в ногу и затем картечью в правую руку. Несмотря на эти раны, Котляревский не оставлял фронта и принимал деятельное участие во всех последующих делах с неприятелем, и скоро выдвинулся из ряда своих сверстников. Награжденный за экспедицию с Карягиным орденом св. Владимира 4-ой степени с бантом, он в 1807 году был произведен в подполковники, в следующем году – в полковники, а в 1809 году уже назначен начальником самостоятельного отряда, расположенного тогда в Карабаге. С этого момента начинается для Котляревского новая эпоха его боевой жизни, эпоха командования отдельными отрядами и блестящих побед, слава которых принадлежит уже именно ему»[199]. За победу при Аслан-дузе Котляревский был произведен в генерал-лейтенанты.
Практически параллельно, русскому командованию удалось также довольно успешно блокировать все попытки царевича Александра нацеленные на дестабилизацию Грузии. Уже 21 сентября у IНиллы полковник Тихановский вступил в бой с отрядами царевича. 28–29 сентября между русскими войсками под командой кн. Дм. Орбелиани и отрядами царевича у Велисцихе произошли новое столкновения. Задача осложнялась тем, что у Тихановского и Орбелиани в совокупности насчитывалось не более 1 500 чел., и они, нанося царевичу Александру поражения в открытых боях, тем не менее, в силу малочисленности, не могли достигнуть его окончательного разгрома, т. к. не решались в целях организации эффективного преследования дробить силы своего и без того малочисленного отряда. Царевич же, используя свое численное преимущество и наличие конницы, мог успешно отходить и маневрировать. 5, 10, и 12–13 октября произошла новая серия боев. Везде царевич был разбит, но по-прежнему, оставался неуловим. Орбелиани в своем донесении Ртищеву от 14 октября 1812 г. подчеркивает это обстоятельство, раскрывая причины неуловимости царевича «Царевич, уклоняясь от меня везде, переходит из одного места в другое, я же, имея один отряд, коего по малолюдству и критическим здесь обстоятельствам разделить невозможно, чтобы действовать по обоим берегам реки, хожу за ним везде, дерусь и теряю людей… а он уходит от меня»[200]. Орбелиани простил Ртищева о подкреплении. Тем не менее, успехи войск оказали все таки свое воздействие. Царевич теперь главным образом полагался на лезгин и отчасти хевсуров. Октябрь – середина ноября прошли в целой серии мелких и крупных стычек между русскими войсками и отрядами приверженцев царевича. 26 ноября 1812 г. у с. Манави (близ Сагареджо), когда 8000 отряд царевича после ожесточенного сопротивления был наголову разбит и бежал в Хевсурское ущелье.
Между тем, продолжались операции и против персов. Вскоре после Асландузской победы, генералу П. Котляревскому было поручено очистить Талышинское ханство от персидских войск. В своем письме к Котляревскому от 1 декабря 1812 г. Ртищев писал «Талышинское ханство, как вам известно, более двадцати лет состоит в покровительстве Российской Империи. Государь император по милосердию своему изволит принимать участие в владельце сей земли, особливо по последствиям врйны с Персией; войска наши там находятся, дерутся каждый день, имеют потерю и не сильны столько, чтобы очистить Талыш от неприятеля. Между тем я за владение сие, как покровительствуемое и защищаемое Россией, должен отдать отчет, точно такой, как бы за самую Грузию, обязан и по достоинству Империи, и по человеколюбию освободить талышинского хана от предстоящего ему видимо бедствия и не менее того обратить все мое внимание на самые войска наши, находящиеся в Талышах, которые с прибытием из Персии нового сикурса могут сами подвергнуться опасности, или по позднему уже времени за невозможностью флотилии держаться долго у талышинских берегов оставить сие владение на жертву персиянам, затмить славу российского оружия и потерять у многих владельцев силу нашего влияния. Следовательно, гораздо более может быть для вашего превосходительства чести и славы, если вы, спасши уже Карабаг, спасете и Талыш, истребите или рассеете 7 000 персидских войск, занимающих сие владение, восстановите хана в прежней его власти и достоинстве и потом уже обратитесь на новый вред для Персии»[201]. 17 декабря Котляревский уже выступил из Ак-Оглана с отрядом в 1970 чел. (1500 человек пехоты и 470 кавалерии) и 21 декабря вступил в Талышское ханство. В помощь ему была придана Каспийская флотилия. Кроме того, в Талыше находился отряд капитан-лейтенанта Веселаго в 380 чел. Основной целью операции являлось занятие Ленкоранской крепости. Персы знали об этом, а потому, начали из глубины Ирана подтягивать дополнительные силы. Из Тавриза собирались направить до 2500 чел. на помощь Ленкоранской крепости. Сам гарнизон состоял до 5000 чел., которыми командовал сердар Садык-хан.
Котляревский действовал как всегда – решительно и стремительно. Уже 21 декабря его отряд разгромил иранские силы (до 1000 чел.), преграждавшие ему путь. Иранцы вслед за этим (Аскер-хан и Бал а-хан), срочно отступили из Аркевана. Присоединив к себе по пути отряд Веселаго и оставив в Аркеване гарнизон, Котляревский осадил Ленкоранскую крепость. На предложения сдаться, Садык-хан ответил отказом.
В приказе по войскам от 30 декабря 1812 г., ген.-л. Котляревский писал «Истощив все средства принудить неприятеля к сдаче крепости, найдя его к тому непреклонным, не остается более никакого способа покорить сию российскому оружию, как только силою штурма. Решаясь приступить к сему последнему средству, даю знать о том войскам и считаю нужным предварить всех офицеров и солдат, что отступления не будет. Нам должно или взять крепость, или всем умереть затем мы сюда присланы. Я предлагал два раза неприятелю сдачу крепости, но он упорствует. Так докажем же ему, храбрые солдаты, что русскому штыку ничто противиться не может. Не такие крепости брали русские и не у таких неприятелей, как персияне; сии против тех ничего не значат. Предписывается всем первое – послушание; второе – помнить, что чем скорее идем на штурм и чем шибче лезем на лестницы, тем меньше урону; опытные солдаты это знают, а неопытные поверят; третье – не бросаться на добычу под опасением смертной казни, пока совершенно не кончится штурм, ибо прежде конца дела на добыче солдат напрасно убивают. Диспозиция штурма дана будет особо, а теперь остается мне только сказать, что я уверен в храбрости опытных офицеров и солдат Грузинского гренадерского, семнадцатого егерского и Троицкого полков, а малоопытные каспийские батальоны, надеюсь, постараются показать себя в сем деле и заслужить лучшую репутацию, чем доселе между неприятелями и чужими народами имеют. Впрочем, ежели, сверх всякого ожидания, кто струсит, тот будет наказан, как изменник, и здесь, вне границы, труса расстреляют или повесят, несмотря на чин»[202].
Дальше ждать было нельзя, т. к. силы персов могли увеличиться. Котляревский не хотел попадать в положение Цицианова или Гудовича, неудача которых в немалой мере в том и состояла, что коммуникации их были разобщены стоявшими вне стен Эриванской крепости значительными силами подошедших туда персов. В ночь с 31 декабря на 1 января русские войска, разделившись на три колонны пошли на штурм, и после ожесточенного боя захватили крепость. Победа была полная. Вместе с тем, эта победа для Котляревского стала последней. Получив при штурме тяжелые ранения, он вынужден был выйти в отставку. В одной из «Военных энциклопедий» следующим образом представлены итоги штурма «В результате оказалось почти поголовное истребление гарнизона Садык-хан и более 2 500 персиян пали на стенах и внутри крепости, остальные погибли в речке и в море, пленных же не было. Трофеями были 2 знамени, 8 английских орудий и большие запасы пороха, снарядов и провианта. Но и мы потеряли убитыми и ранеными 41 офицера и 909 нижних чинов, то есть более половины отряда, причем в некоторых частях потери достигали 75 %. Извлеченный из-под груды трупов Котляровский, с вытекшим правым глазом, с раздробленной верхней челюстью и с простреленной ногой, все же остался живым, и за свой беспримерный подвиг был пожалован орденом святого Георгия 2-й степени»