[319], где престиж Франции начал стремительно падать. Однако ни чисто
по соображениям политическим, ни по техническим сделать этого не представлялось возможным. Как отмечает А. Иоаннисян «Несмотря на большие услуги, оказанные французскими офицерами в деле реорганизации иранской армии, шах и его окружение были разочарованы результатами союза с Францией. Подписывая Финкеннггейнский договор, персы были уверены, что Франция имеет реальную возможность выполнить взятые на себя обязательства и добиться установления иранского владычества в Закавказье. Весть о заключении Тильзитского мира между Россией и Францией не поколебала на первых порах эти надежды. Более того, иранские правящие круги прониклись еще большей уверенностью в достижении своих целей, поскольку они питали иллюзию, усиленно внушаемую французской миссией, что Россия, вынужденная прекратить войну против… Наполеона, не осмелится действовать против его воли и на Кавказе. Так продолжалось до середины 1808 г., пока шли переговоры о мире и пока шах и министры возлагали столь большие надежды на французское посредничество и арбитраж Наполеона. Первый удар по этим иллюзиям нанесло известие об отказе России от перемирия и об отклонении ею посредничества Франции. Когда же осенью этого ода русские войска, вопреки тщетным стараниям Кардана, возобновили военные действия и осадили Ереван, когда закончилась провалом миссия Лажара и русские войска не сняли осады Ереванской крепости, несмотря на французский протест, тогда для иранских правящих кругов стало совершенно ясно реальное бессилие Франции на Востоке»[320].
Не менее плачевно обстояли для французов дела и в Турции. Если в Иране на Тильзитский мир до поры до времени закрывали глаза, то несравненно большее брожение умов он вызвал в Константинополе. Турки стали подозревать французов в двойной игре. Как отмечает О. Маркова «Тильзитский мир подорвал авторитет Себастиани в Константинополе. Он поставил перед Себастиани задачу действовать в направлении, обратном тому, в каком он действовал до сих пор всячески развивать миролюбие Турции в отношении России и уверять в выгодности для нее дружбы Наполеона с Александром»[321]. Крайняя непоследовательность восточного вектора политики Наполеона – непоследовательность, проистекавшая в немалой мере от зыбкости положения дел на европейском театре, хорошо иллюстрируется в одном из писем к Талейрану из Тильзита. Так, в частности, там говорилось следующее «Моя система в отношении Порты колеблется и готова измениться. Однако я еще не принял решения. Лучшая дружба существует между мной и Россией. Император Александр провел здесь двадцать дней, и я имею причины надеяться, что наш союз будет постоянным. Я еще друг Порты, но я уже сделался снова другом России»[322]. Еще более недоверие турок усилилось после Эрфурта (когда Франция, фактически дала согласие на присоединение к России Молдавии и Валахии).
На этом фоне, английская дипломатия перешла в наступление. 5 января 1809 г. между Портой и Англией был подписан мирный договор, результатом которого явилась изоляция Франции в Иране. Как отмечает А. Иоаннисян «Франция была теперь фактически полностью отрезана от Ирана, поскольку не имела возможности поддерживать с Ираном и морскую связь через Персидский залив, благодаря господству на морях англичан. Именно это последнее обстоятельство и мешало выполнить подписанную Гарданом конвенцию о поставке вооружения, в котором нуждалась иранская армия. Хотя Наполеон ратифицировал эту конвенцию и 20 февраля 1809 г. издал даже особый приказ о том, чтобы конвенция эта «неуклонно соблюдалась», но все его распоряжения оставались на бумаге. Время шло, а обещанное вооружение не поступало. Иранские правящие круги вскоре убедились, что Франция не была в состоянии выполнить и это свое обязательство. Кроме оружия, Иран остро нуждался, для ведения войны с Россией, в деньгах. Французская миссия не была в состоянии предоставить Ирану и финансовую помощь»[323].
Еще в феврале 1807 г. в Лондоне было принято решение об отправке в Иран официального посольство от имени Его Величества. Однако, из-за ряда факторов, обусловивших его задержку, посольство во главе с Харфордом Джонсом добралось до Бомбея только 26 апреля 1808 г. Здесь X. Джонса ожидал неприятный сюрприз. Как оказалось, генерал-губернатор Индии лорд Минто, уже успел послать к берегам Персидского залива Дж. Малькольма с военной экспедицией, с целью принуждения Ирана к новому договору.
По выражению Кея он направлялся туда «с портретом дипломата, прикрывавшего жерла британских орудий».[324]. 3 Генерал-губернатор наделял Малькольма широкими полномочиями. Впрочем, все эти военные приготовления (в Индии были приведены в боевую готовность до 10 000 чел., которые по первому требованию Малькольма должны были выступить в поход) Малькольм всецело ободрял. Он планировал даже организовать морскую блокаду Ирана от Индии до Багдада. 9 марта 1808 г. лорд Минто в своем письме к Малькольму отмечал «Я хочу усилить ваши руки, чтобы произвести подобающее впечатление на тех, к кому вы направляетесь. Я склоняюсь к любому увеличению вашего экспорта, какое вы сочтете нужным. Я думаю также, что было бы желательно посадить на королевские суда и крейсеры компании, направляющиеся в Персидский залив, множество людей под видом моряков, сколько только смогут вместить корабли»[325]. Подготовка была проведена английскими властями довольно обстоятельно, и уже 10 мая 1808 г. Малькольм прибыл в Персидский залив (Бушир) на кораблях «Доридо», «Венсфорд», «Психея» и др. Отсюда, как он писал, он сумеет «оказать помощь и защиту той партии, которая готова принять нашу сторону»[326].
Из Бушира Малькольм предъявил шаху следующие требования Иран должен был передать Англии остров Харк, разрешить учредить 5 английских факторий на берегу Персидского залива. Причем, фактории эти должны были быть укреплены и иметь гарнизоны. Малькольм решил комбинировать демонстрацию военной силы с готовностью платить. Так, уполномоченный Малькольма – Пасли, должен был информировать шаха о том, что лично для него приготовлены богатые дары. Вместе с тем, в инструкциях, данных Пасли отмечалось, что если шах вздумает сопротивляться, то на этот случай, имеется еще ряд средств, перед угрозой осуществления которых шах наверняка должен отступить. Шаху было сообщено, что если он откажется принять Малькольма, то последний окажется вынужденным вести переговоры с ваххабитами. Следует отметить, что уже в начале 1808 г. по подстрекательству англичан арабские племена совершили ряд набегов на владения шаха в районе Персидского залива. В запасе у Малькольма имелось немало действенных средств. Так, до сведения шаха было доведено также, что с Малькольмом в Иран прибыл также Мухаммед-Али-хан Зенд, фигура которого будет также выставлена в качестве претендента на шахский престол. В своем рапорте от 18 мая 1808 г. Малькольм сообщал Минто, что миссия близится к успеху. «Когда переговоры заходили в тупик, я пускал в ход инструмент чистой дружбы – деньги»[327].
Следует отметить, что английской дипломатии удалось в то же самое время создать вокруг Индии целый пояс страховочных союзов, направленных как против возможного похода Наполеона на Индию, так и на случай подпадания Ирана под иное влияние. В любом случае, вся эта сеть союзов и угроз должна была лишать Иран возможности внешнеполитического маневра. Еще англо-иранским договором 1801 г. Иран был противопоставлен Афганистану. Теперь же Афганистан должен был противопоставляться Ирану. 17 июня 1809 г. посольству Маунстюарта Эльфинстона (третья миссия в Кабул, отправлена лордом Минто) удалось подписать договор (направлено было в феврале 1809 г.) с Афганистаном. Так, согласно первой статье этого договора, правительство Афганистана брало на себя обязательство перекрыть путь войскам Ирана и Франции, если последние попытаются использовать афганский путь для похода на Индию. Афганцам обещалась помощь. Так, согласно второй статье, английская сторона обязалась защищать Афганистан при нападении на него объединенных франко-иранских сил. Однако, в случае двустороннего афгано-иранского конфликта, Англия занимала позицию невмешательства. Также, согласно данному договору, афганская сторона обязалась не допускать в страну ни одного иностранца (имелись в виду французы).
Однако, несмотря на столь успешное начало, планы английской стороны оказались нарушенными. Положения договора не удалось реальзовать на практике, так как в результате внутренней борьбы, Шуджа Уль-мульк потерпел поражение и вынужден был бежать в британскую Индию, а его же преемник – Махмуд, стал ориентироваться в большей мере на французов и русских. Таким образом, оставалось решительно давить на Иран, так как политика создания сети противопоставляемых друг другу союзов не вполне себя оправдывала, а в указанный промежуток времени – дала очевидные сбои.
Практически в тот же промежуток времени, англичане занялись Синдом. В сентябре 1808 г. английский отряд во главе с Ч.Меткалфом прибыл в Лахор. Наконец, после ряда проволочек, 22 августа 1809 г. в Хайдарабаде был подписан англо-синдский договор из 4-х статей. В первой статье провозглашался союз на «вечные времена». Положения статьи определяли, что стороны не должны допускать постороннего вмешательства в двусторонние отношения. Но, основное значение имела ст. 4, согласно которой, Синд брал на себя обязательство не пропускать на свою территорию французов.
Несмотря на комбинирование столь широкого ассортимента средств, Фатх-Али шах неожиданно оказалась противодействие. Более того, посла Малькольма Пасли даже не впустили в Тегеран. Дело было также в активном вмешательстве Гардана, заявившего, что если шах примет английского посланника, то это будет чревато разрывов франкоиранских отношений