Понимая все это, и Ртищева не думали сильно осуждать и упрекать. Приведенное выше мнение Б.Балаяна о недовольстве в Петербурге, безусловно, имеет основания, но вряд ли это недовольство было долгим. Ртищев после этого еще несколько лет оставался на своем посту. В Петербурге осознавали, что на данном этапе большего достичь было нельзя. Более того, в своем письме Ртищеву от 20 ноября 1813 г., военный министр князь Горчаков писал «Всевышний, благословляя на Рейне успехи оружия нашего, на спасение Европы подъятого, благословил восстановить тишину и спокойствие на Араксе. Вы виновник сего последнего заключением столь давно желаемого и столь достохвального мира с Персиею. Вам предоставлено было прекратить семнадцать лет беспрерывно продолжавшеюся войну – сие да пребудет вам памятником! Как верный сын отечества, как чтущий вас, разделяю я с вами ту приятность, которую вы ощущаете. Надеюсь скоро поздравить вас с возведением вас в высшую степень. Сего испрашивал я у всемилостивейшего Государя нашего, как справедливо вами заслуженного. Наслаждайтесь спокойствием после трудов ваших»[513]. В результате, Н.Ф. Ртищев был произведен в генералы от инфантерии. В письме к Аракчееву от 17 ноября 1813 года и гр. Румянцев признавал «Мир с Персией весь в пользу и в отличие империи нашей, написан ясно и будет иметь полезные последствия»[514].
В российской печати того времени, также высоко оценили значение подписанного договора. Так, по этому поводу «Исторический журнал» писал «Сей мирный трактат для Российской господство над Кавказом и Каспийским морем и обладание прекрасными провинциями, известными на Востоке под именем одной из четырех райских стран». Журнал также подчеркивал, что «никогда образцовая политика России и колоссальное могущество ее не ознаменовались более, как в 1812 и 1813 годах, когда она заключила выгодный мир с Турцией и разгромила на Западе необъятную силу Наполеона, а на Востоке умела столь значительный мир приобрести от Персии»[515] Журнал «Сын Отечества» писал, что Гулистанский мирный договор – это «…славный мир, утвердивший сильный перевес России в Азии прекраснейшие провинции, розовый сад Азии, названный персидским раем…», вошли в состав России. Ей одной «…предоставлено владычество на Каспийском море… Фетх-Али-шах старается великолепным посольством утвердить приязнь своего сильного соседа, коего дальняя столица лежит близь залива Балтийского моря»[516].
С заключением Гюлистанского договора было также положено начало положительным сдвигам в жизни коренных народов региона, в первую очередь, с точки зрения обеспечения их физической безопасности. Грузия была спасена и надежно защищена (что бы ни говорили сейчас некоторые представители ревизионистских подходов в нынешней грузинской историографии). Для части армянства же, например, для карабахского, это означало избавление от гибельного для него гнета. Так, например, часть армян Карабаха, эмигрировавшая незадолго до этого в российские пределы, после заключения договора (когда Карабах уже был и де-юре зафиксирован в качестве территории, находящейся под российским протекторатом), практически немедленно после заключения договора стала возвращаться обратно. Только согласно данным переписи, проведенной Ермоловым, количество жителей Карабаха, с 1812 по 1817 гг. увеличилось на 4 тысячи семейств «по заключении мира в течение 3-х лет возвратилось побегом из Персии до 4 тыс. карабагских семейств, кои поселились на своих прежних жилищах»[517]. Присоединение Карабаха вселяло новую надежду на скорое освобождение и Восточной Армении.
Как резюмирует П. Сейранян «Несмотря на некоторые негативные стороны национально-колонизаторской политики царизма, присоединение к России имело для народов Закавказья, в том числе и Карабаха, важное прогрессивное значение. И определяющее значение в исторических судьбах народов Закавказья имел тот факт, что в рамках российской империи были обеспечены благоприятные условия для устойчивого хозяйственного и духовно-культурного развития края, быстрого роста городов, «третьего сословия», формирования и консолидации армянской буржуазии, которая вскоре стала играть исключительно важную роль в экономическом и политическом прогрессе не только Карабаха и Армении, но и всего Закавказье. На это развитие оказали благотворное влияние русская передовая мысль, культура и наука»[518]. Позитивное значение имел Гюлистанский договор и для мусульманонаселенных регионов.
На тот момент, российская дипломатия достигла того максимума, который ей могла предоставить складывающаяся ситуация. И российская, и иранская стороны понимали, что нового военное столкновения в будущем вполне вероятно. В связи с этим, представляется также не совсем верным абсолютизирование как ряда негативных для российской стороны положений в этом договоре, так и гиперболизация отрицательного значения «Сепаратного акта». То, что они были негативны – это не отрицается. Но, вместе с тем, в условиях активной деятельности британской дипломатии и реваншистских настроений у шахского двора в дальнейшем, они были всего лишь предлогом для развязывания новой войны. Предлогом немаловажным – но все-таки предлогом, а не причиной. Не будь этих предлогов, были бы иные. Подчеркнем еще раз все вовлеченные открыто и опосредованно стороны были уверены (впрочем, об этом свидетельствуют и дальнейшие события), что, несмотря на красивые слова о «вечном мире», договор всего лишь являлся временной передышкой. Заключение нового англоиранского (Тегеранского) договора 13 (25) ноября 1814 г., успехи Ирана в ирано-афганской войне 1818 г. и с Турцией в 1821–1823 гг., приведут в дальнейшем к усилению реваншизма Каджаров.
Таким образом, несмотря на то, что цели российской политики на данном этапе оказались не вполне достигнуты, тем не менее, объективно, Тюлистанский мирный трактат явился очередным шагом как в деле закрепления в Закавказье российского влияния, так и оказал благотворное воздействие на жизнь населения региона, часть которого оказалась под российской защитой и протекторатом.
Приложения
Трактат 1783 года
От давнего времени Всероссийская Империя по единоверию с грузинскими народами служила защитой, помощью и убежищем тем народам и Светлейшим владетелям их против угнетений, коим они от соседей своих подвержены были. Покровительство всероссийскими Самодержцами Царям Грузинским, роду и подданным их даруемое, произвело ту зависимость последних от первых, которая наипаче оказывается из самого Российско-Императорского титула. Ее Императорское Величество, ныне благополучно царствующая, достаточным образом изъявила Монаршее Свое к сим народам благоволение и великодушный о благе их промысел сильными Своими стараниями, приложенными о избавлении их от ига рабства и от поносной дани отроками и отроковицами, которую некоторые из сих народов давать обязаны были, и продолжением Своего Монаршего призрения ко Владетелям оных. В сем самом расположении снисходя на прошения, к Престолу Ее принесенные от Светлейшего Царя Карталинского и Кахетинского Ираклия Теймуразовича о принятии его со всеми его наследниками и преемниками и со всеми его Царствами и Областями в Монаршее покровительство Ее Величества и Ее Высоких Наследников и Преемников, с признанием Верховной власти Всероссийских Императоров над Царями Карталинскими и Кахетинскими, Всемилостивейше восхотела постановить и заключить с помянутым Светлейшим Царем дружественный договор, посредством коего, с одной стороны, Его Светлость, именем своим и своих преемников признавая Верховную власть и покровительство Ее Императорского Величества и Высоких Ее Преемников над владетелями и народами Царства Карталинского и Кахетинского и прочих областей, к ним принадлежащих, ознаменил бы торжественным и точным образом обязательства свои в рассуждении Всероссийской Империи; а с другой, Ее Императорское Величество також де могла бы ознаменить торжественно, каковые преимущества и выгоды от щедрой и сильной Ее десницы даруются помянутым народам и светлейшим их Владетелям.
К заключению такого договора Ее Императорское Величество уполномочить изволила Светлейшего Князя Римской Империи Григория Александровича Потемкина, войск Своих генерал-аншефа, повелевающего легкой конницей регулярной и нерегулярной и многими другими военными силами, Сенатора, Государственной Военной Коллегии Вицепрезидента, Астраханского, Саратовского, Азовского и Новороссийского Государева Наместника, Своего генерал-адъютанта и действительного камергера, кавалергардского корпуса поручика, лейб-гвардии Преображенского полка подполковника, главного начальника мастеровой оружейной палаты, кавалера орденов Св. апостола Андрея, Александра Невского, военного Св. великомученика Георгия и Св. равноапостольного князя Владимира больших крестов; королевских прусского Черного и польского Белого Орлов и Св. Станислава, шведского Серафимов, датского Слона и Голстинского Св. Анны, со властию, за отсутствием своим избрать и снабдить полною мочью от себя, кого он за благо рассудит, который по тому избрал и уполномочил превосходительного господина от армии Ее Императорского Величества генерал-поручика, войсками в Астраханской губернии командующего, Ее Императорского Величества действительного камергера и орденов российских Св. Александра Невского, военного великомученика и победоносца Георгия и голстинского Св. Анны кавалера Павла Потемкина, а Его Светлость Карталинский и Кахетинский царь Ираклий Теймуразович избрал и уполномочил с своей стороны их сиятельств своего генерала от левой руки князя Ивана Константиновича Багратиона и его светлости генерал-адъютанта князя Гарсевана Чавча-вадзева. Помянутые полномочные, приступив с помощью Божией к делу и разменяв взаимные полномочия, по силе их постановили, заключили и подписали следующие артикулы.